На какие нужды расходится семейный бюджет, выясняют не только в России. Этим занимаются статистические службы во всем мире. Структуру потребления считают по единой методике, чтобы потом было удобно сравнивать себя с другими странами. Одним из ключевых показателей тут является валовой внутренний продукт. “ВВП как индикатор критиковали такие известные экономисты, как, например, Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии. Но чем заменить ВВП, никто так толком не предложил. Раз других вариантов нет, то приходится отталкиваться от него”, — объясняет руководитель Росстата Александр Суринов.
В какие же денежные единицы можно перевести домашние бюджеты жителей разных уголков земли, чтобы потом их сравнить? Ведь покупательная способность даже единой валюты европейских стран неодинакова в рамках Евросоюза, например Германии и Греции. Наиболее корректный способ сопоставить траты — это выяснить паритет покупательной способности (ППС). Это количество единиц валюты, необходимое для покупки сопоставимого стандартного набора товаров и услуг, который можно купить за одну денежную единицу базисной страны. Этот способ признан во всем мире. Считается, чем ближе ППС к реальному курсу национальной валюты, тем здоровее экономика этой страны. Так, в последний раз паритет покупательной способности вычислялся в 2005 году. Тогда в России за американский доллар давали 28,28 рубля. А паритет покупательной способности по ВВП составлял лишь 12,74 рубля за доллар США. Следующее такое исследование состоится в 2011 году, в нем примут участие 180 стран.
Кто он, потребитель?
“По объему использования ВВП на душу населения мы находимся где-то посередке между Аргентиной и Польшей. Мы — страна со средними доходами, — радуется Суринов. — Я понимаю, что могу вызвать критику, — продолжает он, — но ситуация такова. Конкретный человек может считать, что мы стали жить хуже, вспоминает про колбасу за 2,90, но забывает, что не мог ее купить ни в 90-м, ни в 89-м, ни уж тем более в 88-м. Сам стандарт потребления вырос!”.
Кто же является ориентиром для такой статистики? В поле зрения Росстата ежедневно находится 47,8 тыс. российских домохозяйств. Много это или мало? Статистики считают, что более чем достаточно. Все социологические опросы, которые проводят российские исследовательские центры, затрагивают максимум 5 тыс. человек.
Сопоставимая выборка у США. Там выясняют структуру трат у 60 тыс. респондентов. Притом население страны в два раза выше, чем в России. “Подопечные” Росстата живут в разных городах: и в Чеченской Республике, и в национальных северных поселках. “Наша выборка смещена в сторону бедных слоев населения, богатые люди не испытывают желания стать нашими реципиентами”, — говорит Суринов. Что ж, может, это и к лучшему. Богатые не будут портить “среднюю температуру по больнице”. Кстати, в США тоже никто не пристает с вопросами о потреблении к миллионерам. Да и вряд ли бы они ответили.
Жить, чтобы есть, не выходя из Интернета
Как же изменилась структура расходов россиян за последние годы? Сразу бросается в глаза, насколько подросла графа “оплата услуг”. “Рост тарифов ЖКХ заставляет предположить, что жизнь россиянина в 2009 году была не очень сладкой”, — согласен Суринов. Кроме того, выросла доля затрат на связь. “Это настоящая революция”, — радуется глава Росстата. Впрочем, за 20 лет здорово снизилась доля расходов на культуру в домашних бюджетах россиян. “Все-таки это у нас очень дорогие услуги, и многим они просто не по карману”, — объясняет Суринов.
Зато за последние 20 лет почти не изменилась доля доходов, которую российские семьи расходуют на питание. Это около трети всех трат. Экономисты знают, что чем выше доля расходов на питание в общей структуре домашнего бюджета, тем беднее семья. “В США, например, такими считаются семьи, которые отдают за еду более 33% своих доходов”, — уточняет руководитель Росстата. Кстати, средний американец тратит на прокорм лишь 6,2% от общих расходов. Радует одно — изменилась сама структура питания. Суринов считает, что она стала здоровее. Россияне потребляют больше рыбы, фруктов, овощей. Меньше сахара, хлеба, картошки.
Кроме того, исследование привело к еще одному неожиданному результату. Россияне стали ощутимо меньше тратить на алкоголь. “Может, нас население и обманывает. Если мы анкетируем жену, она и не знает, что муж после работы выпивает понемногу. Зато у нас больше крепких напитков в структуре потребления, а это хуже, чем употреблять более слабый алкоголь”, — комментирует Суринов. Но в целом он настроен оптимистично: “Если стало так плохо жить, то почему же наше бедное-несчастное население содержит почти в три раза больше машин, чем в 1990 году?”. При этом госчиновник напоминает, что в те годы цена автомобиля для советского гражданина относительно его доходов была в пять раз выше, чем для американского.
Росстат запускает программу “Время”
В планах у Росстата — исследовать, на что работающие россияне тратят свое время. Тайм-менеджмент федерального масштаба намечен на 2011 год. Тогда мы и узнаем, насколько меньше мы стали общаться с родными и вскапывать дачные грядки и как много часов проводим у компьютера и телевизора. Кроме того, у госстатистики есть еще несколько намерений, которые уже заложены в трехлетний бюджет. Это исследование того, что именно едят россияне, каков состав продуктов и насколько они калорийны. Но более масштабное исследование намечено на 2013 год — Росстат планирует изучить доходы россиян. Это исследование наконец ответит на вопрос о том, какую долю занимают доходы от “халтур” и “шабашек” в домашних бюджетах российских семей.
Обидно статистикам и за отношение к их новому проекту — индексу потребительских ожиданий россиян. “Мы радовались, прорыв сделали — а никто и не заметил”, — говорит Суринов. Хотя, по его словам, в результате работы над этим параметром его коллеги буквально уверовали в необъяснимое. Оказывается, россияне обладают талантом предвидения. Если по результатам опросов они не уверены в завтрашнем дне, то экономическая ситуация в стране в ближайшие месяцы действительно ухудшается. В общем, мы способны одной лишь силой мысли вызывать кризисы!
Пить стали не меньше, а дешевле
Впрочем, не все согласны с тем, что жить стало лучше и веселее. “Дело в том, что бедность у нас меряется прожиточным минимумом. А он растет раза в полтора медленнее, чем остальные доходы. То есть бедность у нас явно занижена”, — полагает Алексей Шевяков, директор Института социально-экономических проблем народонаселения. Он считает, что и снижение расходов на алкоголь ни о чем не говорит. “Доступность водки выросла с 1990 года в несколько раз”, — говорит он. Кроме того, доля затрат на продукты у бедных семей больше, значит, инфляция для них выше.
Суринов парирует: Росстат исследовал структуру расходов, а не количество покупок. “Мы стали богаче, больше потребляем. Но и появилось социальное неравенство, которого раньше не было. Судя по ВВП на душу населения, мы — страна со средним доходом. Стали лучше питаться, стало меньше бедных семей с тремя детьми. Сейчас к ним относится около 60% таких ячеек общества, но были времена, когда этот параметр зашкаливал и за 75%. Да и в целом бедных стало меньше. Если в 2000 году у нас 29% населения имели доходы ниже прожиточного минимума, то теперь — 13,1%. По структуре трат мы больше стали похожи на западную страну — больше тратим на медицину, образование. Больше отдаем на связь, хотя это и не первостатейная потребность. Портят картину дешевый алкоголь и табак. А еда и одежда у нас неоправданно дороги”.
