Год рождения: n 1995—1996. Количество: n около 30 миллионов человек, как правило, проживающих в крупных городах. Профессиональный состав: n топ-менеджеры, банковские служащие, малые и средние предприниматели, рядовые чиновники, "челноки", журналисты. Доходы: n от 270 до 2000 долларов в месяц на члена семьи. Почти 80% имеют сбережения в банках. Особые приметы: n мобильный телефон, машина "Шкода", "Опель" или "ДЭУ" (т.е от 10 до 20 тыс. долларов), качественная одежда известных западных марок. Возможности организма: n отдых за границей, походы в рестораны, обучение детей в платных школах, посещение спортзалов и фитнесс-центров. Жалобы: n высокий подоходный налог, слабое законодательство в области среднего и малого предпринимательства, отсутствие банковского, а главное — ипотечного кредитования. Вот такая история болезни. А диагноз простой: после 17 августа пациент скорее мертв, чем жив. Разорившиеся банки похоронили деньги и возможность расчета с клиентами из других городов. Потенциальные заказчики остались без работы и свободных средств. Квалифицированные менеджеры и рабочие уволены. Но, что самое страшное: лечить средний класс никто, похоже, не собирается. В подготовленной правительством антикризисной программе нет ни слова о тех, кто еще полгода назад честно работал, регулярно получал зарплату, платил налоги и символизировал демократическое благополучие страны. О них словно забыли. Средний класс решил заняться самолечением. Уже в декабре в Москве намерена зарегистрироваться новая политическая партия, возглавить которую мог бы Юрий Лужков, и никто иной. По крайней мере, именно к столичному мэру намерены обратиться за поддержкой организаторы движения — представители малого и среднего бизнеса. В России о среднем классе и его роли в общественной жизни страны всегда говорили с некоторой долей иронии. Однако теперь скептикам придется задуматься: по самым скромным подсчетам, новая партия может рассчитывать на голоса 30 миллионов избирателей! Выживет ли Россия без среднего класса? В каком положении оказались тысячи квалифицированных специалистов на работе и дома в разворованной неучами, парализованной кризисом стране? РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЕЖЕМЕСЯЧНОГО ДОХОДА НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ НА 17 АВГУСТА Оксана Дмитриева, министр труда и социального развития правительства Кириенко: В принципе средний класс у нас был. Особенно в Москве, где были созданы все условия для его формирования и развития. Более того, применительно к столице, где уровень жизни в 2-3 раза выше, чем в целом по России, можно было говорить о среднем классе в западном понимании. Кризис ударил по московскому мелкому и среднему предпринимательству как легальному, так и нелегальному. Из-за неразумной денежно-кредитной политики только-только начавшие нормально функционировать предприятия оказались на грани банкротства. Выживут ли они? Это зависит от того, насколько разумны будут действия правительства по стабилизации. Я думаю, что средний класс все-таки выстоит. Люди не растеряли из-за кризиса свои мозги и квалификацию. Предпринимательская деятельность в нашей стране всегда была связана с трудностями, но ведь их как-то преодолевали. Преодолеют и сейчас. Сергей Калашников, министр труда и социального развития правительства Примакова: Средний класс по определению есть в любом обществе. Только в Советском Союзе он был таким огромным, что составлял 98% всего населения: 1% составляли бомжи и заключенные, и 1% — члены политбюро и цеховики. Вся страна тогда была средним классом: директор завода жил, как рядовой инженер. Так что средний класс был и есть. И составляет достаточно существенную часть населения. Это все самозанятые, типа челноков, и все, кто получал зарплату, — то есть наемные работники. Не говоря уже о большом аппарате управленцев, которых как минимум 15 миллионов. Средний класс во время кризиса никуда не исчез и не исчезнет. Сейчас ситуация аналогичная 1991 году: основные условия жизни созданы, денег нет только на потребление. У среднего класса есть жилье, мебель, одежда, у большинства — транспорт. Это наиболее активная, предприимчивая часть населения. Они знают, как и где зарабатывать деньги. Они социально активны и поэтому, безусловно, выживут и приспособятся к новым условиям. Другое дело, что уровень потребления среднего класса значительно снизится, особенно по сравнению с развитыми странами. Спор о том, есть в России средний класс или его нет, закончился, так толком и не начавшись... Социологам, политикам и журналистам не суждено более упражняться в красноречии. Начиная с 17 августа вопрос о российском среднем классе можно считать риторическим. Куда полезнее, скажем, порассуждать на тему "Есть ли жизнь на Марсе"... Одни называют это абортом. Мол, правительство Кириенко убило еще не рожденного ребенка. Он уже дышал, сучил ручками, пихался. Родители вовсю готовились к радостному событию: например, этим летом Гайдар провел международную конференцию на тему "Формирование среднего класса в посткоммунистической России", а Ельцин сказал пару теплых слов в послании к Федеральному собранию. Дальние родственники в спешке закупали подарки: институт Гэллапа скрупулезно изучил спрос на товары импортного производства. В Россию ехали самые лучшие йогурты из Баварии, отбеливатели от тети Аси, памперсы от ковбоев Хаггис и сотни других товаров, которые одинаково не нужны очень богатым и очень бедным, но без которых не смог бы существовать новорожденный средний класс. Впрочем, есть и другое мнение. Согласно данным информационного сервера Бориса Немцова (!), уже этим летом 42% опрошенных россиян безоговорочно относили себя к среднему классу. А раз так, то кто сказал, что такого понятия в российской действительности не существует? Другое дело, что наш средний класс в силу целого ряда причин был страшно далек от западного стандарта. Начать хотя бы с того, что все мы вышли из "Апрельских тезисов" и "Анти-Дюринга". У банковского служащего, "челнока", сотрудника агентства паблик-рилейшнз, журналиста и секретарши за спиной одна и та же недостроенная дорога в коммунистическое завтра. Мы ходили в одинаковые школы, одинаково не любили манную кашу и вожатую первого отряда Ленку, а единственной нашей собственностью были холодильник "Север" и стиральная машина "Вятка". То, что один в результате стал работать в банке, а другой торговать турецким ширпотребом на рынке, и оба они по уровню доходов могут быть отнесены к среднему классу, для западного уклада нонсенс. В развитых странах ребенок, родившийся в семье, принадлежащей к среднему классу, и сам, как правило, становится представителем этой социальной группы. Денежные средства передаются по наследству, как передается по наследству и стиль жизни: автомобиль, гора шмоток, поездки на отдых, посещение спортзалов и вечеринок. Обязательным условием является не только наличие образования и работы, приносящей определенный доход, но и недвижимость, которую, естественно, можно приобрести в кредит. В общем, на Западе средний класс — куда более сложное понятие, нежели в России, где все решили мерить наличием денег в кошельке. Впрочем, это действительно был единственный способ привести к общему знаменателю обозревателя отдела культуры крупной газеты и работника мастерской по ремонту автомобилей. И хотя социологи спорили, какой ежемесячный доход гарантирует прямое попадание в эту категорию (Госкомстат предлагал 270 долларов, институт Гэллапа — 250, независимые западные эксперты — 350) и сколько процентов от населения России она составляет (здесь данные колебались от 3,3% до 25%), средний класс у нас был. Теперь его нет. Однако справедливости ради надо сказать, что власти никогда ничего не обещали "середнякам". Отношения большей частью строились по принципу: то к сердцу прижмет, то к черту пошлет... По крайней мере две партии — "Яблоко" и социал-демократы — постоянно твердили, что "формирование среднего класса является важнейшим процессом", но ничего не делали, чтобы этому формированию помочь. Между тем, по данным НИИ социологии, в первом туре президентских выборов 1996 года за Явлинского голосовали представители именно этой группы населения. Ельцин попытался было завоевать симпатии среднего класса, посвятив этой теме одно из своих февральских радиообращений, но тщетно. На него уже успели обидеться за молчаливое согласие с налоговой политикой правительства, установившего прогрессивную шкалу налогообложения. Кроме того, власти никак не могли решить вопрос о кредитовании: грабительские условия банков не позволяли среднему классу заняться тем, чем ему было положено по статусу — приобретением недвижимости в рассрочку. Вообще-то зря они так. Если по-умному, то средний класс надо было холить и лелеять. Ну хотя бы потому, что его наличие подтверждало успех проводимых реформ. Раз 20% населения стали в новых условиях жить лучше и веселей, значит, правильной дорогой идем, товарищи! Значит, остальные 80% еще просто не проснулись и не засучили рукава. Но мы, если помните, выбирали сердцем, а не головой, а поэтому разумных решений, по крайней мере от президента, требовать как-то глупо. Впрочем, на днях выяснилось, что Ельцин о 17 августа вообще ничего не знал и всю "варфоломеевскую ночь", пока Кириенко девальвировал рубль и помечал крестами двери коммерческих банков, мирно спал в Барвихе. Наутро, как все, проснулся и... ничегошеньки не понял. А понять в принципе надо только одну простую вещь: если раньше жители России делились на тех, кто выиграл от реформ, и тех, кто проиграл, то в результате августовского кризиса в нокауте оказались все. Кто был никем, тот никем и остался. Кто сумел чего-то достичь, пополнил их число. В один миг Россия превратилась в "никакую" страну, идущую в "никуда". Продолжающаяся уже больше месяца агония среднего класса как нельзя лучше говорит о том, что реформы в России с треском провалились. По прогнозам, только в Москве к концу этого года число официально зарегистрированных безработных увеличится на 70% и составит более 50 тысяч человек. Однако понятно, что уровень реальной безработицы будет как минимум в пять, а то и в десять раз выше. Уже сегодня финансовые и инвестиционные компании сокращают от половины до 90% своих сотрудников, газеты, рекламные агентства — 30—60%, закупочные фирмы и предприятия торговли — до 50%. Эти безработные спровоцируют увольнение других: из-за падения спроса на услуги закроются туристические агентства и частные прачечные, маленькие ресторанчики и фирмы по ремонту машин. Лучше всего последствия безработицы представителей среднего класса будут заметны в продуктовых магазинах: ведь именно благодаря им на полках было несколько сортов колбасы и майонеза. Теперь есть реальный шанс вернуться к продуктовому набору времен застоя. В 92-м году, когда впервые начались массовые увольнения служащих госпредприятий, люди могли попробовать закрепиться в развивающемся частном секторе. Сегодня удар нанесен именно по средним и мелким предпринимателям. Выбора нет. В глазах еще недавно преуспевающих людей безнадега. На первый взгляд, в доме Лины (она работает в рекламном агентстве) и Андрея (бывшего топ-менеджера экспедиторской компании) ничего не изменилось. Фрукты на столе, в холодильнике йогурт, на ужин — любимая картошка из фритюрницы и шпикачки из соседнего супермаркета. — Мам, я пить хочу! — из комнаты на кухню забегает шестилетний Павлик. — Налей сока! — Ну-у-у, — разочарованно гундосит он через минуту, — опять этот. Я же тебе говорил, что он плохой. Почему опять купила? Еще месяц назад они пили навороченный "Santal". Теперь хватает только на отечественный "Сокос", да и то Лина говорит, что последнее время только и думает, как перевести сына-водохлеба на минералку: "Наша бабушка уже начала говорить, что "Боржоми" полезнее для тех, кто занимается в хоккейной секции. Но эта уловка не сработала". Впрочем, и сами взрослые пока не готовы вот так резко изменить привычный образ жизни. Вчера в супермаркете Лина машинально бросила в тележку шпикачки. "Дошло" только, когда кассирша назвала цену. — Я рылась в кошельке и думала: "Только бы хватило денег, только бы хватило". Иначе стыд-то какой. Ведь все продавщицы меня отлично знают. Все произошло настолько неожиданно, что семья Лины и Андрея не успела психологически подготовиться к переменам. О трудностях здесь предпочитают не говорить совсем, хотя все понимают: на сегодняшний день их суммарный доход равняется 2,4 тысячи рублей. Это на шестерых, включая трех взрослых, двух детей и огромную собаченцию с говорящим в условиях кризиса именем Крис. — Фирма Андрея закрылась в конце августа. Ему даже не выплатили зарплату. Просто дали 300 долларов утешительных, — рассказывает Лина. — Я пока работаю, но получаю только то, что записано в контракте, — 2000 рублей, а ведь прежде мой основной доход составляли премиальные, которые выплачивались в долларах, и проценты от сделок. Еще 400 рублей — это бабушкина пенсия. Вот и все, на что мы можем рассчитывать. Впрочем, со временем, возможно, будет еще хуже: клиентов у нашего агентства почти не осталось, и не сегодня-завтра может встать вопрос о повторном сокращении штатов. Каков был доход Лины и Андрея в докризисные времена, уточнять не будем. Скажем лишь, что они могли позволить себе не только отдыхать за границей и платить за две частные школы, но и купить соседнюю со своей квартиру и затеять на объединенной площади грандиозный ремонт. — С одной стороны, этот ремонт нас спас, — говорит Андрей, — в июле я забрал все деньги, что еще оставались на счету, из СБС-Агро. Но с другой стороны, я рассчитывал по-другому. Думал в августе расплатиться с рабочими, к началу учебного года купить мебель, начать потихонечку обживаться. С рабочими расплатиться успели. Правда, не обошлось без нервотрепки. Последние стройматериалы покупали с боем: цены менялись прямо на глазах, продавцы отказывались продавать товар, приходилось, как в старые добрые времена, всем подряд пихать "чаевые". Причем в рублях уже никто не брал. В общем, отделку худо-бедно закончили. А вот на мебель денег нет. Огромная, с претензией на евроремонт квартира, и вдруг посередине кухни красуется уродливый пластиковый стол на гнутых ножках. — А это мы с дачи привезли, — поясняет бабушка. — Все лето за ним в лото играли, вот он и потрескался. Теперь мы за ним едим. В две смены. Сначала дети, потом взрослые. Вместо ковров — обтрепанные половики. Лампа на тонком проводе. Вся одежда — в чемоданах: мебель из старой квартиры беспечно выбросили в начале лета, чтобы не мешала ремонту. — А мне больше всего нравится в ванной, — заявляет Павлик. — Там светло и красиво. С детьми тоже пока непонятно. За обе школы заплатили за полгода вперед. Однако уже сегодня ясно, что к декабрю нужной суммы собрать не удастся. Так, может, лучше забрать сейчас, пока дети еще не успели привыкнуть? Впрочем, сегодня все "детские траты" стараются по возможности сохранить в полном объеме. Слава богу, еще можно выбирать, покупать виноград за 15 рублей или за 30. А вот расходы на себя пришлось существенно порезать. Лина в этом году осталась без традиционного осеннего шоппинга. Раньше она покупала одежду в магазинах "Бенеттон", "Сислей", "Британском торговом доме" и других, специализирующихся на моде для среднего класса. Цены там всегда были на уровне 50—60 долларов за вещь, но это не казалось дорогим. Сегодня свитер из последней коллекции "Бенеттон" стоит ровно половину их семейного бюджета. — Я помню, как та же самая вещь только месяц назад продавалась за 300 рублей. Все это просто не укладывается в голове. В голове, действительно, не укладывается. Можно начитаться умных статей, наслушаться экспертов, которые, оказывается, все предсказывали заранее, и все равно ничего не понять. Это как американская мечта наоборот: однажды мы проснулись бедными. Я, признаться, тоже попалась. Подруга, работающая в дружественном, но конкурирующем издании, недавно пожаловалась, что не может заплатить за квартиру. "Ты купила квартиру?" — с энтузиазмом воскликнула я. "Нет, просто мне нечем платить квартплату". Мы посмотрели друг на друга, и мне, если честно, стало не по себе. Некоторые, конечно, не испытывают никаких чувств по поводу коллапса среднего класса. Сегодня на улицах всякое услышишь. "Так им и надо! Пусть теперь поголодают, как мы!" Да, социальная справедливость восторжествовала. Буфер, который разделял богатых и бедных и позволял сохранить баланс политических сил в обществе, проломлен. Выиграли ли от этого бедные? Выиграл ли от этого хоть кто-нибудь? Очень сомнительно. Во-первых, средний класс наиболее аккуратно платил налоги, худо-бедно пополняя государственный карман. Сумма ежемесячного подоходного налога равнялась примерно 10—15 среднестатистическим пенсиям. Это значит, что один топ-менеджер или, если по-народному,"зажравшийся юнец" — содержал целую дюжину старушек. Во-вторых, средний класс никогда не маршировал на улицах под знаменами "Даешь!" и "Да здравствует!" — им было, что терять. Во втором туре все дружно проголосовали за Ельцина, и правительство реформ в принципе могло и в дальнейшем рассчитывать на поддержку среднего класса. Наконец, именно появление среднего класса привело к развитию сферы услуг. Россия постепенно становилась более-менее цивилизованной страной, где можно в срочном порядке почистить дубленку, послать любимой на дом цветы и сделать заказ в ресторане по мобильному телефону. Кстати, в последнее время именно мобильный телефон становился символом среднего класса. В Москве в начале 1998 года было 220 тысяч абонентов. Теперь с этим символом расстаются те, кто уже попрощался с работой или ожидает сокращения, а таких, по данным журнала "Работа сегодня", — 49%. Грустная девушка-операционистка в "Би-лайне" на прощанье обязательно спрашивает: — Телефон отключен. За вами сохранить номер? Пока почти никто не отказывается. И это вселяет некоторую надежду. Значит, они не опустили руки и согласны бороться. Тот же Андрей признался, что поначалу ему было очень худо. Депрессия, паника, чуть ли не истерия. Теперь стало легче. Он вспомнил, как начинал четыре года назад, и решил, что сейчас положение немногим хуже. Боец он опытный, и если не распускать нюни, то выкрутиться можно в любой ситуации. Другие надеются не только на себя, но и на поддержку властей. Хотя бы московских. Ведь наиболее сильные позиции у среднего класса были именно в Москве. Две недели назад Виктор Шендерович в передаче "Итого" инсценировал забастовку банковских служащих и сотрудников средних и мелких компаний на Арбате. Прилично одетые люди сидели и долбили асфальт сотовыми телефонами и калькуляторами. Инсценировка запомнилась и привела к совершенно неожиданному для нашей страны результату. В прошлую пятницу представители малого и среднего бизнеса (присутствовали руководители около 100 фирм) заявили о своем желании создать политическую партию, которая защищала бы интересы среднего класса. "Наступивший кризис четко показал, что на уровне исполнительной и законодательной власти наше существование полностью игнорируется. Ни одно сколько-нибудь значимое общественное движение не представляет реально наши интересы. Мы не имеем инструментов для лоббирования, выражения собственного мнения. Такие инструменты есть у олигархов и шахтеров, банкиров и безработных, но их нет у наиболее экономически активной и созидательной части населения", — говорится в составленных инициативной группой "Сентябрьских тезисах". Спасение утопающих — дело рук самих утопающих... Чтобы принять участие в выборах-99, новая партия должна быть зарегистрирована самое позднее в декабре. Времени остается мало: представители среднего класса очень надеются на помощь мэра Москвы Юрия Лужкова, который как "человек дела" должен вникнуть в их проблемы и опасения. Во всех странах средний класс зарекомендовал себя смирным и законопослушным, сотворив себе имидж надежи и опоры властей. Однако вода кипит и на медленном огне... В 1930 году обнищавший в ходе Великой депрессии и неразумной политики правительства в отношении мелких предпринимателей средний класс привел к власти Адольфа Гитлера. За два года количество голосов, поданных за НСДАП, возросло с 800 тысяч до 6 миллионов. Второй раз с нестандартным поведением среднего класса в Европе столкнулись после окончания второй мировой войны. Лишившиеся накоплений, недвижимости, а главное — привычной стабильности французы в 1945 году скопом проголосовали за коммунистов. В результате США пришлось срочно запускать экономический план Маршалла, главной, если не единственной целью которого было поставить на ноги средний класс. В общем, не буди лихо, пока оно тихо... Тем более что в России у среднего класса сохранились все рефлексы люмпен-пролетариата.
