Последние три месяца мы играли в увлекательную салонную игру "До и после 17-го". Оптимисты притихли. Пессимисты хоронили: пластиковые карточки, турпоездки, французский йогурт, американские джинсы, итальянскую мебель... С бытовым наследием недоразвитого капитализма будет трудно расставаться всем — и тем, кто одевается в бутиках на Кузнецком мосту и досрочно меняет загранпаспорт из-за того, что закончились пустые странички, и тем, чьи возможности ограничиваются "ножками Буша" и турецкой дубленкой. Частные школы и детские сады в этом печальном перечне упоминаются гораздо реже, что объяснимо. Любой обыватель в последние годы мог накопить денег и положить в банк под проценты или побаловать себя на Новый год заморской вкуснятиной. Частные же школы не годились для одноразового употребления, и потому мало интересовали широкие массы. О судьбе частных школ нынче беспокоятся только те, кто имеет к ним непосредственное отношение, — учителя, родители, ученики. Они-то знают, ЧТО могут потерять. Частная школа снаружи: этот дом-храм построила для себя одна гимназия... ...и частная школа изнутри: без комментариев. Смерть поганкам! О нечеловеческом лице советской школы начали заикаться с хрущевской оттепели — поначалу только эзоповым языком кинематографа. С 80-х о необходимости перемен заговорили открыто. В обиходе появились понятия: индивидуальный подход, свободное общение, диалог учителя с учеником... Правда, первые реформаторы наивно считали, что все эти роскошества можно претворить в жизнь и в обычной государственной десятилетке с классами в 35 человек — было бы желание. Мы могли бы до сегодняшнего дня ждать, пока это желание появится у задерганных учителей-бюджетников, а мечта так и оставалась бы мечтой. Но на рубеже 90-х государство милостиво разрешило частное предпринимательство — в том числе и в области образования. Большего и не требовалось. Частные школы начали расти как грибы. Попадались среди них и "поганки", но мошенники очень быстро поняли, что срубать бабки гораздо выгоднее в других сферах: еще О'Генри предупреждал, что даже недобросовестный человек с чужими детьми намучается. И в частном образовании остались те, кто шел в этот бизнес не для одних денег. Но от финансовых вопросов все равно никуда не деться. Поначалу, когда плата за обучение в негосударственных школах была умеренной, народ относился к ним безразлично-одобрительно: пусть стараются, авось и выйдет что-нибудь. Но тут начались безумные скачки цен: аренда, коммунальные услуги, налоги... Чтобы остаться на плаву, частные школы были вынуждены требовать все большую и большую оплату, что, конечно, не прибавляло им популярности у общественного мнения. Что за дело обывателю до того, что с 1992 по 1998 год одна только аренда выросла в 170 раз? Он просто видит: люди гребут деньги лопатой. Значит, сами воруют и учатся у них одни дети воров. Откуда у честного человека лишние несколько сот долларов в месяц — и главное, с какой стати он будет платить такие бешеные деньги какой-то частной школе? Меж тем в реальности негосударственная школа вовсе не похожа на обывательское представление о ней. Если быть точным, надо говорить даже не о школе, а о системе негосударственного дошкольного и школьного образования, которая за какие-то 6—7 лет прочно сформировалась в столице. На сегодняшний день в нее входит около 250 детсадов, начальных и средних школ, имеющих лицензию Московского комитета образования. 84 частные школы прошли государственную аккредитацию: высокий уровень образования, который они дают, официально признан властями. И это не дутая цифра: в прошлом учебном году, например, из частных школ вышло 28 золотых и серебряных медалистов. На первый взгляд, не впечатляет: разве три медали, полученные выпускниками одной из известных частных школ, — это много? Нет, конечно, если не знать, что выпускников у нее было всего восемь. Сотни долларов в месяц, не дающие спать поборникам "честности", — тоже не закон. Разброс платы за обучение в частных школах и детсадах огромен: есть заведения с полным пансионом, где за год родители выкладывают 12000 долларов, есть и такие, где месяц стоит 150 "зеленых". Выбирай на вкус. Еще богаче выбор содержания образования: в одной школе упор делается на языки, в другой — на предметы естественнонаучного цикла, в третьей — на гуманитарные, в четвертой из вашего хилого очкарика сделают атлета... О предметах и говорить нечего: античная культура, история религии, средневековая культура и искусство, археология, латынь — список можно продолжать бесконечно. Впрочем, красивыми названиями нынче никого не удивишь — даже в государственных школах уже есть такие предметы, как экология и экономика. Разница одна: в частных школах даже самые загадочные предметы реально преподаются, а не являются фикцией. Оранжерея для "дебилов" В конце концов, если ребенок хочет учиться, он и в районной десятилетке получит приличное образование — не так уж плохи там программы. Беда массовой школы именно в том, что нынешние дети учиться не хотят — так по крайней мере подают проблему учителя, жалуясь на свою трудную жизнь. Проблемные пошли ученики, ленивые, а то и вовсе тупые — сколько с ними ни бейся, ничего не соображают... Дети сейчас действительно не сахар, и в частных школах это знают лучше, чем где-либо. У 70% их учеников — ослабленное здоровье. 80% при поступлении в негосударственное заведение испытывают проблемы с социальной адаптацией. Цифры, как видите, самые неутешительные. А вот факты. Помните рекламный слоган "Паша гуляет в шлеме, а Саша гуляет с Дашей"? 8-класснику Антону действительно впору было надевать шлем: в детстве он перенес полный паралич, и хотя двигательная активность восстановилась, мускулы лица остались частично парализованными. Все 8 лет в обычной школе мальчику ни на минуту не давали забывать, что он "урод" и "кривой"; когда у него пропала последняя охота учиться, он стал еще и "тупицей". Всего через полгода после перехода в частную школу Антон стал хорошистом; еще через пару месяцев у него появилась девушка... История 5-летнего Ванечки похожа на Антонову: младенческая черепно-мозговая травма, нарушенная координация движений — и год в районном детсаду. Озлобленному, расторможенному ребенку была бы прямая дорога в школу для умственно отсталых, если бы родители не перевели его в частный детский сад. В этом году Ванюша прошел по конкурсу в респектабельную школу; его ставят в пример одноклассникам... Ученика 5-го класса Петю родители привели в частный лицей от отчаяния: хуже уже не будет. Предыдущая, "обычная" школа его фактически выгнала по одной простой причине: у ребенка был невероятно плохой почерк. Психиатр, едва взглянув на его каракули, вынес вердикт: умственно отсталый. С этого момента учеба для пацана превратилась в ад. Можно только догадываться, как изощрялись в остроумии его прежние учителя, если на первом уроке в частной школе, когда преподаватель потянулся за Петиной тетрадкой, тот ударился в слезы. Сейчас, через два года, он — лучший ученик в классе: у этого "дебила" оказался живой ум, цепкая память, любознательность... Для частных учебных заведений такие истории — в порядке вещей. При всем их разнообразии частные школы и садики роднит одно: здесь все работает на то, чтобы ребенку было хорошо. В государственных ангарах на 1000—2000 человек дети и учителя звереют уже потому, что их слишком много. А частные школы редко когда насчитывают больше 250 учеников. В маленьких коллективах царит почти семейная атмосфера, когда все знают друг друга в лицо, а старшие дружат с младшими. Возникающие проблемы улаживает психолог, который есть в каждой частной школе. Родителям всегда рады: учитель пустит их посидеть на уроке, психолог посоветует, как лучше вести себя с ребенком. В одном лицее в конце учебного года проводится полный педсовет с участием все того же психолога и врача для родителей КАЖДОГО ученика. Все это делается не потому, что частные школы очень добренькие. Просто действует железная логика рынка: школе платят деньги, чтобы она учила детей. Чтобы дети учились, они должны этого хотеть. А чтобы ребенок хотел учиться, нужно, чтобы он чувствовал себя комфортно и в школе, и дома. И еще, конечно, нужны хорошие учителя. Вот здесь становится окончательно видна пропасть, разделяющая частную и массовую школу. В последние годы стало ясно: педагог-"частник" — особая профессия, которой не учат в институтах. И дело тут не в уровне знаний и не в опыте. В Комитете образования до сих пор помнят заслуженную учительницу, которая на третий день работы в негосударственной гимназии написала заявление по собственному желанию. "Я могу рассказать про "Евгения Онегина" 35 ученикам, — сухо объяснила она. — А вот восьми — не могу". И она совершенно права: учить не безликий огромный класс, а несколько конкретных детей гораздо сложнее. Педагоги частных школ отрабатывают свои зарплаты сполна. А в недавнем опросе старшеклассников на вопрос "Почему вы выбрали негосударственное учебное заведение?" большинство ответили: потому что здесь учитель общается со мной на равных. С детства ощутить себя не тварью дрожащей, а человеком — это дорогого стоит. И потому многие родители затягивали потуже пояса, но наскребали деньги на частную школу для ребенка. Кризис вовсе не входил в их планы... Коммунизм поневоле Традиционное августовское совещание в Комитете образования в этом году больше напоминало поминки. Ораторы говорили по подготовке к новому учебному году, а на лицах директоров частных школ читался единственный вопрос: как выжить? Положение было аховое. У многих школ "зависли" банковские счета — и это аккурат в тот момент, когда пришло время расплачиваться со строителями за ремонт. Поток звонков с просьбой принять в заведение ребенка прекратился. Все с ужасом ждали, когда разорившиеся родители начнут забирать из школ учеников... Разрушительные последствия кризиса станут окончательно ясны только к следующему учебному году. Сейчас можно подвести только промежуточные итоги, и они таковы: в различных частных школах и детсадах отток учеников составил не менее 15—20%. По прогнозам некоторых директоров, к январю эта цифра может составить 40—50%. Крупные школы бодрятся: "Что ж, значит, купим не 5 компьютеров, как хотели, а два", — сказала мне одна директриса. По-настоящему плохо приходится маленьким, камерным учебным заведениям: чем меньше учеников, тем меньше доход, а плата за аренду и коммунальные услуги остается прежней. Если из школы, рассчитанной на 100 детей, уйдет 20, заведение выкрутится. Но когда учеников всего 40—60, болезненна потеря каждого из них. А таких школ-малюток в Москве больше всего. Пока камерные заведения держатся: на место ушедших приходят те, чьи родители не смогли осилить плату в более "крутой" школе. Кстати, цена обучения не повысилась ПРАКТИЧЕСКИ НИ В ОДНОМ заведении. Напротив, как ни невероятно это звучит, в частных школах теперь стало больше детей-льготников или вовсе освобожденных от оплаты. Объясняется это просто: школы всеми силами стараются сохранить свой контингент. Во-первых, надеются на будущее: авось у родителей дела наладятся, и они снова смогут платить. А во-вторых, администрации действительно трудно расставаться с учениками, в которых вложено столько труда и забот. "Одного прогоревшего папу мы целый час уговаривали не забирать дочку, — рассказали в одном садике. — Это же наш ребенок, теплый, домашний. Что с ней будет в обычном детсаду?" Можно представить, какой трагедией становится уход из негосударственного заведения для самих детей. Семиклассник, которого из частной школы перевели в обычную, зашел попрощаться со своим учителем и не смог сказать ни слова. Заплакал. А сколько слез пролили в сентябре родители в Комитете образования... Лучше бы они поплакали в Госналогслужбе. По уставу, частные учебные заведения — некоммерческие организации. Весь их доход, до копейки, идет на образовательные нужды: обзаведение техникой и учебными материалами, ремонт, зарплата учителям. Именно поэтому негосударственные школы делают ученикам скидки и учат кого-то за бесплатно. После кризиса в верхах заговорили о снижении налогов с коммерческих организаций; о некоммерческих не было сказано ни слова. Получается идиотская ситуация: фирмам, которые могут пустить капиталы на что угодно, государство идет навстречу, а частными школами, которые вкладывают все заработанное в воспитание российских граждан, — пренебрегает. Все частные заведения с ужасом ждут неминуемого повышения арендной платы. Свои здания в Москве имеют единицы — остальные ютятся в государственных школах и детских садах. Повысится аренда — увеличится оплата, а значит, уйдет еще больше детей. Сохранить школу, конечно, возможно: одним из способов может быть вынужденное объединение "частников". Например, заведение, которое арендует большое помещение, может потесниться и впустить к себе постояльцев за небольшие, но деньги. Однако у этого пути есть свои минусы, и немалые: в коммуналках даже самые интеллигентные люди начинают плевать друг другу в суп. А значит, исчезнет та самая доброжелательная атмосфера, за которой и отдают детей в частные школы. Да и родители будут не в восторге от перспективы возить детей за тридевять земель. С родителями, кстати, есть еще проблема. Многие из тех, кто смог оставить ребенка в частной школе, занервничали: пока есть деньги, надо впихнуть в чадо побольше знаний. Школам приходится отстаивать интересы детей; на пользу учебному процессу это, конечно, не идет. И еще одна отличительная черта этого учебного года. Старшеклассников в частных школах не убавилось: папы и мамы наскребают последнее, чтобы дать ребенку возможность спокойно доучиться. А вот набор в младшие классы уменьшился: даже те, кто пока платежеспособен, не уверены в завтрашнем дне. Не жили, мол, хорошо, нечего и начинать... Спокойнее всех держатся учителя частных школ, несмотря на то, что и им кризис не принес ничего хорошего. Зарплата в негосударственных заведениях всегда была выше, чем в государственных, как минимум в 2—3 раза. При любом скачке инфляции оклады немедленно индексировались. Этот учебный год во многих частных школах начался с предупреждения: возможно, придется работать бесплатно. Но они восприняли новость как должное, сказав: мы потерпим. Пока есть любимая работа, есть и надежда на лучшее. Праздник общей беды Больше всего меня поразил искренний оптимизм всех без исключения директоров частных школ, с которыми я встречалась. Они умоляли об одном: "Только не пишите, что частное образование гибнет! Не создавайте у людей панику, когда они побегут забирать у нас своих детей, как вклады из банков. Да, нам трудно, но мы выживем. Потому что мы нужны государству больше, чем кажется". Знаете, почему за границей советских ученых-эмигрантов зачастую ценили больше, чем "своих"? За изобретательность и свежий взгляд на вещи. Западные студенты учились на всем готовеньком, у них были и новейшие пособия, и лучшее техническое оснащение. А выпускники нищих советских институтов вынуждены были доходить до всего своими силами и могли предложить самые неожиданные идеи там, где европейцы и американцы вставали в тупик. Похожая ситуация сложилась и в нашем образовании. Когда начались смутные времена, массовая школа, привыкшая сидеть на шее у государства, лишь заламывала руки и ныла, при этом не забывая тянуть деньги с родителей: на ремонт, на подарки, на охрану... Не секрет, что вступительный взнос в некоторые "бесплатные" школы доходит до 10000 долларов. Да только это ничего не меняет. Потому что государственная школа в принципе не способна меняться. А частные школы в это время работали засучив рукава: формировали программы, изучали спрос, набирали кадры, из полуразрушенных бараков, куда их селили, делали дворцы. Не обошлось без помощи спонсоров: многие негосударственные школы и детсады признаются, что фундамент их благосостояния был заложен в 93—94-м годах за счет добровольных пожертвований родителей. Но меценатство быстро прекратилось, а школы остались. За золоченым фасадом, который мы в первую очередь видим в частном образовании, стоит титанический труд. А чужого успеха у нас не терпят. Частные заведения сейчас особенно остро испытывают народную неприязнь — в первую очередь те, что располагаются на окраинах. Они не задирают нос, а пытаются сгладить напряжение, занимаются благотворительностью: восстанавливают храмы, помогают больницам и детдомам, кормят в своих столовых стариков. Но этим порой только подливают масла в огонь: ишь, толстосумы проклятые, деньги девать некуда... Трудно ждать сочувствия к частным школам от людей, для которых платить за образование своих детей — непозволительная роскошь. Однако никто не догадывается, что во многом из-за ненавистных "толстосумов" бесплатное образование в столице стало качественней. В частных учебных заведениях сегодня учатся около 16000 детей. По масштабам Москвы немного, но эти 16000 ушли из государственных школ, хоть немного разгрузив их. Если раньше трудно было найти класс меньше 30-ти учеников, то сегодня не редкость и 20; о таких госшколах идет добрая молва, в них стремятся отдать ребенка. Случись что с частными заведениями, куда, по-вашему, денутся их ученики? Уж точно не в "рабоче-крестьянские" десятилетки. Они пойдут в те самые "хорошие" школы, восстановив в них печальное статус-кво: переполненные классы, задерганные учителя. От развала частного образования проиграет государственное. Впрочем, "частники" уверены, что этого не произойдет. Негосударственное образование в России погибнет лишь в одном случае: если изменится государственный строй. В какую сторону, объяснять, наверное, не надо. Впрочем, тогда всем будет одинаково плохо. Беда в том, что слишком многие в этой стране только об этом и мечтают. Благодарим за содействие членов Ассоциации негосударственных школ Москвы.
