У россиян имелось одно загадочное свойство, отличавшее их от других народов. Что бы ни происходило на земном шаре, какой бы там ни шел век или год, какое бы ни наблюдалось потепление или оледенение, россиянами всегда правили совершенно не подходящие для этого люди. Катастрофически неподходящие. Каким-то невероятным образом россияне всякий раз ухитрялись избирать себе правителей, от которых потом сами страшно мучились, годами ожидая их последнего дня как избавления от наказания Господня. Потом приходил заветный день, и с упорством женщины, в пятый раз выходящей замуж за алкоголика, они опять выбирали неподходящего. И опять мучились и проклинали себя — мол, угораздило же родиться в этой нелепой стране, а не где-нибудь чуть западнее, к примеру, где правители все-таки более-менее соответствуют своему предназначению. Хотя бы знают, что им можно делать, а что нельзя. Самое печальное было то, что собственное поведение оставалось для россиян загадкой. Поглядев на своего правителя, они неизменно думали: в каком же помрачении рассудка надо находиться, чтоб проголосовать за такое чудище? И не могли найти себе объяснения и оправдывались тем, что их, видите ли, подло обманули. Раньше правитель претворялся лапочкой — умным, твердым, справедливым — а как мы его выбрали, так он отбросил всякую лапочку в сторону и показал звериный оскал и истинное лицо. Ну что тут поделаешь! Мы, россияне, так просты и доверчивы, нас так легко обмануть, а он опять оказался такой вероломный. И при всех правителях россияне жили стабильно плохо. Иногда что-то у них было получше, что-то похуже, но в общем и целом все равно получалось плохо. Совсем не так, как хотелось бы... И говорили себе россияне: "Ну что у нас за страна такая несчастная! Почему у нас никак ничего не налаживается, а только хуже становится, хотя у всех вокруг уже давно наладилось?" И искали ответа и находили самый близкий и понятный: правитель неподходящий, вот ничего и не налаживается. n n n Впрочем, даже самые простые и доверчивые россияне все же понимали, что не могут быть все их правители урожденными исчадиями ада. Безусловно где-то есть темные силы, которые на правителей влияют. Пусть не прямо, пусть опосредованно, какими-то сложными схемами взаимодействий, механизмов и обратных связей, но все равно — влияют. Дергают за нитки. Насчет этих темных сил в массах бытовали самые разные предположения. Кто-то считал, что это мировая закулиса все портит — всемирный заговор империализма. Кто-то полагал, что это не вся закулиса, а только сионизм. Соответственно во всем виноваты евреи. Очень многие россияне придерживались той точки зрения, что источник всех бед — в демократах. Примерно столько же народу видели вражью силу в коммунистах. Отнюдь не все было ясно с гомосексуалистами, лицами кавказской национальности и парапсихологами, однако справедливости ради следует отметить, что степень их влияния на правителей большинством граждан оценивалась как достаточно низкая. Более модным считалось видеть главную причину наших неудач в ворах, растащивших всю страну. Те, кто придерживался последней точки зрения, были, пожалуй, ближе всего к истине. Хотя и они тоже не видели Главную причину во всей ее сияющей красе и удручающей ясности. n n n Что же это за штука такая бессмертная, которая не дает россиянам жить по-людски? Где-то Главная причина рядом ходит, следы оставляет, но не пощупаешь ее, не ухватишь, не казнишь и на улицу не выгонишь... Впрочем, есть на сей счет одна догадка. Главная причина — российское чиновничество. Вернее, его противоестественная природа, которую оно умудряется сохранять при смене любых общественно-экономических формаций. Монархия сменяется республикой, республика — диктатурой, диктатура — опять республикой, а чиновничество остается точно таким каким, каким оно было при декабристах. Да и до декабристов оно тоже было таким же. Оно у нас всегда такое — еще с монголо-татарского ига. Противоестественность его природы в том, что оно, как это ни странно, не служит ни народу, ни правителю. Оно не национально, его не заботят интересы государства. У него совсем иные задачи. Все, к чему оно стремится, — это доить россиян любыми способами и одновременно держать под контролем их правителя. Чтоб не мешал доить и не пытался их самих переделывать. n n n Российское чиновничество восхитительно живуче. Оно устроено настолько совершенно, что похоже скорее даже не на механизм управления, а на живой организм. Ряску, которой моментально зарастает водная гладь. Чиновниками не рождаются. Чиновниками становятся. Чиновники — это мы сами. Сдавшиеся, предавшие свои юношеские мечты, остепенившиеся. Приходит новый директор с твердым намерением поднять завод, а через два года он хочет только одного — уйти отсюда в министерство. Или плюнуть на все и эмигрировать. Деньги есть. Он не собирался воровать, он хотел поднять завод и делать честный бизнес, но, оказалось, это невозможно. Заводское окружение требовало "воруй!", а каждый работник министерства был ему враг и только и ждал, когда он проколется. И надо было все время помнить об этом каждом, и всем им подносить — то одно, то другое. Ведь он отвечал абсолютно за все, что может случиться на заводе, но не может один человек отвечать за все. А если так, то, значит, его в любой момент можно прищучить, взять за жабры, подвесить за ноги. И директор понял это и сдался. И начал играть по их правилам. И стал чиновником. Или приходит на борьбу с оргпреступностью молодой следователь и начинает с ней бороться. Пока он таскает всякую ерунду, ему не мешают. Но как только попадается что-то крупное, начальник его останавливает. Неизвестно еще, чем обернется это "крупное". Вполне вероятно, тут есть опасность для самого начальника выпасть из обоймы. Молодой следователь понял обеспокоенность, проникся, смирился? Отлично, поздравляем, он стал чиновником, ряска продвинулась еще на миллиметр. Не смирился? Ну что же, придется ему идти в сторожа. Там нельзя остаться самим собой. Там идет штамповка, размеренно и неумолимо работает пресс. Или ты станешь частью доильного аппарата, или тебя выкинут на улицу. Других вариантов нет. n n n Какая в таком случае разница, кто станет следующим правителем-президентом, если весь Белый дом все равно останется на месте? Если останутся на месте министерства, ГУВД, краевые администрации, собесы, Генштаб и райотделы народного образования? А они останутся. Столько народу при всем желании не уволишь и замены им не найдешь. Сменится верхний эшелон чиновников, но все остальные останутся. И функционировать будут в прежнем режиме по методу ряски. Так что разницы от того, что кто-то другой станет у нас президентом, по большому счету не будет. Не в президенте дело. Если не менять систему управления, при любом президенте все останется по-прежнему. Вместо одного Чубайса появится другой Чубайс и точно так же, как и предыдущий, будет твердо верить, что все делал правильно. Нет, поначалу вода, как водится, всколыхнется, замутится, часть ряски утонет, часть прокиснет. Но пройдет пара лет, и пейзаж опять станет прежним, безмятежным. Возможно, чиновники станут называться по-иному — партноменклатурой, к примеру. Но природа их останется точно такой же. Две задачи: доить граждан и пеленать начальство. Делать ему "влажную укруточку". Это в психбольницах практикуется такой прием: буйного товарища заматывают в мокрые простыни, потом они высыхают, а он так в них и лежит. Говорят, очень эффективная процедура. Замечательно успокаивает нервы. n n n К сожалению, чиновники не могут открыто объявить свою идеологию. Иначе они бы создали свою партию, подняли свой флаг, объявили свое правление, и все стало бы на свои места. Но их идеология слишком цинична. Слишком противоречит общепринятым человеческим ценностям. Их даже собственные дети не поймут, если они станут ее пропагандировать. Поэтому в борьбе (а они постоянно борются с себе подобными за власть, то есть за близость к кормушке) им приходится поднимать на флаг какие-то другие, по сути совершенно чуждые им идеологии. Коммунистическую, либеральную, демократическую, православную... Поднимать и махать палкой с флагом, приманивая таким образом к себе массы, чтоб вылезти с их помощью наверх, а потом бить этой палкой тех, кто полезет к уже завоеванной ими кормушке. Идеология — это инструмент государственной машины, необходимый для того, чтобы давить и доить. Но вовсе не для того, чтоб менять саму машину. А тому, кто решился бы менять эту машину и, главное, знал бы, как это делать, идеология была бы не нужна. Его так и следовало отличать от других: человек без идеологии. С одним только житейским подходом. Я, говорил бы он, считаю, что каждый россиянин к пятидесяти годам должен иметь квартиру, машину, дачу, содержать жену, помогать детям-студентам и не волноваться о болезнях на старости лет. Вот моя задача, и все свое правление я буду ее решать. Без всякой идеологии. К чему я все это рассказываю? К тому, что россияне совершенно напрасно думали, что плохо живут оттого, что им не везет с правителями. Не в правителях была их беда. P.S. Данная статья родилась в результате длительных бесед с основоположниками "теории чиновничества" Сергеем Евдокимовым и Владимиром Пацевым, обыкновенными россиянами.
