Ежедневно в армии погибает семь-восемь рядовых. Это и суицид, и убийства, и несчастные случаи. Среди кадровых военнослужащих смертность составляет 20—30 человек в месяц. Стреляться рядовой Смирнов решил сразу, как только получил письмо от друзей с "гражданки". Танька, жена, которая на проводах в армию рыдала на его груди, обещала ждать, да и сюда, за высокие кирпичные стены воинской части, присылала письма с уверениями в любви каждую неделю; Танька, за которой ходил чуть ли не год, прежде чем она разрешила себя поцеловать, по словам ребят, загуляла. Осталось дождаться очередного назначения в караул, и там, после того как разводящий оставит его с автоматом в одиночестве, решить все проблемы, нажав на спусковой крючок. А Танька, стерва, пускай мыкается всю оставшуюся жизнь, вспоминая о том, кого потеряла... Эксперимент по введению в Вооруженных Силах должности штатного психолога начался первого декабря прошлого года. Одна из воинских частей, где он проводится, — дивизия постоянной боевой готовности, дислоцированная в Нижнем Новгороде, в районе Сормова. Здесь за высокими кирпичными стенами, куда корреспондент "МК" попал, лишь получив разрешение из штаба Московского военного округа, на солдатах испытывается новшество, которое должно облегчить им тяжесть службы. Создан был психологический центр дивизии и полковые пункты социальной помощи и реабилитации. На работу туда назначили не бывших замполитов, а гражданских профессионалов — причем женского пола. Расчет был на то, что если на "гражданке" большее доверие, как правило, вызывает психолог-мужчина, то в армии восемнадцатилетний мальчик гораздо легче откроет душу женщине. И действительно, прошло совсем немного времени после начала эксперимента, а в центре уже появился первый солдат, пришедший сюда сам, не в строю, и, робко остановившись у двери, на молчаливый вопрос психолога жалобно произнес: "Тетенька, помогите..." В караул рядовой Смирнов назначался уже не раз. Отслужив семь месяцев, первую солдатскую квалификацию "шнурка" прошел, перейдя в разряд "черпаков". Он знал, что для задуманного лучше всего подойдет ночной пост в машинном парке. Туда в течение двух часов, пока он будет топтать снег, никто не заглянет. Плохо, если назначат к знамени полка. Стой все время по стойке "смирно", да и люди постоянно. Впрочем, предсмертную записку он уже написал. Адреса, телефоны, куда сообщить о его смерти, — все в ней есть. Осталось пройти эту чертову психологическую настройку перед караулом (и какой только идиот ее придумал?), получить автомат и исполнить задуманное. Для организации пункта психологической помощи требуется немногое. Несколько мягких кресел, телевизор, видеоплеер и не самый мощный компьютер. Главное — уютное помещение с хорошей звукоизоляцией. Необходимую обстановку в дивизии найти сумели, но с помещением оказалось сложнее. Выделили гулкие просторные кабинеты, уют в которых пришлось создавать женщинам-психологам. Солдатские проблемы выясняли по-разному. К примеру, в анкете, выдаваемой солдатам, нужно было окончить предложение. Во фразе: "Я хочу, чтобы психолог..." большинство ответов заканчивалось так: "...меня понимал". И как только солдаты почувствовали, что здесь именно то место, где их понимают, они пошли косяком, рассказывая о самом сокровенном. В результате за два месяца были госпитализированы пять человек, находившиеся на грани срыва. Одному требовалась помощь не психолога, а психиатра (человеку при этом доверялось оружие!), у другого обнаружилась язва, появление которой напрямую связывают с неснятым психологическим стрессом службы. То, что Смирнов сегодня не такой, как обычно, психолог полка майор Елдов обратил внимание сразу, на разводе. То ли взгляд потухший, то ли руки подрагивают. Когда на сеансе перед выдачей оружия рядовой не сумел расслабиться, офицер его от назначения в караул отстранил. Разговор со Смирновым начинался трудно. Рядовой больше отмалчивался и отнекивался. Три часа психолог выяснял, что Смирнов задумал. Выяснил. Ни на какие убеждения рядовой не поддавался. Кому он теперь нужен, молодой парень, от которого гуляет подруга? Самоубийство — один выход. Седых волос у офицера прибавлялось с каждым часом. Многие командиры с одобрением восприняли появление в частях психологов, приняв их за штатных стукачей. Но о стукачестве и речи быть не может. Любое нарушение конфиденциальности сведет работу психолога на нет, и загнать солдата на прием можно будет только под дулом автомата. Перед психологами встает выбор — докладывать командиру о неуставных взаимоотношениях, к примеру, или нет. Доложить — нарушить профессиональную этику. Не доложить — солдату будет все хуже и хуже. Решение, как сказала психолог полкового пункта Татьяна Владимировна Маркелова, всегда принимается в пользу этики. Пострадавшему солдату снимают стресс, а командиру дают рекомендации изменить что-то в подразделении. Если же исправить отношения не удается, служащего переводят в другую часть. Офицеры стали прислушиваться к рекомендациям психологов. Ведь если солдат на вопрос в анкете: "Работа психолога необходима командирам для..." отвечает "...для того, чтобы офицер понял, что солдат тоже человек" — ясно, что необходимо работать и с командирами. Более того, оказалось, что психологи необходимы и офицерским женам, которые сначала робко, затем все активней стали проситься на прием. Может быть, именно потому, что работа в Сормове идет со всем запутанным клубком армейских взаимоотношений, за январь в дивизии не произошло ни одного правонарушения. Обычно — три-пять в месяц. За декабрь, когда психологи только начинали, — одна самоволка. Письмо рядового Смирнова: "Скажите, что я просто устал так жить. Я не хочу так жить. Прошу прощения. Я вас прошу позвонить маме, соседям, жене. Если меня спасут, то я умру еще раз, еще раз, до бесконечности". Эта накорябанная простым карандашом на клочке бумаги записка будет храниться у офицера-психолога всю жизнь. Как почетный трофей. Получил он ее, применив простой до гениальности ход. Принес рядовому газету, где в рубрике "Знакомства" женщины давали объявления. Там оказалось столько мань, тань и прочих всяких лен, которым требовался такой рядовой Смирнов, что рядовому стало просто неудобно за свою нежданную популярность. Для восемнадцатилетнего парня такое количество женщин, желающих с ним познакомиться, оказалось шоком. В обмен на эту газету рядовой отдал свое письмо. Смирнов продолжает служить и из увольнений возвращается довольный жизнью. Офицеру на память осталась записка.
