Третий пленум Московского союза явно решил отомстить Михалкову. На предыдущем пленуме Российского союза Никита Сергеевич размазывал Валерия Лонского. Теперь Лонской решил указать "сибирскому цирюльнику" на его место. Причем выступление Валерия Лонского, блестяще выстроенное, было самым корректным. Михалков на собрание "самозванцев" не приехал. (Московский союз кинематографистов, как известно, воюет с российским, который представляет Михалков. По этому поводу и пленум.) Под артобстрел попал его зам Дмитрий Пиорунский. В вечной черной жилетке верный друг Н.С. сидел в первом ряду в полном одиночестве и получал по полной, как засланный казачок от своего шефа. Лонской говорил, что Михалкова интересуют не судьбы людей, а только счета в банках. Что Михалков не сидит в союзе и не принимает кинематографистов, мухлюет с уставом, нанимает людей по принципу личной преданности и протаскивает их в союз без всякого уведомления коллег. Что по коридору союза бродят странные люди, которые не знают кинематографистов в лицо и не здороваются. Что Пиорунский путает имена и фильтрует информацию для Михалкова, как ему хочется. Дело дошло до нецензурщины. Драматург Александр Лавров назвал команду Михалкова бандой, которая ничего не понимает. Что у этой банды лоботомия и правое полушарие не соображает, что творит левое. Михалкову он пожелал оставаться со своим "индивидуальным членом", нас, мол, устраивают наши — московские. Пиорунскому досталось хуже — ему было сказано, что от него дурно пахнет и лучше его не нюхать. Оператор Владимир Нахабцев прокричал с места: "Кто вы, мужчина, представьтесь!". Пиорунский ответил: "Давайте выйдем на улицу, я вам отвечу". Всеволод Шиловский зачитал письмо Владимира Мотыля, где тот говорил о режиссере-диктаторе, о царе-самодержце и о нашей слепой вере в мифы: "Нас восхищало виртуозное краснобайство Соловьева, хотя наш союз хирел и разворовывался. То же самое при Михалкове". Приехал Михалков. Вышел к трибуне и сказал, что потрясен тем, что здесь происходит. Шиловский сорвался и дико прокричал: "Ты не будешь мне указывать, в каком союзе мне быть — московском или российском!" "Вот теперь, — сказал Михалков, — я точно знаю, что при таком шабаше я работать не буду, я устал разгребать ваш навоз". Всех трясло. Москву не отдали. Михалков продолжал воевать в кулуарах, Пиорунский прилип к мобильному. Все ушли на перерыв в ожидании Юрия Михайловича Лужкова. Вот что делает с людьми кризис. Снимали бы кино, никому бы и в голову не приходило нюхать Пиорунского и говорить о "члене" Михалкова. Слава Богу, хоть обошлись без яиц.
