Помните думские прения о разнице между эротикой и порнографией? Особенно мне нравился один из признаков порно, сформулированный депутатами: оно, мол, оскорбляет нравственные чувства почтенной публики. А вот эротика — ни-ни. Только возвышает, пленяет и вдохновляет. Интересно, думала я, кто же именно та самая "почтенная публика", чей вкус должен быть барометром для всего общества? Понятие о нравственности-то у каждого свое. Лично я в известном анекдоте: "Больной, мучают ли вас эротические сны?" — "Ну почему же мучают, доктор..." — целиком и полностью стою на стороне пациента. А иные граждане, подобно персонажу Тэффи, краснеют при слове "омнибус", потому что оно похоже на "обнимусь". Нет, нравственность в эталоны не годится. Нужен другой критерий... Недавно я нашла его — хотя и дорогой ценой: пришлось угробить субботний вечер на просмотр "Плейбоя" поздно ночью". Предлагаю ввести в соответствующий закон поправку, заменив "нравственное чувство" на "чувство здравого смысла": оно — величина постоянная, и когда данное чувство страдает, мы имеем дело с настоящей порнухой, сколько бы объект ни прикидывался эротикой... Зачем люди смотрят "Плейбой"? Чтобы расслабиться и получить удовольствие. Логично было бы предположить, что и авторы передачи делают свое детище для этих же целей, однако поверить в это довольно трудно, а проверить и вовсе нельзя. Ведь то, что нам показывают в уик-энд, снято американцами и для американцев, да к тому же десяток лет назад, а то и раньше. Не знаю, может, у них в Америке все по-другому. Может, у них "Плейбой" употребляется вместо снотворного. Но в нашей стране, с тех пор как пошли первые слухи о появлении телеверсии "Плейбоя", от него ждали вполне определенных вещей: голых девок, да побольше; шуточек, да посолоней; постельных сцен, да поразнузданней. Единственным пунктом, по которому ожидания оправдались, стал первый. Голые девушки в "Плейбое" есть. Их по крайней мере трое: блондинка, брюнетка и рыжая. Титры, правда, утверждают, что каждый раз на экране перед нами появляется новая "девушка месяца", но это очевидное вранье: как бы ни назвали очередную красотку, она обязательно поведает, что ей "иногда хочется быть мягкой и сексуальной", что она обожает загорать голой (правда, когда девица наконец разоблачается, на теле неизменно белеют полоски от купальника), очень любит спорт, свою маму и маленького братика. Еще одной объединяющей чертой "девушек месяца" является обязательное наличие устрашающих размеров бюста. Но как раз к этой особенности у меня никаких претензий: она вынужденная. Передача-то вроде как эротическая, и хотя бы для порядка надо, чтобы бюст у женщин превышал мужской. А у плейбоевских мужиков грудные мышцы — дай Бог каждой. Почему — не знаю. Есть подозрение, что это считается эротичным. Вообще, представления об эротике у русских и американцев всегда разнились, и "Плейбой" поздно ночью" этот факт только подтверждает. У нас, например, есть замечательная поговорка: "Сколько ни говори "халва", во рту слаще не станет". В Америке ее явно не слышали — во всяком случае, авторы теле-"Плейбоя" свято верят в то, что чем чаще повторять волшебные слова "секс" и "сексуальный", тем ближе желанный момент наслаждения. Опять же — чего не знаю, того не знаю; может, для американцев оно и так. Но в русском языке слово "сексуальный", хотя и упорно насаждается средствами массовой информации последние несколько лет, так и не прижилось и по-прежнему звучит диковато. К слову "секс" у нас все-таки привыкли, однако плейбоевские сценаристы с таким энтузиазмом вставляют его в каждое предложение, что изречение мультяшного папы Симпсона: "Я знаю, у нас будет секс!" — на этом фоне кажется верхом стилистического изящества. "В рок-н-ролле всегда доминировали длинногривые парни, для которых секс — такое же действо, как соло на гитаре", — заявляет голос за кадром. А на заводе Форда, очевидно, доминируют стриженые мужчины, для которых секс — такое же действо, как сборка карданного вала. "Мой оркестр называется "Секс и любовь", — заявляет некая поп-звезда, проводя похвальное разделение между этими двумя понятиями. "Я закончу концерт песней о моем гетеросексуальном опыте", — вещает она же, и тут уж спасибо переводчикам. Впрочем, переводы "Плейбоя" — отдельная песня. "Вы оба такие патетичные!" — в сердцах кричит супружеской паре "третья лишняя", и только лингвистически подкованные зрители догадываются, что на самом деле она обозвала их жалкими (pathetic). О существовании сорта колбасы пепперони переводчики не догадываются, и потому герою сюжета в минуту нежных ласк предлагается пицца "с перцем". Но это еще цветочки. Оцените: "Ты создаешь образы похоти своего мужицкого достоинства!" Тут уж даже я бессильна восстановить фразу в оригинале... Мне могут возразить: в "Плейбое" слова — не главное. Позвольте усомниться: телодвижения обнаженных девушек, поцелуи, объятия и прочие бесхитростные эротические фокусы занимают едва ли не десятую часть программы. Подавляющая же масса сюжетов норовит не просто показать, а еще и рассказать. Обобщеньице сделать. Поговорить о разумном-добром-вечном... В мини-сериале "Эдем", например, страсти кипят нешуточные: персонажи и ругаются, и душу друг другу изливают, и даже самоубийством кончают, в полной мере демонстрируя полное отсутствие мастерства у актеров. Понятно, что на то, чего ждут от них все телезрители, времени остается мало: так, явится иногда к главной героине давно утонувший муж исполнить супружеский долг, и все. В результате недовольны все — и эротоманы, и любители мыльных опер. Так зачем все это? Вот сюжет о гадалке и клиенте: до того, как их свидание подошло к закономерному концу, героиня 15 минут монотонно водила лимоном по спине совершенно одетого героя, попутно читая лекцию на тему "Человек всегда бессознательно стремился к очищению сознания" (конец цитаты). К тому моменту, когда у них все случилось, я грешным делом заснула. Так для кого же были сняты три четверти сюжета?.. Еще один сюжет: художник рисует обнаженную натурщицу, попутно дискутируя с присутствующей тут же женой о смысле искусства. Об уровне их ученого спора можно судить по приведенному выше высказыванию насчет "мужицкого достоинства"; обнаженную показывают плохо и редко. И тут наконец, предуведомляя мое очередное "зачем", натурщица подает голос: "Я позирую голой, чтобы они изображали мои эмоции, мою стать!" — заявляет она. И все становится ясно. Помнится, крик о том, что эротика — это искусство, а обнаженное тело прекрасно, у нас раздавался в начале 90-х. Но то время давно прошло, и я полагала, что ныне уже всем ясно, что называть фотографию голой девушки искусством так же нелепо, как возбуждаться на Венеру Милосскую. Зачем мешать божий дар с яичницей? Однако именно этим и занимается команда "Плейбоя": похоже, свою миссию они видят в том, чтобы показать телезрителям, какой большой и причудливый мир — эротика и насколько она выше поганой порнухи. Вопросом: "Кому это интересно?" — плейбоевцы не задаются. И поэтому я — за порнографию. Пусть она безнравственна, зато разумна. А от высокодуховных эротических программ меня увольте: очень уж они... патетичные.
