Пересади русского человека на нерусскую почву — куда-нибудь в Люксембург или в Канаду, — и по прошествии времени он перестает пить, курить и материться. В общем, он будет как бы уже не русский человек, а его оболочка, хотя все признаки налицо — импрессионизм души, жажда неизбывного, тяга к бунтам и поджогам. Но под натиском чужеродной среды эти стихии в нем дремлют и, к счастью для аборигенов, в большинстве остаются нереализованными. Такова арифметика выживания. И все же закономерности нарушаются. Происходит это в тех случаях, когда на нерусскую почву сваливается русский десант в особо крупных размерах. Феноменальным исходом такого рода можно считать переселение в Канаду в 1899 году 15 тыс. русских духоборцев — части мощной религиозной общины крестьян-миролюбов. Как и все таинственное в России, движение духоборов, или духоборцев, родилось в народной среде, стихийно охватив собой центральные и южные губернии империи. "В конце XVIII столетия, — пишет историк Бирюков, — вдруг являются люди, не только отвергающие все обряды и установление греко-российской церкви, но даже не приемлющие и наружного крещения водою и причащения тела и крови Христовой под видом хлеба и вина. Они отовсюду терпели гонения..." Имя "духоборцы" было дано им екатеринославским архиепископом в 1785 году и настолько закрепилось в их среде, что с той поры по-иному они себя не называли. Об охватившей губернию "ереси иконоборческой" екатеринославский губернатор Каховский слал депеши в Санкт-Петербург: "Все зараженные иконоборчеством не заслуживают человеколюбия, ибо их ересь опасна и соблазнительна тем, что образ жизни духоборцев основан на честнейших правилах и важнейшее их попечение относится ко всеобщему благу". Первой реакцией двора было — согнать духоборцев в один большой амбар и поджечь, "дабы другим неповадно...". Когда же выяснилось, что последние только рады будут "пострадать", их велено было бить кнутом и ссылать в Сибирь. Однако движение охватывало все новые губернии, и вот уже тамбовский губернатор сообщал в столицу: "Они своей церковью считают собрание, во время молитвы не крестятся, не соблюдают постов. Чтут "Животную книгу", — то бишь, поют псалмы по памяти. А священник у них один — Христос!" Заступники У истоков русского духоборчества стояли трое лидеров, называемых в народе "Христами" — Силуан Калинников, Илларион Побирихин и Савелий Капустин. Как и положено лидерам, они все обладали волей, умом и вдохновенным даром убеждать. Особенно прославился в этом плане Капустин, получивший для духоборцев в 1808 году высочайшее разрешение компактно расселяться на Молочной речке в Приазовье. Село, которое выбрал для жительства Капустин, получило название Терпение. Именно здесь он основал свой Сиротский дом — некую смесь храма и хранилища излишков зерна для всех нуждающихся духоборцев. Это была первая на Руси стопроцентная христианская коммуна, где господствовал "братский труд" и практиковалась общность имущества. В 1818 году Александр I на пути в Крым посетил село Терпение и остался доволен приемом, оказанным ему духоборцами. Особенно царя поразили чистота и корректность во взаимоотношениях между общинниками. В отличие от остальной России в этом селе нигде "не видно было следов водки и не слышно запаха табаку". Однако столь высокие нравственные достижения не спасли Капустина от козней чиновников, и вскоре, дабы скрыть своего "Христа" от преследований, духоборцы объявили его умершим. На самом деле он продолжал духовно окормлять общину из укрытия вплоть до своей реальной смерти, последовавшей в 1820 году. После Капустина общину возглавил его сын — Василий Калмыков, из соображений безопасности взявший фамилию матери. При нем духоборцы в 1814 году указом императора были переселены в Ахалкалакский уезд Грузии на "неудобицы". Внук Василия Петр Калмыков женился на Лукерье Губановой, которой суждено было по смерти мужа сделаться истинной духоборческой "Богоматерью"-заступницей. С того времени и по наши дни имя Лукерья среди женщин духоборья России и Канады наиболее популярно. При Лукерье Калмыковой духоборцы достигли вершины своей зрелости, стали, как тогда про них говорили, "нацией внутри нации", но именно при Калмыковой в общине наметились разногласия, вынудившие впоследствии многих духоборцев принять сторону нового лидера — Петра Веригина, проложившего им путь в Канаду. Веригин и Толстой В конце XIX века духоборцы сделались особенно модны. Про них сочиняли книги, их изучали, о них спорили, и все потому, что обществу было невдомек — как это можно, оставаясь русским, жить вне традиций и в то же время быть примером для подражания? Вот цитаты из газет тех лет: "Особый народ, особое теократическое государство...", "В каждом из них рождается Христос, у них нравственная высота воззрений изумляет...", "Они против войны, против службы в армии, взяли и сожгли все свое оружие...", "Они — люди XXV столетия", — сказал про них Лев Толстой. Когда 29 июня 1895 года в день святых апостолов Петра и Павла духоборцы Кавказа свезли в пещеру все имевшееся у них на руках оружие и сожгли его, Петр Веригин отбывал ссылку в Шенкурске. Он знал о готовящейся акции и духовно направлял ее: "...уместно было бы духоборцам, как и христианам нынешнего времени, совсем отказаться от военной службы. Оружие, какое есть у духоборцев, например ружья, револьверы, сабли, кинжалы, которые приобрели они, удаляясь от учения Христа, все собрать в одно место и в знак непротивления злу злом и во исполнение Заповеди "Не убий" предать сожжению". Понятно, что за сожжением оружия и отказом от военной службы последовали репрессии правительства. Духоборческих лидеров и пророков этапировали в Сибирь, а в места проживания общины нагнали казаков, которые "лечили" отступников нагайками и мордобоем. Укротить станичников смогли лишь просочившиеся в прессу сообщения о массовых изнасилованиях женщин, творимых казаками по духоборческим деревням. Привычные к тяжелому физическому труду люди на зло отвечали молитвой. Друг духоборцев Лев Толстой, сам в душе духоборец, писал о них: "Ожесточение правительства и удивительная кротость и стойкость мучеников — несомненные признаки близости свершения дела Божия". Вместе с Петром Веригиным великий гуманист начал изыскивать средства по освобождению "потерпевших", чтобы "мог народ в духе душой исповедовать Бога, который есть безграничная любовь". На призыв Толстого к человечеству откликнулась администрация Канады — страны, остро нуждающейся в крепких рабочих руках. Вскоре были оформлены и надлежащие бумаги, открывающие духоборцам ворота в Новый Свет. Возмутители спокойствия Есть мнение, что тяга к перемещению — удел слабых, сильные остаются. Однако и среди тех, кто рискнул бросить вызов судьбе, тоже немало героев. Подогреваемые заботой о "своем народе", они подчас проявляют беспредельное мужество и терпение. Таким остался в памяти канадских духоборцев Петр Веригин, прибывший к переселенцам, лишь только закончилась его сибирская ссылка. Основная же масса покинувших Россию духоборцев обосновалась в канадской провинции Британская Колумбия вполне самостоятельно в 1899 году. Новая родина приняла их радушно, выделила земли под пахоту, открыла кредиты на покупку скота и инвентаря, разрешила беспрепятственно исполнять духоборческое служение Богу. И тем не менее в первые годы адаптации духоборцы страшно нуждались. Жили они замкнуто, отказывались подчиняться канадским законам, ибо знали только один закон — волю Божию. Их яростное нежелание регистрировать браки и рождение детей, их отказ участвовать в переписи населения вызывали серьезную озабоченность администрации провинции. Позже к этим проблемам прибавились и другие, нравственного порядка, — часть духоборцев, получившая имя "свободники", объявила настоящую войну богатству. Для начала они распустили весь свой скот, "отдав его в руки Господа", затем вернули "подъемные" иммиграционным властям, потом отказались работать в шахтах, где добывают руду, "из которой чеканят презренный металл" и т.д. Дальше — пуще, взбаламученные вожаками Иваном Пономаревым и Василием Объедковым, "свободники" целыми семьями покидали свои поселки, жгли дома и, раздевшись голышом, "какими были от Адама", шли искать Христа по дороге в Йорктон. Их пытались вразумить чиновники и полиция, которая и так сбилась с ног, отлавливая брошенный ими скот, но тщетно. "Мы живем по закону Истины, который не собираемся ломать, — говорили они, — и если мы все его будем исполнять, Христос поведет нас за собой!" Было это в 1902 году... В 1903 году новый марш "голышей", состоящий из мужчин, женщин и детей, наконец достиг Йорктона и занял огромный иммиграционный зал административного здания. И тогда полиция пошла на хитрость — велено было заколотить двери зала гвоздями, а в распахнутые окна направить прожектора. Тучи комаров обрушились на духоборцев, и на утро другого дня они все были одеты. Но на этом история "голышей" не кончилась. В течение всех предыдущих десятилетий, протестуя против регистрации браков и частной собственности, "свободники" продолжали жечь дома "богачей", устраивать "голые" марши, а то и подкладывать бомбы в муниципальные учреждения и церкви. В 1924 году в Канаде от разорвавшейся в купе поезда бомбы погиб идеолог духоборцев 64-летний Петр Веригин. Вместе с ним погибла и его 20-летняя жена Мария Стрелова, последняя в череде бесконечных гаремных привязанностей вождя. Убийцы так и не были найдены... На короткое время мир канадского духоборья погрузился в траур, но затем война со злом разыгралась с новой силой. Лишь в конце 70-х практика "террора во имя Господа" резко пошла на убыль. Это время в истории канадского духоборья было отмечено завершением адаптации и поворотом к всеобщей буржуазной респектабельности. Община-колхоз Иначе сложилась судьба духоборцев, оставшихся в России. Увы, они не богатели, как их канадские сородичи, и им ни к чему было проходить "очищение огнем". Их пожары были куда страшнее — гражданская война, коллективизация, лагеря, Отечественная война и долгий антирелигиозный гнет Советов, оставили от двухсотлетнего народа разве что название — духоборцы. Но привычные к трудностям духоборцы Грузии не роптали, и только распад СССР да угроза оказаться в огне кавказских войн заставили их искать приюта на исторической родине. Было много судов-пересудов, вспоминали Веригина и канадцев, оторвавшихся от Сиротского дома, то есть от родины, и все же решились. Инициативная группа, возглавляемая Аркадием Тихоновым, выехала в 1989-м в Россию подыскивать жилье для духоборцев и нашла его в полумертвом селе Архангельском Тульской области. Местные жители были не против русских соседей, область дала переселенцам деньги, и принялись они обживаться. Непочатый край работы вдохновил духоборцев. За стройкой, за распашкой земли промелькнуло 10 лет, многие старики, носители традиций, умерли, новое поколение псалмов по памяти не поет, в молитвенный дом не ходит, а живет простой деревенской жизнью, такой же, как и везде в России. От соседей своих отличаются они необычным названием — "колхоз-община им. Льва Толстого", да еще тем, что на грамм меньше других потребляют водки. И все же духоборческий дух в поселке нет-нет да чувствуется — в том, как люди кланяются при встрече, как общаются между собой, как спешат друг другу на помощь. Мы записали на пленку женский духовный хор, отпробовали окрошки с самогоном и в разговоре с удивлением узнали, что духоборцы из Канады, приезжающие сюда чуть не ежегодно, подумывают остаться здесь насовсем. "Видать, тянет на родину предков-то, — поведал нам ветеран войны Фрол Кузьмич Балабанов и прибавил: — С жиру, что ли, бесятся, ай действительно припекло, Бог знает..." Тот же Фрол Кузьмич попросил, чтобы мы сфотографировали его с женой Лукерьей Петровной на память: "Мы последние из духоборья, за нами тишина... Пройдет каких-то пять лет, и вера наша растает, и ничего от нас не останется. Поэтому спешите записать наши старинные псалмы и стишки". Ну мы и записали: Покайтеся, люди мои, Обратитеся ко Господу, Богу нашему поверяйтися, Согдет Сын человеченский С небеси во славе своёй, Сядет на престоле, Будет судить людей своих По правде, по правилам... P.S. Автор благодарит за помощь при подготовке материала главного редактора газеты "Заря" г. Чернь Тульской области Анатолия Васильевича Маркина.
