О чистоте и благородстве детской души написаны тома, и вопрос "Можно ли не любить детей?" кажется чисто риторическим. А я вот уверена, что можно. Не всех, конечно, а только тех, которым больше 20 лет от роду. Такие, увы, встречаются нередко. Хорошо, если большой ребенок не интересуется общественными проблемами и продолжает колесить по свету на верном Росинанте с тазиком для бритья на буйной головушке — тогда он становится просто безобидным чудиком. Куда хуже, если совершеннолетнее дитя дослуживается до чинов и степеней известных. На должности генерала оно способно доиграться до третьей мировой войны; если же вместо казармы оно избирает телевизионную студию, то все заканчивается программой "Взгляд", ведомой Сергеем Бодровым-младшим... На мысли о нежном возрасте "взглядовцев" наводит уже способ их общения между собой: как водится в любой приличной песочнице, ведущий и корреспонденты обращаются друг к другу исключительно ласкательно: "Сережа", "Андрюша"... Но что придираться к мелочам, когда у "Взгляда" такая высокая миссия — делать добро, не щадя ни живота, ни кошелька своего. Например, звонит на передачу брат солдата, служащего в миротворческой бригаде в Косове, и жалуется: что-то давно брательник домой не звонил. Тревога! Свистать всех наверх! И вот уже корреспондент из Приштины докладывает в прямом эфире на всю страну: мол, покамест солдата не нашел, но обязательно найду и "дам ему позвонить домой по моему мобильному телефону". Хороший какой дяденька. Не жадный. Возьми с полки пирожок... Вообще, российским миротворцам в Косове была посвящена большая часть последнего "Взгляда". Сережа из студии и Андрюша из Приштины вели живой, захватывающий диалог с привлечением заинтересованных лиц — военных и священников. Тут надо признаться, что к представителям этих двух профессий я никогда не питала особой симпатии: уж очень часто им присуща твердолобость и консервативность. Спасибо "Взгляду" — теперь это в прошлом. Люди в рясах и в погонах показались мне деликатнейшими, здравомыслящими людьми на фоне Сережи и Андрюши, которые построили беседу по всем канонам советской журналистики времен "железного занавеса". Что и неудивительно: ведь оную журналистику отличала именно инфантильность. Политкорректность, терпимость, взаимопонимание — все эти качества приходят с возрастом, детишки же нетерпимы и упорно делят мир на "наших" и "ихних"... Спецкор Андрюша потрясает списком разрушенных православных церквей: вот, мол, какие гады натовские агрессоры! О том, что бомбы "гадов" попадали и в мечети, он не заикается. Об этом почему-то говорит сербский православный батюшка — скучный, взрослый человек. Еще он упоминает о таких материях, как примирение, но уж мириться с нелюдями из НАТО "Взгляд" точно не согласен. "А с союзниками — если их можно назвать союзниками — какие у вас отношения?" — спрашивает добрый Сережа начальника по воспитательной работе наших миротворцев. Судя по всему, он надеется услышать нечто вроде "били басурман и бить будем", но зануда военный отвечает, что и с англичанами, и с немцами, и даже с американцами у них полное взаимопонимание, и вообще все ОК. "А как же американский вертолет, который кружит над нашим лагерем и снимает на видеокамеру, — это тоже дружба?!" — приходит Сереже на помощь оскорбленный Андрюша. Но старый вояка и тут разочаровывает парнишек: летает — и пусть летает, это никому не мешает, а границы зон в Косове прозрачные. Досадно это — слов нет: ведь если бы по этому вертолету бабахнуть, он бы небось так классно взорвался... В общем, за неимением лучшего приходится взглядовцам уничтожать противников словесно, демонстрируя, насколько все у них хуже, чем у нас. Даже сухие пайки: оказывается, немцы за один наш сухпай дают два своих! А все почему? Потому что "у нас там натуральные продукты — тушенка, перловка... А у них все из консервантов и поэтому невкусное". О, сколь велика самоотверженность русского солдата, готового пожертвовать деликатесную перловку оголодавшему немцу в обмен на заграничную отраву! "И откуда только берется такая сила духа?" — удивляются Бодров и Ко. Не хотелось бы их расстраивать, но думается, что берется она из зарплаты в 1000 долларов... Под конец сюжета нам "открыли тайну": оказывается, спецкор Андрюша получил задание найти и заснять любовную историю, приключившуюся с нашим миротворцем в Косове, чтобы включить этот сюжет в фильм, рассказывающий о лав-стори советских солдат в Вене 1945 года, Будапеште 1956-го и Праге 1968-го. Красивое, должно быть, получится кино — почти как сказка про принцесс и драконов. Правда, в свободное от романов время те солдаты гусеницами танков давили мирных граждан — но об этом детишкам позволительно не знать... Детям вообще позволительно не знать обо всем плохом, грустном и трагическом. Что ж тут удивительного, что разговор Бодрова-маленького об эпидемии в станице Обливская превратился в разглагольствования об Интернете и интернетчиках? Видать, сам Сережа о существовании Интернета узнал лишь недавно и был им глубоко впечатлен. А детям свойственно окружать новые предметы ореолом романтики и таинственности и наделять их сверхъестественными свойствами. Собственно, все началось с того, что некий Виктор из Обливской посвятил загадочной лихорадке свою веб-страницу. Последующие события в изложении Бодрова звучали в высшей мере загадочно. Итак, сначала "кто-то стер страницу Виктора в Интернете. Но молодцы интернетчики — создали резервную копию и поместили ее в такое место, откуда стереть ее невозможно". Вопрос, кто же все-таки стер эту самую страницу, прошу не задавать: ясно, что это происки спецслужб. А вот что это за место такое, куда не дотянется рука ФСБ? Загадка. Потом спецслужбы "отключили в станице Интернет". Опять-таки загадка: как они это сделали? Отключили телефон? Нет, телефон, по словам Бодрова, отключили позднее. Может, убили всех сотрудников провайдерской конторы? А что — это мысль! В ее свете становится понятно, почему этот самый Виктор "вообще дома не живет", боится выходить на улицу и ждет, когда к нему придут люди из спецслужб. Шпионский боевик, да и только. Бодрову абсолютно понятно, почему так суетятся ФСБшники: ведь ходят слухи, что в Обливской было испытано бактериологическое оружие. Правда, для бактериологического оружия процент смертности все-таки невысок, но это неважно — главное, чтобы было пострашнее. Ведь тогда особенно гордо прозвучат финальные слова: "Виктора мы, конечно, в обиду не дадим!" И похвала интернетчикам: "Своей солидарностью и энергией они напоминают первых радиолюбителей". Не знаю, как Сереже Бодрову, а мне обитатели виртуальных чатов больше напоминают обыкновенных обывателей, готовых почесать языки по любому поводу — будь то эпидемия в Обливской, результаты хоккейного матча или балканский конфликт. Шпионские страсти — как раз по ним. Недаром про Интернет снято столько голливудских боевиков: маньяк выбирает жертв через компьютер... вовремя посланный e-mail спасает жизни... А я вот вспоминаю другой голливудский фильм — "Тайна заговора". Герой в исполнении Мэла Гибсона одержим навязчивой идеей заговора спецслужб и изо всех сил пытается предупредить о нем людей. Ему, конечно, не верят, но это его только подхлестывает. В итоге все получается так, как он и предсказывал, — только причиной становится он сам. Своей борьбой он вызвал-таки к жизни то, против чего так боролся. Так и взглядовцы играют в войнушку: вообразили, что перед ними великаны, и давай воевать с ветряными мельницами. Только хотелось бы отнять у них телекамеры, пока ветряные мельницы и впрямь не стали великанами.
