Итак, дождались: вчера на рассвете провозглашена независимость Дагестана. Конечно, от горного села, где сидели никому не известные дедушки-фундаменталисты, провозгласившие суверенитет, до Махачкалы еще далеко. Но отмахнуться от их декларации уже нельзя. Сотни боевиков, окопавшихся вокруг, продолжают удерживать семь дагестанских сел вне сферы российской юрисдикции. Самое смешное, что в самой Чечне за пропаганду ваххабизма могут посадить в тюрьму. А в Дагестане, где действует российский Уголовный кодекс, он не запрещен. Просто нет такого юридического понятия. Хозяином новой микрореспублики стал, похоже, Шамиль Басаев. Никто и не вспоминает, что каких-то пару лет назад сам же Басаев грозился "отрезать головы ваххабитам", дабы не баламутили народ. Правда, тот же Басаев приговаривал, что "если понадобится, я сам отрежу голову Радуеву". Но так никому и не отрезал. Сегодня ваххабиты сами понадобились Басаеву — он соскучился по войне. Федеральные силы как смогли блокировали ваххабитов, но штурмовать их пока остерегаются. Как выяснил "МК" в пресс-службе МВД Дагестана, пока идут перестрелки из стрелкового оружия и артиллерии. В основном войну ведут теперь ВВС. Причем в ход уже запущены не только вертолеты "Ми", но и штурмовая авиация: бомбардировщики Су-24 и штурмовики Су-25. Уже совершено 78 самолето-вылетов. Военные летчики используют высокоточное оружие: управляемые снаряды и бомбы. После вчерашних авиаударов некоторые боевики, как заверил сотрудника "МК" главком ВВС Анатолий Корнуков, начали покидать горные районы Дагестана и уходить к Чечне. Уже, кажется, и забыли про нее, и рукой махнули — пусть там друг друга хоть перегрызут, нам все равно. Но крохотная, с ноготь, республика вновь заставила считаться с собой. Чечня, как ни одна другая провинция, влияет на внутриполитические "рассадки-рокировки" в России. (Какие уж там губернаторские блоки!) Недаром, чтобы сместить премьер-министра, шефу кремлевской канцелярии Волошину, как утверждают, пришлось встречаться с Шамилем Басаевым. Выборы будут, очевидно, "грязными", а значит, не помешает и небольшая "грязная война". Такая малогабаритная, переносная, управляемая. Но мятежный субъект и сам не лыком шит — чем ближе выборы в Госдуму, а затем и президента, тем выше будут в цене разные командиры от Аслана Масхадова до Надиршаха Хачилаева. И тем дороже будут они продавать каждого своего боевика и каждый свой выстрел на политической ярмарке Москвы. Короче, не Чечня — субъект России, а Россия — объект Чечни. Белан ХАМЧИЕВ, заместитель министра по делам национальной политики: — По моему мнению, Чечня сейчас почти полностью контролируется полевыми командирами. Но решать эту проблему силовым путем невозможно. Поэтому наше министерство предлагает усилить экономическую помощь Чечне. Чтобы деньги не разворовывались, надо продумать схемы контроля за их поступлением в республику и последующим расходованием. Следует определить те объекты, которые нужно восстанавливать, составить смету и выделить под нее деньги. Тем самым мы привлекаем на свою сторону чеченцев, создаем для них рабочие места, восстанавливаем республику. Какой чеченец будет против такой жизни в составе России? Станислав КАВУН, заместитель главнокомандующего внутренними войсками: — Для того чтобы решить эту проблему, требуется комплекс мер экономического, административного и военного плана. Я имею в виду не крупномасштабные боевые операции, а мероприятия скорее охранительного характера. Без этого ситуация на Кавказе рано или поздно может взорваться. Что касается использования Кавказа в своих политических целях, то все знают, насколько там взрывоопасная ситуация: никто рисковать не хочет. Иван РЫБКИН, бывший секретарь Совета безопасности: — Экстремального выхода из той ситуации, что сложилась на Кавказе, не будет. Конечно, во власти, как и во всем обществе, остаются "голуби" и "ястребы". Однако, я думаю, жизнь нас многому научила. Надо спокойно договариваться с Чечней, с ее легитимным президентом. Возможно, что после 2001 года нам придется и дальше использовать формулу отложенного статуса Ичкерии. Так или иначе это лучше, чем война в неких политических целях. Генеральный представитель президента Чечни в Москве Майрбек ВАЧАГАЕВ: — Сколько всего подписано бумаг о выделении денег Чечне, никто толком не знает. Но "живых" денег в Чечню из Москвы не поступает. Конкретную помощь оказывают только два российских ведомства: Минздрав и Минобразования. К примеру, Минздрав помогает детям-инвалидам ставить протезы, а Минобразования на днях прислало в Чечню школьный инвентарь: парты там всякие — на сумму 17,5 миллиона рублей. Что касается зарубежной помощи, она выглядит так: мусульманские страны, в числе которых Малайзия, Пакистан, Алжир, Ливия, Иордания, Турция, Саудовская Аравия и другие, согласно договоренностям с Асланом Масхадовым, взяли на себя обучение студентов из Чечни. Об открытии филиала Исламского банка в Грозном переговоры ведутся уже два года, но результатов не видно. Что такое Кхеташо и что такое плохо? Политический расклад в Чечне пестр и монотонен одновременно — короче, полная каша. Вся политическая жизнь строится на двух ключевых словах — "официально" и "фактически". Оппозиции официально больше нет. Теперь даже мало кто и вспомнит, что весь прошлый год в республике голосили, пели и плясали бессрочные политические митинги — шло яростное противоборство Масхадова, который ориентировался на Москву, и Басаева, который винил президента в предательстве идеалов чеченской независимости и мусульманства. В марте этого года борьба закончилась. Не дождавшись обещанной подмоги из Москвы, Аслан Масхадов полностью перешел на сторону оппозиции — провозгласил шариатскую реформу, о необходимости которой так давно твердила оппозиция. Басаеву, вице-президенту Арсанову и бывшему президенту Яндарбиеву ничего не оставалось, как поддержать реформу. Но изменились только лозунги Масхадова — на самом же деле он продолжал настойчиво пытаться договориться с Москвой, хоть как-то укоротить руки преступности и сдержать бурный расцвет самого крайнего, оголтелого и агрессивного течения в исламе — ваххабизма. Теперь все они как бы заодно — и Масхадов, и Басаев. В июне в Грозном, на стадионе "Динамо", прошел съезд шуры (авторитетные люди из числа сторонников Басаева). И Аслан Масхадов не просто участвовал в работе съезда, но даже в угоду Басаеву издал указ о создании совета из "военно-политических лидеров" (бывших командующих фронтами), с которыми вместе обязался отныне обсуждать все свои важные решения. Но это — формально. А на самом деле Масхадов не может не быть против того, что Басаев сегодня творит в Дагестане. Масхадову нужен мир, Басаеву — война. Шамиль Басаев — профессиональный вояка. Что бы там ни говорили, мол, "умеет воевать только с беременными женщинами", — это неправда. Именно Басаев командовал штурмом Грозного в августе 1996 года, в соответствии с планом, составленным Масхадовым, и именно он достиг в те дни военной победы над федералами. Но Басаеву скучно. Он не стал президентом, он ушел с поста премьера. Ему нечего делать. В то же время под началом Басаева остается мощное вооруженное формирование, численность которого оценивается примерно в 1000 человек. В мирное время поддерживать своих людей в форме он может только с помощью денег — ведь его отряд не подчиняется правительству и не может ожидать денег из чеченского бюджета. Басаев платит сам. А если деньги кончаются, то отряд надо поддерживать в форме иными способами — например, вывести его на фронт. На войне у каждого боевика снова появляется "смысл жизни" — есть четкий враг, есть мощная идея, ради которой не жалко умереть, есть боевое братство. Мужики — при деле. О ежемесячном жалованье можно пока не вспоминать. Шариатская реформа Масхадов намерен строить "исламское государство с чеченской спецификой". То есть заветы пророка (шариат) надо будет как-нибудь слить с национальными обычаями (адат), несмотря на то, что они во многом противоречат друг другу. Провозгласив свою реформу, Масхадов ловко сыграл на вечном чеченском контрасте между официально и фактически. Официально большинство чеченцев могут теперь утешать себя мыслью, что у них будет всамделишное исламское государство, — мечта станет явью. Фактически же в результате этой реформы мало что изменится. Парламент, например, как был, так и будет. Но если раньше он имел право отменять указы президента, то теперь он превратился в домашнего и ручного — и уже никому не мешает. В марте Масхадов лишил его законодательных полномочий, депутаты сначала повозмущались, а потом взяли да и подчинились этому указу. Против реформы, которая официально называется "шариатской", ведь не попрешь. Если раньше парламент был столь силен, что мог отменять указы президента, то теперь депутаты всего-навсего "контролируют исполнение законов" — до тех пор, пока не будет принята новая конституция. После принятия новой конституции формально парламента не станет, но на самом деле законотворчеством займется Кхеташо. Этот совещательный орган уже и сейчас работает — в него входят полевые командиры, алимы (богословы), некоторые члены парламента, представители интеллигенции (избранные от Академии наук, Союза журналистов, Союза писателей, Союза художников) да редкие представители партий. В общем, нечто вроде Конституционного совещания, каковое собирал в 1993 году Ельцин накануне разгона хасбулатовского Верховного Совета. Главная забота Кхеташо — проект шариатской конституции. Работа, говорят, близится к завершению. По окончании ее несколько вариантов должны быть вынесены на обсуждение съезда чеченского народа, затем — на референдум. Научившись при Советской власти цивилизованной процедуре всеобщих тайных и равных выборов, чеченцы вовсе не собираются от нее отказываться. Хотя в шариате демократией и не пахнет. После шариатской реформы членов Кхеташо будут избирать большинством голосов рядовые жители Чечни — по округам (ну, скажем, один депутат от пяти сел). Это уже не обсуждается. По сути это будет тот же парламент, что и нынче, но под другой, "правильной" вывеской. И президент при новой конституции тоже будет просто-напросто переименован в имама. И тоже — вовсе не пожизненно, а на ограниченный срок. Споры в нынешнем Кхеташо касаются только одного — как выбирать имама. Либо так, как избирали Дудаева и Масхадова — на всеобщих тайных и равных выборах, — либо большинством голосов депутатов Кхеташо. В общем, имамат в Чечне будет вполне демократичный. Только пока неясно — президентская там будет республика или парламентская. Итак, формально оппозиция в Чечне отсутствует. Кто же тогда постоянно подкладывает мины на пути кортежа президента Масхадова? Молва во всех таких случаях грешит на ваххабитов. Ваххабиты — это фактическая оппозиция. Ваххабиты прекрасно видят все описанные выше противоречия между фундаментальным исламом пророка Мухаммеда и языческими обычаями горцев. Для них вся шариатская реформа Масхадова — это фикция. Все должно быть строго по шариату и никакой "национальной специфики". Шариат запрещает поклоняться праху, могилам, то есть "сотворять себе кумиров из мертвецов" или из мертвого праха, в то время, как душа уже давно отлетела на небеса. А по чеченским традициям не поклоняться предкам, не ухаживать за их могилами — значит, совершать тяжкий грех. Уважать старшего — одно из важнейших правил чеченского этикета. А если следовать букве шариата, то, скажем, юный судья, вчера закончивший медресе, может бить палкой в наказание седого старца... Ваххабиты стремятся к абсолютному идеалу. Поэтому для них ни чеченское, ни тем более российское правительство — никакой не авторитет. Ислам наднационален. Их Отечество везде. Так что какое значение имеет для них административная граница Чечни и Дагестана? Формально ваххабизм в республике запрещен. За проповедование его идей могут даже — официально — посадить в тюрьму. В реальности же любой житель любого села знает, кто из соседей придерживается ваххабизма, кто нет, но в тюрьму никого не сажают. Да и кто их посадит, если милиционеры — сами, может быть, ваххабы. Вот в РОВД города Урус-Мартан подавляющее большинство сотрудников (говорят, процентов восемьдесят) — ваххабы. Военная расстановка сил Если в политическом раскладе черт ногу сломит, то в военной диспозиции Чечни более-менее все устаканилось. Есть три силы: — правительственные войска и правоохранительные ведомства; — крупные отряды боевиков, которыми руководят формально лояльные властям полевые командиры; — отряды ваххабов. В реальности все эти силы подвергаются диффузии. В том же Урус-Мартане совершенно неизвестно, чьи приказы будут исполнять сотрудники в случае чего — своего формального начальника из МВД в Грозном или своего фактического лидера, местного ваххабита Арби Бараева. Многие сторонники Басаева, воевавшие под его началом в 1994—1996 годах, служат в Национальной гвардии и в МВД. Кому они, случись что, подчинятся? Не то приказам Масхадова, не то зову своего сердца... "Силовики" МВД — 10 тысяч чел. (сотрудники РОВД, ППС, ГАИ и департамента охраны государственных объектов), на вооружении только стрелковое оружие, легкие гранатометы. МГБ — 2 тысячи чел. Сотрудники МГБ, в основном, ограничиваются сбором информации об организованных бандитских структурах, о похищениях, о "левых" нефтепромыслах. Имена большинства преступников Чечни известны и хранятся в банке данных МБ. Но реальных улик мало, поэтому сотрудники госбезопасности крайне редко проводят аресты. Людей в это министерство набирал — уже после 1996 года — вице-премьер Турпал-Али Атгериев. Атгериев делает ставку на опытных милиционеров, работавших в правоохранительных органах еще в советское время. Скажем, руководящие посты в МГБ занимают не ветераны войны с Россией, а те, кто закончил высшую школу МВД СССР. На руках у сотрудников — стрелковое оружие. Минобороны — Национальная гвардия (армия Чечни). Еще полгода назад численность составляла 2 тысячи человек. Этой весной проведен новый набор, через военкоматы призвано около 1 тысячи человек дополнительно. Военнослужащие постоянно находятся на казарменном положении, срок службы — два года. Министр обороны — бригадный генерал Хамбиев. Имеется тяжелое вооружение. 10—15 танков типа Т-80, захваченных во время войны у федералов. 15—20 бронетранспортеров. Артиллерия — около 20 орудий. Имеются также зенитно-ракетные комплексы класса "земля-воздух". Вероятно, имеется несколько установок залпового огня "Град", но количество неизвестно. Таможенно-пограничная служба — менее 1 тысячи чел. Имеется стрелковое оружие, легкие гранатометы. Прокуратура — 200 чел. Пистолеты. Шариатский суд — 100 человек (для конвоирования подсудимых). На руках — стрелковое оружие. Вице-премьер Руслан Гелаев, ответственный за подготовку шариатской конституции, формирует сейчас шариатскую гвардию. С каждого из 300 сел Чечни в нее, по замыслу Гелаева, должно войти по 5—10 человек, которые будут следить повсюду за соблюдением режима трезвости, целомудрия и других шариатских правил. Предполагаемое оружие — стрелковое. Полевые командиры В Чечне имеется большое количество мелких групп боевиков, численность которых не превышает 50 человек. Из крупных формирований следует отметить два — это отряды, которыми командуют Шамиль Басаев и Ваха Арсанов. В каждом из них приблизительно по 1000 боевиков. Штабы обоих отрядов расположены в Грозном, в них постоянно находится личная охрана командиров, состоящая из нескольких десятков боевиков. Остальные участники формирований числятся в списках отрядов. Каждый боевик проживает дома, ведет самостоятельный образ жизни, но обязан с оружием явиться по приказу в точку сбора. Сторонники Басаева живут большей частью в Грозном и в Веденском районе. Сторонники Арсанова живут главным образом в Старопромысловском районе Грозного и в сопредельном 15-м молочном совхозе, в поселке Долинский. На вооружении в обоих отрядах имеются тяжелые орудия, зенитно-ракетные комплексы, БТР и танки, которые находятся, вероятно, в горных селах Веденского района. Общее количество танков — 10—15 машин. Танки рассредоточены и, как правило, замаскированы в частных усадьбах — буквально в конюшнях или на сеновале. Ваххабы Абдул Малик (духовный лидер), полевые командиры — Бараев, Ахмадов, Хаттаб. Гнездо ваххабов — город Урус-Мартан, в котором дислоцируется отряд Ахмадова. Неподалеку, в селе Ермоловка (Алхан-Кала), живет другой наиболее влиятельный командир ваххабитов — Арби Бараев. Суммарная численность этих двух отрядов — 3 тыс. боевиков. На руках — стрелковое оружие и гранатометы. (Если среди сотрудников МВД редко у кого есть пистолет Стечкина, то в отряде Бараева "стечкин" есть у каждого второго.) Пресловутого Хаттаба, строго говоря, нельзя назвать полевым командиром — за ним нет вооруженной силы. Хаттаб лишь обучает военному ремеслу начинающих боевиков — главным образом из соседнего Дагестана. Школа Хаттаба расположена в Сержень-Юрте. Постоянно в школе находится около 100 "учеников" и инструкторов. Именно "воспитанники" Хаттаба еженощно палили все последние месяцы по российским заставам в Кизляре и Хасавюрте — так проходили Хаттабовы "тренировки". Все разговоры о том, что стрельбу вели некие бандиты, которые хотели прорваться для разбоя в Дагестан, — ерунда. Бандиты могут пройти тихо, им даром не нужен огневой поединок с федералами. Закон, запрещающий ношение оружия, в Чечне не соблюдается. Изредка МВД проводит крупную облаву в каком-нибудь районе, и тогда каждый попавшийся на улице автоматчик, которому не повезло, лишается своего ствола. Но таких крайне мало. Месяц назад при президенте был создан оперативный штаб по борьбе с преступностью. Президент теперь лично занимается вопросами теневого нефтепромысла, разоружения и освобождения многочисленных заложников. За этот месяц число вооруженных людей на улицах Грозного сократилось наполовину. В селах изменения заметны меньше, но следует учесть, что селяне в принципе редко выходят из дома с автоматом на шее — нет надобности. Автомат в Чечне — это как в Америке газовый баллончик. Его носят для самообороны. Поэтому в своем родном селе любой чеченец чувствует себя, как правило, абсолютно спокойно — никто ему ничего не сделает. Федералы Хотя к атакам боевиков в Дагестане готовились вроде бы три года, война пришла, как зима, — неожиданно. До сих пор на вооружении наших частей ни на Кавказе, нигде нет ни одной хваленой новинки: ни танков Т-90 (и даже Т-80!), ни знаменитой "Черной акулы". Есть считанные экземпляры только в Приморском округе — можно подумать, что на Дальнем Востоке намечалось некое сражение. Как утверждает в интервью для "МК" один из офицеров Генштаба, добрая половина бронетехники, "призванная" на охрану общественного порядка на Кавказе, вообще на износе: она прошла через осетино-ингушский конфликт 1992 года, не говоря уж про чеченскую войну. До сих пор не решена и проблема с боеприпасами. Их просто не хватает. Некоторые военные эксперты считают, что армия может просто увязнуть в войне: ведь она так и не научилась вести бои в высокогорных районах. Как ни странно, наши солдаты и младшие офицеры отнюдь не пылают боевым духом и — на самом деле — ждут, когда к усмирению дагестанской смуты активно подключатся политики. Нефть Губернатор Ставропольского края Черногоров недавно обратился к Масхадову с официальной просьбой: выделить ГСМ, в основном дизельное топливо, для уборки хлеба. Расплачиваться ставропольцы обещают сельхозпродуктами. Но, как ни удивительно, бензиновый голод поразил и сам Грозный — на заправках нет ни 93-го, ни 95-го бензина. Только "самопальный" сырец. Октановое число у него — если написано 76 — значит, на самом деле 56. Из-за этого почти на всех машинах "стучат пальцы". Грозненский нефтяной завод им. Ленина гонит сейчас 59-й и 80-й бензин. В последние дни на заводе пытаются запустить установки по производству 76-го и 93-го бензина. С того момента, когда Аслан Масхадов лично возглавил штаб по борьбе с преступностью — то есть за июль, — число нефтевозов на дорогах Чечни, по официальным данным, упало на 80 процентов. Заслоны стоят на всех трассах — машины-цистерны с "левым" топливом изымаются, емкости демонтируют, а изъятые машины распределяются среди государственных автобаз. Масхадов приказал взять под охрану всю трубу Баку—Новороссийск, расставить часовых через каждый километр. Но он опоздал — труба-то уже опустела. Как рассказал корреспонденту "МК" представитель Минтопэнерго Юрий Ноготков, с начала июля вся нефть из Азербайджана плывет морем в Махачкалу, а из столицы Дагестана едет по железной дороге до Новороссийска в обход Чечни. Россия ничего не платит мятежной республике за использование трубопровода. Вот из-за чего в первую очередь и упал поток "левых" нефтевозов на дорогах республики. Ясно, что чеченская нефтемафия близка к разорению — ей остается лишь качать сырую нефть из местных старых скважин, а для этого нужна мощная техника. Но где ее возьмешь? Не исключено, что именно высохшее жерло трубопровода и послужило поводом к нынешним боям в Дагестане — банды ищут новые источники доходов. Секс Пить, курить и гулять с женщинами в Чечне нельзя. Правда, узаконено многоженство, да не просто узаконено — а поощряется властями. По закону каждый мужчина обязан стремиться взять не менее двух жен. Кроме древних традиций свой резон тут добавила война — в Чечне слишком много овдовевших женщин. Уголовный кодекс ЧРИ уже содержит потрясающий параграф — "Прелюбодеяние". Первый пункт — "Уединение". Третий — "Совокупление". Такие правила, что если есть два свидетеля совокупления (даже если трахнулись по обоюдному согласию), мужчину могут забить камнями. Любой патруль — а самозваных патрулей полно — может взять под стражу фактически любую пару на улице. Браки сегодня официально не регистрируются. Значит, если мужчина и женщина не могут сразу, на улице доказать, что они женаты, их тоже забирают в тюрьму. Или сразу отпускают — если дать взятку от 200 до 500 рублей. Поскольку телефонная сеть не работает, то патрульные задерживают одного из пойманных, а другого направляют под конвоем по его адресу. Если соседи или родственники подтвердили, что пара действительно составляет семейный союз, только тогда арестованных отпустят. В общем, секса в Чечне нет. Выхода из нынешнего противоборства в Дагестане уже не осталось. Можно только распатронить с воздуха те семь горных аулов, занятых ваххабитами. И военным путем заморозить конфликт. Потом уже — в идеале — должны прилететь из Москвы государственные деятели "в голубом вертолете" и вступить в долгие разговоры с местными старейшинами, постепенно улаживая претензии местных селян к власти. Но беда в том, что и армия наша, как показали последние дни, так и не научилась воевать ювелирно — опять бьет по своим. Уже и Грузию зачем-то забомбили. Да и политики наши до сих пор лаптем щи хлебают — иначе давно бы уже озаботились проблемами Дагестана, и в первую очередь колоссального, всепроникающего воровства, из-за которого многие горцы на самом деле и взбунтовались... В общем, будет у нас такой свой "Ольстер", за который вряд ли кто-то (уж тем более не Путин) получит в ближайшие годы Нобелевскую премию мира. А пока в России идет новая настоящая война — со всем, что положено: авиация, тяжелая артиллерия, танки, БТР, зенитки, мародеры, беженцы. Мертвецы.
