Когда-то административно арестованные "граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы" вполне могли выбирать, где им отрабатывать срок — на песчаном карьере, цементном заводе или на строительстве жилого дома. При особом везении можно было попасть и на ликеро-водочный завод... Те, кому дали пятнадцать суток, сегодня, увы, уже не могут сказать: "Огласите весь список, пожалуйста". Им выбирать не приходится. Посетив спецприемник ГУВД в поселке Северный для содержания административно арестованных лиц, корреспонденты "МК" поняли, что загреметь сюда однажды может каждый. —Что вы, у нас контингент еще не самый плохой, — уверяет нас заместитель начальника по кадрам Валерий Кашицын, — к нам попадают в основном домашние люди. Наши подопечные доставляются в спецприемник не сразу из отделения милиции. Все административно арестованные получают суточные сроки на основании заседания народного суда. В основном это — пьяницы, хулиганы и дебоширы. Судья наделен полномочиями сам решать: ограничиться штрафом, приписать исправительные работы или "по обстоятельствам дела, с учетом личности нарушителя" засадить на определенное количество суток. Могут дать и одни сутки, и двое, и так далее, вплоть до пятнадцати. Но в основном арестовывают на десять суток. — Помочился в метро, избил жену, скандалил в общественном месте, распивал спиртные напитки в поезде или в сквере, обозвал работника автоинспекции или милиции, проявил неуважение к суду — вот и оказался у нас, — поясняет и.о. начальника спецприемника Михаил Ярчевский. — Бывает, что попадают к нам и новые русские, — дополняет Кашицын, — эти со своими привычками не могут и здесь распрощаться, например, предлагают оплатить "приличные обеды" или просят их отдельно от всех "поселить". — Господи, а этот откуда здесь? — вырывается у меня, когда в одной из камер я замечаю негра. Оказывается, беженца из Анголы помогли упрятать за решетку соседи по этажу, услышав очередные душераздирающие крики гражданской жены. В протоколе о правонарушении чинно написано: "Мешал отдыхать соседям, нецензурно выражался". Способный, видно, оказался гражданин, раз выражался так, что его поняли... — Что это они у вас все такие небритые, — наивно удивляюсь я, — ведь во всех тюрьмах разрешено иметь бритвенные принадлежности? — А у нас — нет, — поясняет Ярчевский. — При поступлении у нарушителя изымают все вещи, запрещенные к содержанию: часы, деньги, ценности, украшения, шнурки. Да что говорить, легче перечислить то, что разрешается взять с собой в камеру, — это туалетные принадлежности, расческа, полотенце не более 50 см и одежда по сезону. Любые передачи, в том числе и съестные припасы, у нас запрещены. Как выяснилось, нельзя брать с собой и передавать в спецприемник и сигареты. Курить в камерах запрещается. Как же обходятся без сигарет заядлые курильщики? "Стреляем у обслуживающего персонала и выпрашиваем у всех, кто находится рядом на хозработах", — делятся с нами арестованные. По ходу дела выясняется, что работать вообще не обязательно. Хочешь — сиди себе целый день в камере. Тогда, конечно, на горячую пищу каждый день можешь не рассчитывать. Полбуханки хлеба и литр воды, и — пожалуйста — бей баклуши. — Тех, кто предпочитает отсиживаться в камере, — немного, — рассказывает Кашицын, — но они еще встречаются. Как-то попал к нам цыган. Все идут стены мыть, а он ни в какую. "Не привык, — говорит, — заниматься я уборкой, не мужское это дело". День посидел, два, а потом, смотрю, и метлу освоил... Наши арестованные в основном убирают улицы, мусор, трудятся там, где требуется неквалифицированный физический труд. Отдельная "бригада" работает на территории Петровки, 38. — В камере сидеть целый день тяжело, — делится с нами шепелявая Лена, к которой мы подсели в столовой. — Мы сами просим, чтобы дали хоть какую-нибудь работу. Женщин здесь мало, им хватает работы в самом приемнике. Работа необременительная, моем пол, стены, подметаем территорию — не более 3 часов в день. Наша собеседница — завсегдатай данного заведения. — Да, я в этом "санатории" уже в пятый раз, — смеется неунывающая Елена-прекрасная, — а что, жить можно! Уже в который раз ее упекает мотать пятнадцать суток новоиспеченный сосед по коммуналке. Соседки Лены по камере Надя и Саша уверяют нас, что не понимают, за что их упрятали в приемник на 5 суток. "Возвращались мы втроем из гостей полвторого ночи, вдруг откуда-то выруливает наряд милиции, мы остались стоять на месте, а подруга наша успела сделать ноги, вот менты и разозлились: если убежала, значит, было из-за чего. Стали требовать у нас документы, да кто из девчонок с собой в гости документы носит? — Да вы на вены их посмотрите, — поясняет Кашицын, — все сразу поймете. Надя, потупив глаза, признается, что сидит на героине уже четвертый год, ее подруга Саша — полгода. — И это тоже наши "клиентки", — вздыхает Ярчевский, — по 44-й статье Кодекса об административных правонарушениях привлекаются те, кто незаконно приобрел или хранил без цели сбыта наркотические средства в небольших размерах. Судья мог ограничиться и штрафом до 100 руб., но с этими двумя дамами, видно, не все так гладко, раз им дали по пять суток. Люда, жительница Украины, получила 5 суток "за мелкое хулиганство". Задержал ее глубокой ночью наряд милиции на трассе. — Я — так называемая мамочка, своего рода сутенерша, — чистосердечно рассказывает нам Люда. — Выставили меня на двое суток на скоростную магистраль, где проходят большегрузы. В мою задачу входило ловить клиентов и предлагать им девочек. За то, что отказалась показать милиции "точку с девицами", меня запрятали сюда. Обед подходил к концу, мы тоже отважились откушать тюремной баланды. На первое был предложен то ли суп, то ли каша. В перловой жиже плавали рыбьи останки. Мы подцепили и выловили лишь голый хребет с безглазой головой. Второе блюдо ничем не отличалось от первого. На третье неизменно предлагается только одно — мутный чай. Одно радует "курортников" — хлеба отпускается достаточно. — А что вы хотели, — удивляется Ярчевский, — еду во флягах нам доставляют из СИЗО, она от рациона тюрьмы ничем не отличается. На содержание и питание одного административно арестованного выделяется в сутки 16 руб. 70 коп. А чем же подопечных балуют в праздники? — Бывает, что дают селедку или мойву соленую, — поясняет Кашицын. Фельдшера Мурашову с аптечкой мы встретили во второй камере. — Опять у Васильева печень прихватило. Очень много поступает к нам хроников, с синдромом похмелья, белой горячкой. Приходится сутками их выхаживать. А сколько внимания требуют наркоманы! Как можем, помогаем, конечно, успокаивающие, стабилизирующие препараты им выдаем... Что вы, какие благодарности?! Однажды мамаша одного из "клиентов" пришла к начальству выяснять, кто ее сыну губу разбил, а мы ее сыночка, можно сказать, с того света вытащили, во время припадка эпилепсии разжимали ему ложкой рот, чтобы не запал язык и он не задохнулся... — А вы нашу камеру не хотите посмотреть? — окликают нас арестованные. — Там такие матрацы... Шестнадцатиместная камера наполовину пуста, в углу, за небольшой перегородкой, унитаз и умывальник, на двухъярусных кроватях лежат темно-коричневые бугры, мы догадываемся, что это и есть матрацы. — Они постоянно "прожариваются" в дезинфекционных камерах, отсюда такой неприглядный цвет, — объясняет Ярчевский. — В камерах по ночам холодно, приходится этими лохмотьями укрываться, — откровенничают наши собеседники. Как можно в условиях спецприемника организовать досуг? — Газеты идут нарасхват, — говорит Кашицын. — Всякие игры у нас запрещены, арестованные же из хлебного мякиша умудряются делать шашки, фишки, из газет режут и рисуют карты и домино. На выходе, в приемном отделении, еще один темнокожий арестант, тыча пальцами в рот, что-то объяснял дежурному. — Лечил три дня назад зуб в платной клинике, — переводит несвязную речь индуса наш сопровождающий, — а он снова разболелся. Пришел к медикам и начал выяснять отношения на кулаках... Вместе с нами покидал приемник и освободившийся после десятидневной отсидки Вадим. У него случилось недопонимание с гаишником. Справку об освобождении формы 503-А, дающую право на бесплатный проезд по городу, он небрежно засунул в задний карман. За углом Вадима ждал джип. — Хороший "санаторий" у вас, — махнул он дежурному на выходе, — но лучше сюда не попадать!
