Вчера на ВВЦ закрылась XII Московская международная книжная ярмарка. В этом году она побила все рекорды по показу народу живых писателей. Их были — десятки. И каждый читатель мог в порядке очереди получить у творца слова автограф и даже спросить о насущном. Издательства, пригласившие классиков современности, сразу "забили" по популярности остальных. Не знаю уж, кто первый оказался в рейтинге у оптовиков, но я пошла за народом. В воскресенье на ВВЦ было не протолкнуться. Стрелок при входе никаких, нашла 57-й павильон по подсказке народа же. У самой ярмарки тоже не особо празднично, толпа разочарованно гудит: "Тут за деньги". Вход — 20 рублей. Справка "МК". Выставка шла 6 дней, и в ней приняло участие 2020 экспонентов — книгоиздателей, типографий, магазинов и вузов из 68 стран мира. Аренда места была недешева — $170—200 за квадратный метр. Миновав кордон охраны, попадаем снова в толпу. Теперь уже счастливых читателей у издательства "Вагриус". Тут — сплошной майский день, именины сердца. Разом подписывают книги Людмила Петрушевская, Владимир Маканин, Юз Алешковский (всего на несколько дней прилетел из Америки!) и Владимир Войнович. Алешковский вытирает пот, катящийся градом, смотрит умоляюще: "Можно на три минуты прерваться?" Возвращается: — Сколько бы я ни говорил, что пишу только для себя, это правда только в момент, когда сочиняю. Закончил — все, нужен читатель. Он поддерживает и толкает меня на следующее литературное преступление. — Полагаю, нам удастся выпить водки, — это протиснулся Александр Кабаков, протягивая другану книгу для автографа. В автографе: "Милый Саша! Нет любимей фамилии ни в России, ни в Бразилии". Уверяет, что сам сочинил. "Не Найман же". А писатель Анатолий Найман только что начал рядом подписывать читателям книжки. Алешковский говорит, что плохо себя чувствует и уходит. Следующее скопление народа — у стенда издательства "ЭКСМО". Андрей Андреевич Вознесенский раздает автографы. Не пробьешься. В углу павильона под вывеской "Лабиринт-К" — маленькая очередь к усталой женщине с длинными волосами. Ба, да это она же, только на обложке купленного тут же гороскопа— счастливая, — Тамара Глоба. Говорит о том, что по утрам будет выступать по телевизору с толкованиями снов. В гороскопе читаю: "В 2000 году женщины будут править судьбами народов и государств". И... натыкаюсь на Оксану Пушкину. Дамы атакуют автора "Женских историй", только что выпустившую "Новые женские истории". А надо всем — громовой голос самого народного поэта всех времен и народов Евгения Евтушенко — микрофон разносит рокочущие слова по павильону. — Со мною вот что происходит... — Я написал эти стихи, не думая, какое они потом будут иметь для меня, да и вообще, значение, — продолжал поэт, поднимая руку с дорогим перстнем на пальце. — По этим коридорам ходит очень много людей, неузнанных друг другом, которые могли бы стать друзьями. Ведь случайный человек сюда не придет. Из любой безысходной ситуации есть выход, я-то знаю. И я старался тыкаться носом в заплеванные, засиженные мухами обои жизни, чтобы найти в них что-то ценное и светлое. А сейчас я почитаю одно из своих последних стихотворений... Если сверху посмотреть вниз, видно, что народ от "Вагриуса", где весь день писатели в режиме нон-стоп сменяют друг друга со скоростью ди-джеев на радио, не отходит. — Евгений Анатольевич, а нынешние писатели — дружные? — интересуюсь у писателя Евгения Попова. — Смотря какие. В моем кругу — да. Вообще любой человек, который пишет, мне приятен. Ведь он не стреляет из автомата, а сидит за письменным столом. Да-да, в том числе и журналист, и графоман. Толпа замучила Эдварда Радзинского вопросом: "Что будет с нами в следующем году и в следующем веке?" Радзинский кивал головой и не отвечал ничего. — Каждый год в декабре я обычно расписываю то, что вижу на два года вперед. Пока, к сожалению, исполняется почти на все 100 процентов. А про 2000-й скажу только: я хотел бы, чтобы я ошибся. — Неужели к власти придут коммунисты? — Ну это очень упрощенно. Там все значительно серьезнее: Европа или Азия... Вы хотите знать про будущее "МК"? Отвечу: это очень веселая газета. Я — очень веселый человек. Пока есть веселье, она будет существовать. Когда страна потеряет чувство юмора, ей конец. Страна, не подкачай! А выставка? Она удалась.
