Что больше всего тревожит сегодня кремлевскую власть? Чечня? Терроризм? Взрывающиеся дома? Сомневаюсь. Да, гибнут мирные люди. Но разве не гибли они до этого, пусть и не в таких количествах? Да, суверенитет страны — под угрозой. Но разве не трещал он раньше, когда политики толкали Чечню к войне, вооружали ее, выпускали бандитов из окружения? Да, спецслужбы бездействуют. Но разве не по воле Кремля их разваливали, перестраивали, доводили до отчаяния? Нет, гораздо сильнее президентское окружение беспокоит другое — то, что угрожает их собственным, шкурным интересам. Как удержаться на плаву — раз. Как разделаться с новой оппозицией — два. И в первую очередь с Генпрокурором Юрием Скуратовым. Вот уже полгода в прокуратуре — двоевластие. Есть Скуратов, которого незаконно отстранили от дел, но окончательно низвергнуть не смогли. Есть и.о., которого никто не утверждал и который, тем не менее, прокуратурой руководит. Точнее — пытается руководить. Скуратов беспокоит Кремль, как беспокоит постоянно кровоточащий нарыв. Для всех очевидно, что каким-то образом ситуацию пора приводить к общему знаменателю. Но каким? Арестовывать Скуратова — уже поздно; это надо было делать сразу же, не отходя от кассы. Проводить новые обыски, запугивать, стращать? И это не помогает: у прокурора выработался уже иммунитет. Нет перспектив и в его уголовном деле. Единственное, на что способна прокуратура, постоянно футболить дело из одного подразделения в другое, каждый раз заново изучать материалы и тянуть время. Договориться полюбовно тоже не получается. Когда Скуратов был готов к компромиссам, его гнали взашей. Опомнились, но тщетно. Вся надежда на Совет Федерации. Только верхняя палата в состоянии закрыть эту тему. Правда, освобождать Скуратова от должности сенаторы не спешат. Они понимают, что за Скуратовым придет и их черед. Это как в анекдоте: мы, армяне, должны беречь евреев. Прикончат их — примутся за нас. Дважды Совет Федерации отклонял предложение Ельцина, демонстрируя невиданную доселе солидарность. С третьей попыткой Кремль не спешит. Боятся снова сесть в лужу. Поэтому окружение президента выработало иной, хитромудрый план. Как стало известно "МК", по замыслу Кремля, инициативу должны проявить... сами сенаторы. Они-де добровольно обращаются к президенту — пора, мол, вырвать больной зуб — и президент нисходит до обращений с мест. По некоторым данным, эту миссию среди прочих доверено реализовывать курскому губернатору Александру Руцкому, давнему оппоненту Генпрокурора. Именно Руцкой на заседании СФ в минувшую пятницу поднял вопрос о Скуратове. За эту услугу, как утверждают наши источники, на прошлой неделе из-под стражи были освобождены двое его заместителей Бунчук и Конончук, арестованные по обвинению в хищении бюджетных средств. Семь миллионов рублей (!) — такой залог внесли за них "доброжелатели". И хотя формально, меру пресечения изменили в Курской прокуратуре, решалось все в Москве, в прокуратуре Генеральной. В Генеральной прокуратуре вообще много чего решается. Со дня на день здесь ожидается начало великой реорганизации. Абсолютное большинство управлений и отделов будет перекроено. (В некоторых реорганизации уже начались.) Причиной, как заведено, называют "оптимизацию работы". В реальности же, нетрудно догадаться, подоплека иная. Нынешняя верхушка прокуратуры намерена избавиться от многих руководителей второго звена, неугодных или просто чересчур принципиальных. Утверждается, в частности, что место начальника Управления по расследованию особо важных дел Владимира Казакова займет старший следователь по особо важным делам Борис Погорелов, известный читателям по делу генерала ФАПСИ Монастырецкого (о подозрительно комплиментарных методах погореловского следствия я писал не раз). Кремлю не нужна профессиональная прокуратура. Кремлю нужен послушный, а главное, покорный исполнитель его воли. И исполняющий обязанности Генпрокурора Владимир Устинов не производит впечатления человека, способного встать в оппозицию к власти, прикрывшись законом, как римским щитом. Другой вопрос, что Устинов не демонстрирует пока и излишнего рвения, кидая в бой вместо себя заместителей. Так было, например, когда у Скуратова проводили обыски; за несколько дней до этого Устинов уехал на Дальний Восток. Тем не менее ставший нам известным факт свидетельствует о явной покорности Устинова. ("Он будет абсолютно лояльным", — убеждал некоего Александра Стальевича некий Борис Абрамович в опубликованной "МК" на прошлой неделе стенограмме их телефонной беседы.) На днях и.о. Генпрокурора была выделена машина из гаража особого назначения (ГОН) с федеральными номерами серии А-АА, которая устанавливается на транспорт охраняемых лиц. Получил он и госохрану из ФСО. Пикантная деталь: Устинову дали синий "Мерседес-300", ранее закрепленный за Скуратовым. Охраняют его также бывшие скуратовские прикрепленные. Я не стану говорить о нарушении закона "О госохране", хотя он налицо — Устинов не утвержден Советом Федерации, а значит, не имеет права на соответствующие почести. (Кстати, у прежнего и.о., Юрия Чайки, не было ни охраны, ни ГОНовского авто.) В конце концов, претензии следует предъявлять не Устинову, а тем, кто наделил его атрибутами власти. Гораздо сильнее волнует вопрос этический. Что чувствует Владимир Устинов, когда садится в машину своего бывшего шефа, сделавшего его заместителем Генпрокурора? О чем думает он, когда идет в окружении скуратовских охранников? В армии есть такая примета: никогда нельзя шить новую форму или готовить очередную звездочку, пока приказ о присвоении звания официально не объявлен. Проверено: даже если подполковник, абсолютно уверенный в повышении, заказывает полковничью папаху, надевать ему папаху не придется. Интересно, знает ли об этом Владимир Устинов, так и не оставивший надежды стать Генеральным прокурором?
