Со мной случилась невероятная вещь: два часа кряду я взахлеб, не в силах оторваться, смотрела телевизор. Было это... Подождите: когда же это все-таки было? То ли десять лет назад, то ли в прошлое воскресенье — наверное, и то, и другое одновременно. Благодарности направляю на ТВЦ, хотя и не уверена, что обновленному каналу могут польстить благодарности такого рода: ведь цикл "ЦТ возвращается", где ведущий Самарий Зеликин попросту демонстрирует и комментирует "звездные" передачи раннеперестроечного периода, оказался несравненно лучше всех оригинальных нововведений этого телеканала. Да и не только этого... "Хиппари да панки — бледные поганки!", "Не работал на КАТЭКе — не пляши на дискотэке!", "А пора бы всем панкам встать ко фрезерным станкам!"... Помните такие частушки? Наверняка помните: в середине 80-х их цитировала вся страна. А можете сказать, откуда они? Я вот не могла — до воскресного просмотра "ЦТ возвращается", посвященного передаче "Веселые ребята". Удивительное дело: покатываясь над выпуском 85-го года, когда я была почти вдвое младше, чем теперь, я с изумлением понимала, что за прошедшие годы не забыла ни одной реплики. Просто идентифицировала постфактум: вот, оказывается, откуда пошла эта, казалось бы, древняя как мир шутка... И эта тоже... И эта... "Древняя как мир" — ничуть не преувеличение. Мир, в котором мы ныне живем, действительно зародился именно тогда, в конце 80-х. Велика ли заслуга "Веселых ребят" в его построении — не важно: историю делаем мы все. Вопрос в ее осмыслении и адекватном отражении, и тут Андрею Кнышеву и Ко равных не было. "Веселых ребят" можно сейчас завороженно смотреть просто как энциклопедию нашей перестроечной жизни — трудной ли, нелепой, но уж точно — безумно интересной, которую мы, увы, начинаем уже забывать. Вот сюжет с подставным "парашютистом", пристающим к прохожим в центре Москвы с вопросом, где это он приземлился и как ему теперь быть. "Если вы не из ФРГ прилетели, то ничего страшного", — веселятся москвичи. Что они имеют в виду? Вспоминайте, вспоминайте... Тому, кто обладает талантом делать слепок с текущей жизни, один шаг до пророка. "Стоит ли показывать Майкла Джексона или не стоит? А если стоит, то сколько стоит?" — рассуждает один из "Веселых ребят" образца 85-го года и вряд ли подозревает, насколько уместной станет эта шутка для ТВ 14 лет спустя. Вообще, "Веселые ребята" сегодня кажутся чуть ли не более актуальными, чем в пору своего существования. И не в шутках тут дело — собственно говоря, ничего сногсшибательного в них нет. Так в чем же? Вот выпуск "Я и другие я". Скучная тема? Мягко сказано: дидактичная, занудная. И вот грани, которыми она заиграла в руках Кнышева и Ко. Человек с огромной пенопластовой буквой "Я" протискивается в переполненный автобус и вагон метро, а скрытая камера фиксирует раздраженную реакцию пассажиров. Глуповатый, лобовой прием — но забавно. Далее: согбенная старушка тащит две полупудовые гири по Калининскому проспекту, и никто не приходит ей на помощь. Уже запахло свинцовым морализаторством — но на экране возникает титр: "Бабуля — наш человек. Прохожие — настоящие", а сценка мгновенно меняется, и вот уже балерина в пачке посреди зимней московской улицы безуспешно умоляет прохожих донести ее до Большого театра — какой уж тут серьез! Далее — вроде бы резюме: поперхнувшегося человека прохожие хлопают по спинке так, что чуть не забивают насмерть — сценка, разумеется, разыграна "подставными". Но вот снова скрытая камера: такие же люди, как те, что только что отворачивались от проблем ближнего своего, с удовольствием исполняют его просьбу "посильнее толкнуть" с вышки бассейна и даже "дать в лоб"... Мораль или легкомыслие? Всерьез или понарошку? А все вперемешку — так, как только и бывает в жизни. "Веселые ребята" не были ни флагманами перестройки, как "Взгляд" (хотя показать в 85-м году Гребенщикова или приклеить на партбилет фотографию с высунутым языком было не менее смело, чем то, что делал Любимов), ни эстетским открытием, как "До и после полуночи" (хотя невооруженным глазом было видно, что с культурным багажом у них все в порядке); они вообще не были телепередачей в полном смысле этого слова, ибо выходили редко и нерегулярно. Однако именно они полнее всего освоили возможности телевидения, став мастерами синтетического жанра, где и юмор, и публицистичность, и, главное, игра, когда подсадные мешались с обычными прохожими так, что вполне уместно звучал вопрос: "Простите, вы наш или настоящий?" — "Я — настоящий", — улыбается прохожий. И эпитет этот сразу приобретает второй смысл. Они действительно были настоящие, и это главная причина, по которой 10—15 лет спустя "Веселые ребята" смотрятся на одном дыхании: перед нами реальные живые люди, ничего интересней которых просто не может быть. И видно, как за эти 10—15 лет они изменились: сейчас-то в уличной толпе наверняка не так резко реагировали бы на мистификации "Веселых ребят". Впрочем, проверить это все равно невозможно: на сегодняшнем ТВ живых людей нет. Есть лишь массовки, хлопающие по сигналу ведущего, да герои ток-шоу, желающие поделиться своими проблемами строго в рамках заданной темы. Замогильно унылы сегодняшние юмористические передачи. Частенько в них фигурирует и сам Андрей Кнышев — не менее унылый, чем его коллеги. Пожалуй, прав был Дмитрий Быков, заявивший в "ЦТ возвращается", что Кнышев с момента закрытия "Веселых ребят" находится в простое и просто обязан возобновить их. Сам Кнышев, присутствовавший в студии, с этим, кажется, согласился. И пообещал зрителям вернуться и сделать нечто "гомерически смешное". Я ему верю, и поэтому мне грустно. Ибо секрет-то, как я уже говорила, совсем не в смехе.
