Бислана Гантамирова задержали весной 1996 года — в аэропорту "Шереметьево", когда он возвращался из Турции, где навещал брата, раненного в боях с "дудаевскими бандформированиями". Обвинили в расхищении бюджетных денег, направленных на восстановление экономики Чечни. Ордер на арест был выписан 23 апреля — сразу на следующий день после гибели Джохара Дудаева и за несколько месяцев до начала президентской кампании, в ходе которой Ельцин пообещал остановить войну. Гантамиров не отрицал, что, будучи мэром Грозного, действительно потратил 57 миллиардов бюджетных денег не по назначению. Однако он утверждал, что все эти деньги пошли на вооружение оппозиции, воевавшей с дудаевцами. Тем не менее Гантамиров был осужден на шесть лет. Три года он уже отсидел, и отсидел бы еще три, но в прошлую пятницу президент Ельцин без всякого объяснения причин подписал указ о его помиловании. Почему? Предполагается, что президент пошел навстречу парламенту "новой" Чечни, в частности, его спикеру Малику Сайдуллаеву. Для того чтобы править, новым властям нужны вооруженные силы, а кроме Гантамирова, имеющего обширный боевой опыт, им опереться не на кого. — О чем вы подумали, когда узнали, что Ельцин издал указ о вашем помиловании? — Освобождение не было для меня неожиданностью. За время моего заключения мне не раз предлагали написать письмо о помиловании, но я постоянно отказывался. — Почему? — Потому что я считал себя не тем человеком, который подпадает под статью Уголовного кодекса. — Почему же вы сейчас согласились выйти на волю? На этот счет даже анекдот уже появился: мол, генералы целый месяц никак не решатся взять Грозный, вот поэтому и "вызвали" Гантамирова из тюрьмы... — Мое освобождение не является какой-то сделкой с федеральной властью, с военными... И я не писал Ельцину письма — просьбы о помиловании. С просьбами о моем освобождении обратились к президенту общественные и религиозные организации и участники антидудаевского сражения. Когда федеральные войска вошли в Чечню и когда стало ясно, что этот процесс стал необратимым, я дал согласие на свое освобождение. Но на амнистии дело не закончится: я буду добиваться отмены приговора. — Вас теперь "сватают" на пост премьер-министра Чечни... — Мне пока никто и не делал таких предложений. Если и предложит оппозиция мне этот пост и если даже выйдет соответствующий указ президента, то это ровным счетом ничего не значит. Потому что в Чечне еще идут боевые действия. И вопрос о власти должен решаться на последнем этапе — после завершения войны. А дальше сама жизнь покажет. Сейчас главное — принять непосредственное участие в тех процессах, которые там происходят. — То есть вы отправитесь воевать? — Я бы так жестко не ставил вопрос. Я и мои боевые товарищи готовы вернуться домой. Чечня — это моя Родина. Я должен принять равное со всеми (с федеральными органами, в том числе и с силовыми) участие в этих процессах. Естественно, нам придется въезжать туда не на "Жигулях" и не на "Волгах". — Как решить чеченскую проблему? — Этот вопрос в первую очередь должны решить сами чеченцы. Федеральные войска должны оказывать нам только поддержку. Вот при таком решении этого вопроса, я думаю, у России не было бы проблем на международной арене и внутри Российской Федерации. — Вы предлагаете всем пророссийски настроенным чеченцам раздать оружие? — Почему бы и нет? Вы думаете, те люди, которые в свое время воевали с Дудаевым, все умерли? Нет! Просто они были вынуждены покинуть республику — и теперь они готовы вернуться туда. В ближайшие дни, думаю, мы объявим сбор. И думаю, наберем тысячи таких людей, готовых покончить с этими бандитами, которые устроили издевательство над народом Чечни. — Похоже, вы не сторонник переговоров с Масхадовым... — Я поддерживаю позицию Владимира Путина: переговоры — нужны, но только после того, как терроризм и сепаратизм будут раздавлены. Это мужская постановка вопроса, которая прозвучала из уст премьер-министра России впервые за последние 10 лет, и это дело надо довести до конца. А после того, как будут раздавлены террористы и сепаратисты, сама ситуация вынесет и покажет как на ладони тех людей, с которыми надо будет вести переговоры. Беда российской власти всегда была в том, что мы заранее выявляли людей, с кем мы будем вести переговоры, с кем будем воевать, кто там будет властвовать, кто там будет в тюрьме сидеть... — Допустим, уничтожили в Чечне всех террористов, установили жесткую власть. Но где гарантия того, что через несколько лет снова не встанет "чеченский вопрос"? Некоторые чеченцы вновь могут заговорить об отделении Чечни от России... — Если сегодня, во время разрешения этого вопроса, вновь на политической арене засверкают фигуры Лебедя, Березовского и им подобных, если опять допустят куплю-продажу Чечни и не дадут довести дело до конца, то этот вопрос, естественно, рано или поздно встанет. Но если мы дадим сегодня чеченскому народу решить свой внутренний вопрос до конца, то, я вас уверяю, проблема взаимоотношений России и Чечни будет снята. — Но ведь даже мирные люди, теряющие в этой войне своих родственников, автоматически становятся боевиками. Их одолевает жажда мести... — Поэтому я и говорю, что надо дать самим чеченцам разобраться в этом вопросе. И тогда не будет массовой гибели мирного населения.
