Он верил, что они его поймут. Должны понять. Просто те, кто раньше с ними разговаривали, не умели объяснить правильно. А он объяснит. Потому что у него международный авторитет. "Здравый смысл у тех, у кого он еще не созрел, созреет благодаря моей напряженной работе", — объявил президент и полетел в Стамбул на саммит прогрессивных народов. Выглядел он перед полетом чудесно, рассуждал здраво, впечатление производил наилучшее и действительно внушал надежды на созревание здравого смысла. ...Когда самолет прилетел, а путь неблизкий, часа три лететь, президент был уже не так свеж, но все равно выглядел чудесно. Он напряженно работал, шагая по летному полю в окружении шакалов-журналистов. Они набросились на него с микрофонами, а он со сдержанной угрозой в голосе повторял: "Спокойно. Спокойно", — разводил их руками и отстранял плечами... Просто перепутал себя с охранником. n n n Правда, когда подошло время выступать, он, честно говоря, был уже не очень бодрым. Но все равно прочел всю речь от корки до корки, старательно выговаривая географические названия. А то к нему вечно придирались, что вместо Хельсинкского у него получается Пензенский акт, а вместо Европы — Еропа. "Вы не имеете права мешать нам уничтожать террористов", — вдалбливал он в их тупые головы. Но все напрасно. Видно было, они не слушают, а думают о своем. На самом деле они вовсе не хотели его огорчать. Старый дед, заслуженный... Клинтон вон даже говорит, что помнит его на танке. Но здравый смысл у них все равно не зрел, как президент ни старался. Они не желали верить, что все артиллерийские снаряды попадают именно в террористов. "Снаряды так метко не летают, чтоб чпок — и террорист наповал, — возражали они. — Вы бьете куда попало и попадаете в кого попало". Здесь была зарыта собака разногласий. Президент категорически не верил, что снаряды попадают куда попало, потому что военные ему докладывали, что все боеприпасы летят точно в террористов. А он всегда верил своим военным. Даже когда они ему рассказывали про тридцать восемь снайперов, которые тоже, помнится, стреляли в террористов, а заложники в это время выбегали на волю через дымовую завесу... Он верил своим военным гораздо больше, чем всем этим якобы прогрессивным (а на самом деле лицемерным!) президентам, не устоявшим перед оголтелой чеченской пропагандой. "Эх, Ширак! А еще друг называется, — мрачно размышлял президент, слушая, как французский премьер клянется не подписывать итоговых документов, если там не будет ничего про Чечню. — Мы таких друзей скоро в Черном море топить будем. Клинтон-то поспокойнее. Меньше наезжает. Из-за Югославии, конечно. Помнит собака, чье мясо съела". Президент в знак особого расположения даже попрощался с Клинтоном четырьмя руками. Клинтон сначала не понял, почему президент схватился за его руку двумя, чего-то все бормотал, но президент его перебил. "Вторую руку положи," — приказал он, глядя Клинтону в глаза тяжелым взглядом. Клинтон испугался и положил. ...Нет, не убедил он их. Написали они все-таки в своей хартии, что надо соблюдать в Чечне нормы ОБСЕ, и сказали, что России придется с этим согласиться. И решили в ближайшее время послать в Чечню свою миссию — чтоб она там фиксировала страдания мирного населения. Но это как раз хорошо... В Чечне-то их миссию быстренько похитят и растащат по подвалам. Может, тогда они очухаются. Заплачут: "Вы что, волки, делаете? Мы же вас защищаем!" Да поздно будет плакать. n n n А с фронта особых новостей не поступало, все там шло более-менее гладко. Террористы оказывают сопротивление, а потом, глядишь, и уйдут из населенного пункта. Тогда главный генерал приезжает на бронетранспортере и выступает перед мирным населением. И все. Дальше, как было, так и идет своим чередом. Мирные чеченцы живут в домах, военные — в полях, террористы — в своих лагерях, а беженцы — в своих. Проверять состояние беженцев приезжала Верховный комиссар ООН. Очень любознательная женщина. Лезла во все дыры. Правители больше всего боялись, что она произнесет слова "гуманитарная катастрофа". Сдержалась, не произнесла. Вот видите — значит, нет катастрофы. n n n Что касается мирных новостей, то их было совсем мало. Единственный яркий эпизод произошел с депутатом Шутовым, которого освободили из-под стражи в зале суда и тут же опять арестовали неизвестные в масках, безжалостно растоптав приличную толпу старушек-фанаток. Два дня возмущенная общественность гадала, что это за неизвестные в масках и кто им позволил топтать старушек. В конце концов к общественности из-за кулис вышел прокурорский работник и сказал, что это СОБР. И все сразу успокоились. СОБР — это не кто попало. СОБР в отличие от некоторых имеет полное право топтать старушек. Вслед за прокурорским работником вышел еще депутат Невзоров и объявил, что депутата Шутова арестовали за то, что он хочет убить его, депутата Невзорова. Тут уж у общественности и вовсе пропал всякий интерес к этой темной и, чувствуется, препоганой истории из жизни высших слоев. А до выборов в высшие слои оставался всего месяц, и жизнь общественная круто сворачивала в сторону бесстыдной пропаганды и неприкрытой агитации. И уже началось. Идешь по улице, а кругом плакаты, плакаты. Огромные лица пугают искаженными пропорциями. Неподвижные глаза коалы глядят на тебя и зовут, и требуют, и клянутся. Впрочем, убеждают далеко не все. "Сделаем армию профессиональной!" — призывает исполинская Хакамада, но что может знать женщина об армии? Ясно, она просто повторяет пустые слова, а сама в этом — ни уха ни рыла. Нужна конкретика. Вот если бы она, к примеру, взывала с плаката: "Сделаем второй взвод четвертой патрульной роты отдельного милицейского батальона профессиональным!" — это было бы совсем другое дело. Тогда сразу видно, политик — в теме. Знает, о чем говорит. Можно доверять. n n n По большому счету доверие вызывал только один человек — премьер Путин. Еще на прошлой неделе все потирали руки, ожидая, что он вот-вот слетит, а на нынешней уже все как один его поддерживали. Стоило президенту в минувшее воскресенье пять раз сказать, как он восхищен премьером, и консолидированная любовь самых разных политических сил была тут же обеспечена и Путину, и войне до победного конца. Однако, учитывая пацифистские настроения, царившие в Стамбуле, нельзя было не признать, что с этой войной россияне ходят, можно сказать, по краю. Еще месяц-другой авианалетов, сотня-другая погибших женщин и детей, десяток ошибочных обстрелов Грузии (которая теперь особенно дорога американцам как носитель нефтепровода), и Запад вынужден будет предпринимать антироссийские действия. Хотя бы для того, чтоб его не упрекали в двойном стандарте. Что они могут предпринять? У них не слишком большой выбор. Обычный банальный набор, применявшийся и в Ираке, и в Югославии. Если Россия упорно не соглашается переходить к политическому урегулированию конфликта, в конце концов от нее в ультимативном порядке требуют прекратить боевые действия, вывести войска из Чечни и разрешить ООН ввести миротворческие силы для разделения сторон и обеспечения безопасности мирного населения. Россия, разумеется, не соглашается. Тогда вводятся санкции вынуждающего характера. Кредитов не дают — это само собой. Но, кроме того, запрещается, к примеру, продавать российскую нефть на мировом рынке. Это, кстати, может оказаться очень действенной мерой, поскольку семья президента имеет большой интерес в нефтяном бизнесе. Потеряют миллион-другой да и надавят на деда, чтоб звал Лебедя заключать мир. Но если нефти окажется недостаточно, Западу придется объявлять России полноценную экономическую блокаду. В результате мы потеряем чаппи, вискас, памперсы, марсы, виагру и прокладки с крылышками. Печально, конечно, но без всего этого жить можно. Жили же раньше. Зато в результате блокады восстанет из пепла отечественный товаропроизводитель. Но если уничтожение террористов в Чечне все равно будет продолжаться, НАТО обязано начать бомбардировки позиций федеральных войск в Чечне. Точно так же, как в Косове, — чтоб никакого двойного стандарта. Такой разворот событий для россиян — просто подарок божий. Потому что у них появится наконец национальная идея, объединяющая население: выстоять и упорством своим победить мирового жандарма. Воевать, конечно, не стоит. Бесполезно нам тягаться с мировым жандармом. А вот выстоять — это как раз то, что надо. Очень своевременно. Это спасет нацию. В процессе выстаивания неминуемо повысится трудовая дисциплина, начнется подъем промышленного производства и сельского хозяйства, укрепятся нравственные устои, будет положен конец воровству и хищениям, органы правопорядка возродятся и займут достойное место, граждане перестанут ездить в турпоездки за границу и развращаться, а молодежь снова научится уважать старших. А когда мы окончательно сплотимся и окрепнем, мы дадим мировым жандармам бой по всем фронтам и устроим перелом земного шара, и тогда они поймут, что мы были правы, уничтожая в Чечне террористов. Так что не все так плохо, товарищи. Еще повоюем.
