-Дорогие друзья, я прошу вас сегодня помогать друг другу и взасос не целоваться — у нас много больных. До премьеры не болеть! — с этих слов режиссер Андрей Житинкин начинает репетицию. Выпуск нового спектакля "Венецианский купец" в Театре им. Моссовета назначен на 28 ноября. Кто сразу подумал, что "Купец" — это что-то из навязшей в зубах классики типа "Гамлета" или "Ромео и Джульетты", глубоко ошибается. Корреспондент "МК" наблюдал последние репетиции этой динамичной современной истории про евреев и антисемитов, дружбу и злодейство, и, конечно же, про любовь... Почему история современная? Во-первых, проблема антисемитизма — Макашов отдыхает. Во-вторых, оригинальный шекспировский текст типа: "Я должен узнать, как дела на бирже". В-третьих, намешенный винегрет: костюмы XVI века и аксессуары — мобильники с калькуляторами, музыка Шостаковича и эстрада. Также в спектакле участвуют две настоящие кинокамеры, по 20 тысяч баксов каждая, и один велотренажер. Сюжетец пьесы вызывает легкое содрогание: зажиточный еврей Шейлок (Михаил Козаков) одолжил денег купцу Антонио (Александр Голобородько). Купец просрочил вексель и теперь должен отдать фунт своего мяса. А страдает-то он из-за своего друга Бассанио (Андрей Ильин), нуждающегося в наличности для устройства личной жизни с богатой Порцией (Евгения Крюкова). 9 дней до премьеры, 11 утра. Житинкин собран и вполне спокоен. Нервно не курит, как многие режиссеры. Бодро раздает комплименты молодым актрисам, экспериментирует с костюмами. На просьбу снять пиджак откликается Татьяна Родионова, дефилирующая по сцене в ярко-красном брючном костюме: — Я же голая там! Но могу снять, если хотите. Постоянный сценограф Житинкина Андрей Шаров помогает режиссеру шокировать зрителей. Поэтому он то обувает всех актеров в кроссовки, то спускает откуда-то сверху десятки огромных разноцветных знамен. Самое интересное, что в идеале вся сцена должна быть залита водой. Но на эту процедуру уходит не меньше часа, и из экономии времени "замоченность" актеры дорисовывают в воображении. Постепенно актеры подтягиваются на сцену. Ждут Козакова. — Я прошу всех актеров не нервничать. Это такой же неприятный день, как и другие, когда мы соединяем все отдельные куски и музыку, — это режиссер впрыскивает в собравшихся очередную порцию психотерапевтических установок. Звучит музыка. Загримированный Шейлок в темных очках появляется из глубины сцены. Типичный старый еврей — в черной кипе, из-под которой вылезают короткие рыжие волосы. Сидящий в середине зала Житинкин тянется к микрофону на режиссерском пульте: — Михал Михалыч, подождите. Тут еще зритель усаживается и шуршит программкой. — Да не шуршит он! — сопротивляется Шейлок, однако выход переигрывает... Теперь мэтр борется со слишком громко, по его мнению, играющей музыкой. Житинкин наклоняется к микрофону и, как молитву, минуты две нашептывает звукооператору: "Чуть погромче, Саша. Чуть погромче..." — Не глуши меня! — задрав голову, раздраженно кричит оператору Козаков. — Михал Михалыч, вас прекрасно слышно, — успокаивающе вещает режиссер со своего места. — Просто там на сцене стоят колонки. А для зала — самое то... Шейлок вальяжно рассаживается на стуле посреди сцены, по-барски закинув ногу за ногу, и ковыряет сапог ножом... 4 дня до премьеры. "Всем — доброе утро!" — возникает режиссер на фоне настоящей Венеции: на сцене над голубой водой возвышаются деревянные мостики, сзади — статуя Венеры Милосской. — Мой микрофон потерял эрекцию — не стоит, — жалуется Житинкин на вконец вырубившуюся технику. Смешки окружающих по поводу этой трагедии стихают одновременно со скорбным появлением на подмостках Козакова. В белом платке и национальном еврейском балахоне, сложив руки, Шейлок начинает проникновенно читать псалмы на иврите. Репетируется 1-й акт. Все идет по плану — до тех пор, пока кто-то из актеров чуть не наворачивается в воду с пошатнувшегося мостика. Все дружно ищут причину неустойчивости декорации. Чья-то сомнительная версия о сильном течении отвергается. Пока вызванный монтажник возится с резиновыми прокладками, в воду одной ногой попадает сам Житинкин. — Режиссер утонул! — объявляет он. Заботливая ассистентка приносит ему сухие ботинки. Репетиция продолжается. Теперь на сцене пытаются сотворить танцевально-музыкальное шоу. Сотворение идет с трудом. Через 5 минут режиссерского инструктажа полосатые флаги, актеры, кинооператоры с камерами и музыка появляются и исчезают строго по плану. Что получится из этого темпераментного сумасшествия, мы увидим совсем скоро. А некоторые счастливчики еще и прочувствуют — щедрое окропление первого ряда партера венецианской водой гарантируется.
