Считается, что у "Яблока" чрезвычайно устойчивый электорат — от восьми до двенадцати процентов населения. Эти проценты устойчивые, потому что они идейные. Они поддерживают "Яблоко" по идейным соображениям и уверены, что всякая его позиция — правильная, даже если сами не вполне ее понимают. Что бы ни случилось, какую бы пакость про "Яблоко" они ни услышали, все равно они ей не поверят и не уйдут ни к коммунистам, ни к правым. Но восемь даже таких надежных процентов — недостаточно для того, чтоб заставить с собой считаться. Есть ли у "Яблока" шансы на этот раз получить большее количество голосов? Мы впрямую не ставили этот вопрос перед депутатом Госдумы Сергеем Викторовичем Иваненко, заместителем Явлинского во фракции. Но на самом деле данное интервью — попытка разобраться в том, каков нынче потенциал "Яблока". — Большая политика — это сбывшаяся мечта вашей жизни? — Нет. Я хотел заниматься наукой. Ею и занимался четырнадцать лет в МГУ. Окончил экономический факультет, потом три года аспирантуры, преподавал, был научным сотрудником, защитил там диссертацию. А в 90-м году пошел к Явлинскому. — В правительство? — Да. Он был вице-премьером в то время, председателем Комиссии по экономической реформе. Как он любит говорить, "заместителем царя по революции". В эту комиссию я и пошел работать. — Как Явлинский брал людей к себе на работу? Тестировал, читал их статьи, разговаривал... — Да, я написал там какую-то статью большую. Сильно сомневаюсь, чтоб он ее прочитал. Я бы и сам ее сейчас не стал читать на его месте. Так что роль сыграла не столько статья, сколько рекомендации его старых друзей — Михаила Задорнова, его группы. Плюс он сам посмотрел на меня, решил дать испытательный срок. — Предположим, "Яблоко" получит возможность формировать правительство. Каковы будут принципы подбора кадров? Вся депутатская фракция пойдет в министры? — Нет, мы не будем делать так, как делал Ельцин в свое время, когда, став президентом, он из Верховного Совета половину демократов вытащил в правительство, чем его сильно обескровил. Никакого механического перенесения "Яблока" из Думы в правительство, конечно, никогда не будет. Фракция останется в Думе, а правительство будет формироваться по профессиональному признаку, но как правительство единомышленников. — Где вы найдете столько единомышленников? "Яблоко" своими ресурсами может занять, скажем, все кресла министров и замминистров. Но ниже их еще куча людей, руководителей управлений, отделов и департаментов, которые отлично умеют все потопить и ничего не сделать. Кем их заменить? — Мы считаем, что надо решать задачи по мере их поступления. Для начала давайте мы займем пост председателя правительства и десять-двенадцать ключевых постов. Министерство финансов, экономики, Центробанк, таможню, РАО "ЕЭС", Газпром... Ключевой экономический блок. Наличие такого блока, компактного костяка, который будет задавать тон в правительстве, повлияет и на работу тех людей, которые сегодня считаются слабым звеном. Но никакой ломки, конечно, не будет. Не будет так, что "Яблоко" приходит в правительство, а на следующий день сорок тысяч сотрудников госаппарата оказываются на улице. — Да, у госаппарата есть определенные тревоги по этому поводу. — Пускай не тревожатся. — А вы всерьез полагаете, что перед "Яблоком" в ближайшее время встанет такая задача — сформировать правительство? — У нас первая задача — увеличить свое влияние в Думе. Никто власть добровольно не отдает. Власть можно только взять, и мы давно это поняли. Поэтому задачу мы ставим поэтапно. Первое: удвоить свое представительство в Думе. Если нас будет сто человек, с нами будут считаться при формировании правительства. Если на президентских выборах Явлинский занимает как минимум третье место, мы поставим вопрос о формировании своего правительства перед двумя первыми кандидатами. — Мол, мы вас поддерживаем и во втором туре отдаем вам голоса своих избирателей, но за это — в случае победы — вы поручаете нам формировать правительство. — Да, обычная политическая сделка... Вот так мы будем решать задачу — поэтапно. А добровольно нам власть никто не отдаст. — А как же Явлинскому столько раз предлагали войти в правительство, стать вице-премьером? Добровольно отдавали ему власть, а он не брал... — А вспомните, что ему предлагали. Должности, на которых работал Потанин, несостоявшийся Владимир Рыжков, Валентина Матвиенко. Эти должности никакого отношения к политической линии правительства не имеют. Политическую линию вырабатывает премьер и первый вице-премьер, а эти должности ни разу Явлинскому предложены не были. — В теледебатах Явлинского и Чубайса об этом было сказано много обидных слов. Какое у вас впечатление от этого незабываемого диспута? Во фракции он как-то обсуждался? — Мое личное впечатление, что Чубайс сам начал. Он начал — он получил. Можно по-разному оценивать, насколько это эстетично, художественно, но нельзя не давать сдачи. Это закон жизни политиков. — Тем не менее бытует мнение, что Явлинский дебаты проиграл, поскольку вел себя истерично, а Чубайс — хотя кругом виноват — держался прекрасно, впечатление производил хорошее, поэтому выиграл. — Интеллигенция морщится от этого диспута, а народ доволен. Потому что про Чубайса было сказано то, что народ думает про него, но сформулировать не может. А интеллигенция морщится, потому что она думала, что Явлинский такой мягкий, интеллигентный. А он жесткий, сильный политик. Просто эта сторона его характера раньше была не видна. — Что же он ее не показывал? — Повода не было. ...Но вот дебаты Явлинского с Кириенко, они ведь не произвели такого впечатления. — Да, скучно было ужасно. — Правильно. Потому что до этого все дебаты были скандальными. Я уж не говорю про наших любимых женщин, которые там устроили что-то невероятное. — Базарность женщин-политиков — это проблема для "Яблока"? Вообще насколько заметна у вас женская составляющая? — Я бы не стал говорить о женских или мужских составляющих. У нас во фракции каждый депутат — это отдельная, самостоятельная личность, мнение которой влияет на позицию фракции. Даже если один человек против, мы никогда не скручиваем ему руки и не затаптываем его. Мы пытаемся сформулировать позицию так, чтоб она действительно соответствовала позиции почти всех членов фракции. — Может быть, из-за этого позиция "Яблока" часто формулируется настолько заумно, что потом вам же приходится сто раз разъяснять, что вы, собственно, имели в виду. Как с недавними предложениями по Чечне, к примеру. Идея переходить к переговорам — безусловно правильная, но то, как и когда она была представлена, вызвало, мягко говоря, недоумение. — Девятого ноября Явлинский сделал заявление о том, что надо вести переговоры с Масхадовым. Началась истерика. Спустя месяц, девятого декабря, то же самое сказал Путин. И все сказали: "Да-да, конечно". ...Дело в том, что Явлинский и "Яблоко" не идут в хвосте ситуации. Мы не занимаемся комментированием того, что сказал тот или иной политический деятель. Мы пытаемся идти вперед и вести за собой ситуацию. Мы видим то, что люди еще не видят, и в этом наша сила. Мы тем самым влияем на общественное мнение и пытаемся обнажить проблему. Показать, что она существует, что ее надо решать. — Вы второй человек в "Яблоке", заместитель руководителя фракции. Каким образом вы получили это назначение? — Очень просто. В 96-м Явлинский пошел на президентские выборы. Естественно, он не мог сидеть в Думе. А в Думе надо сидеть постоянно — там все время какие-то заседания, совещания, приемы, встречи. Это довольно тяжелая рутинная необходимость. И было решено, что нужен дублер, который вместо него все это будет делать. Представлять фракцию в Думе и позицию фракции — обществу. — А Явлинский-то чем занят? — У него совершенно другая работа — он общественный деятель. Поэтому он вынужден часто находиться вне Думы. Встречаться с людьми, вести консультации. Много всего. В основном работа политика скрыта от глаз. Это как айсберг. Но уверяю вас, Явлинский работает двадцать четыре часа в сутки. — А вы? — И я тоже. — Почему именно вы стали дублером? — Выбрали, наверно, того, кого не жалко. — Но вы же очень много теряете из-за этого. У вас нет времени работать над законами, заниматься наукой. И семейная жизнь наверняка из-за этого страдает. — Да. Особенно мне нравится, когда в час ночи тебя поднимает с постели какая-нибудь радиостанция и спрашивает: "А что вы думаете по поводу...?" В таких случаях мне очень хочется ответить по существу. — У вас есть дети? — Дочь. Восемь лет. Самое большое желание у нее — заполучить папу на какое-то время. Тут она начинает отводить душу. Постоянно меня водит по комнате и что-нибудь показывает, рассказывает, спрашивает. На улице нужно обязательно куда-то бежать или прыгать. Или затащить меня в парк Горького на аттракционы, которые я с трудом переношу. В общем, папа — большая живая игрушка. Редко достается, потому и ценная. — А сидел бы дома, был бы никому не нужен. Как старый медведь с оторванным носом и пыльными ушами... И кто занимается воспитанием дочери? Мама? — Мама, бабушка. Мама-то тоже работает. Жена у меня однокурсница... Знаете, есть анекдот про то, что хороший ученый женится дважды: первый раз — на однокурснице, второй — на аспирантке. Вот я оказался плохим ученым. ...Так что жена у меня однокурсница, кандидат наук, одна запись в трудовой книжке — Институт экономики. Занимается проблемами женской занятости, часто ездит в командировки. — Она вам по вечерам рассказывает про свои "рабочие" дела? — Нет. Она, наоборот, спрашивает: "Ну что там у вас?" А я ничего сказать не могу, потому что я как выжатый лимон. Не в состоянии говорить. — У вас никогда не было соблазна затащить ее в "Яблоко"? — Боже упаси. У нас уже есть одна семья. — Какая? — Семья с большой буквы. Превращать "Яблоко" в семейный клуб мы не будем. — Вы были членом КПСС? — Был. Один год. Я вступил в компартию в 90-м году, когда уже, наоборот, все из нее выходили, потому что считал и до сих пор считаю, что распад КПСС был губительным для государства. КПСС была не столько партией, сколько государством, поэтому ее распад закономерно приводил и к развалу государства. И я думал, что есть возможность реформировать партию изнутри — примерно так, как это делается в Китае, — чтобы постепенно превратить ее в действительно государственную структуру. Деидеологизированную. Но 19 августа 91-го года нас, двадцать миллионов коммунистов, просто предали. Предала верхушка партии. Они сказали, что мы этого делать не будем. Стало ясно, что реформировать КПСС невозможно. Поэтому 20 августа я подал заявление о выходе из партии. — У вас нет классовой ненависти к коммунистам? — Нет, конечно. Коммунисты — это двадцать миллионов человек. В основном это честные, трудолюбивые люди, которые всю жизнь работали на страну. Наши обычные люди, которые не виноваты в том, что верхушка партии сделала со страной. Но сама эта верхушка отвечает за все. В том числе и за то, что произошло с партией. — Как вы думаете, нынешние выборы смогут что-то изменить? Новые депутаты смогут улучшить жизнь в своих округах? — Ничего нельзя построить в одном, отдельно взятом округе. Ни рай, ни даже ад нельзя построить. Основная работа депутата — не создавать видимость улучшений у себя в округе, а принимать хорошие законы для людей. По пенсиям. По лекарствам. — Но Абрамович вот построил "рай" на Чукотке. Обеспечил собственными силами "северный завоз". Теперь чукчи всю зиму будут кушать хорошо и греться. В отличие от прежних лет. — Я думаю, этот "рай" закончится, как только Абрамович станет депутатом. Мне так кажется почему-то. Но вообще выборы очень полезны для нашего народа. Ему начинают ремонтировать подъезды, красить стены, дарить календарики. Масса кандидатов считает, что люди — такие идиоты, что они купятся на эти подачки. — Купятся? — Нет. Уже нет. — А какое у вас впечатление от общения с избирателями? В каком состоянии души они находятся? — Главное ощущение такое, что у людей потеряна надежда. Они ни во что не верят. Они даже не агрессивны. Я не хочу сказать, что они смирились, но нет такого, что они рассчитывают на чью-то помощь. В определенном смысле это хорошо, потому что уменьшается риск появления очередного мессии. Шарлатана, который поведет народ, как стадо баранов, за собой еще дальше в трясину.
