"А что это они ОВР цветом каки закрасили?" — "Ты уж лучше спроси, почему "Медведь" голубой..." Так восприняла публика, приготовившаяся ночевать в Федеральном информцентре, куда стекались свежие данные о выборах, первые картинки голосования на экранах. К вечеру воскресенья зал был набит битком: журналисты, пиарщики, социологи... В толпе, очевидно, было проще переживать: всё с людьми. Для размягчения нервов хорошо шло шампанское "Советское" по 110 рэ бутылка... Первые данные голосования по Дальнему Востоку, где "Единство" собрало большой урожай, а ОВР оказалось в хвосте, вызвали всплеск эмоций. В центре внимания, за неимением политиков, оказался Доренко — в реальной жизни небольшого роста всклокоченный господин с висячим брюшком, который шипел в камеры о том, что "Примаков кончился. Теперь он должен пойти и повеситься! А за Лужкова подписи липовые: вот мы пришли на участок — там должны были стоять три урны, а стояло две... Лицемеры, трепачи, бахвалы, фанфароны! Ну а вообще я счастлив: шоу удалось. И во многом это моя заслуга". Попозже начали подъезжать и герои выборов. Настроение их, ясное дело, напрямую зависело от результатов. Аутсайдеров — по форме графиков-пятнышек — публика, кстати, тут же окрестила "лепешками". Сильнее всего грустил Алексей Подберезкин, чье "Духовное наследие" получило самую маленькую "лепешечку". НДРовец же Рыжков-младший выразил свое состояние так: "Я все-таки надеюсь дожить до утра..." Был мрачен и Анпилов ("Это никакой не "Медведь!" Это удав, который проглотил бандерлогов!" — вещал Виктор Иванович, глядя на рост рейтингов "Единства"), а его напарник Джугашвили, повесив главу на грудь, и вовсе уронил скупую мужскую слезу. Хоть надежда и умирает последней, но коли умерла, так умерла. Пиарщики же карликовых партий отличались завидным цинизмом: "Не жалко, что мои провалились — я это знал; жалко, что я на процентах сто рублей товарищу проспорил!" Социологи же при каждых новых известиях злорадно тыкали конкурентов пальцами в бока: "А вы по Владивостоку ошиблись!" — "А вы по Краснодару лажанулись..." Непотопляемый Жириновский явился с победным видом в окружении фигуристых охранников: "Что Дума! Дума уже наша. Я мыслю о президентских. Во втором туре — Путин и я. Вернее, я и Путин. Как буду отмечать конец выборов? Не, не напьюсь. Я вообще больше не пью. Любовью не занимаюсь. Работать, работать! Что, Анпилов, сидишь?! Сиди, сиди... Все сядете..." На утверждение же одного из членов ЦИКа о неизбежном снижении процентов ЛДПР Жириновский закричал: "Ты у меня щас сам уменьшишься!" Но самый большой ажиотаж вызвал, пожалуй, приезд Зюганова. Аж за полчаса камеры и пишущая пресса выстроились "свиньей" перед входом — ловить Геннадия Андреевича. Впрочем, первым его ухватил все-таки корреспондент "МК" (Зюганов почему-то всегда при встрече спрашивает одного из авторов этих строк: "Как ваше здоровье?" То ли тут есть тонкий намек, то ли автор и вправду бледен от постоянных авралов.) "Единство" будет проседать!" — провидчески заметил Вождь. Оказался прав: к понедельнику из первой строчки "Медведь" перебрел по вторую. Под жаром софитов по шее генсека скатилась аршинная капля пота. Геннадий Андреевич напоминал крестьянина, который после удачной страды мечтает о том, как зимой будет наслаждаться засоленными впрок огурцами и квашеной капустою из бочки. А вот от кого исходила прямо-таки эйфорическая аура — так это от представителей правого лагеря. Кириенко и Чубайс немало повеселили прессу, высказавшись по очереди прямо-таки под копирку. Говорили они о "втором победном пришествии правых сил". Но каждый позволил себе и штучную откровенность. Анатолий Борисович, сиявший, как медный таз, молвил: "Теперь наша задача — разрушение коммунизма в России до основания. Первый шаг уже сделан, в следующей Думе не должно быть коммунистов вообще — ну, может быть, парочку на развод оставим". Правда, как это стыковалось с триумфальными по сути результатами КПРФ, было не очень понятно. А Сергей Владиленович признал: "Голосуя за "Медведя", люди, что греха таить, голосовали за Путина. Я не считаю, что это плохо". Сами "Медведи" (правда, мелкокалиберные: "звери" покрупнее кучковались в другом месте) глядели, извините за каламбур, орлами. Один из их имиджмейкеров признался: "Мы никак не ожидали больше пятнадцати процентов". В буфете же публика могла лицезреть вдребадан пьяного персонажа, который тыкал рюмкой в телеэкран с Примаковым и истошно вопил: "Бобер! Старый бобер! Что, выкусил?!" Более или менее заметных представителей ОВР в зале не наблюдалось: пока не посчитали результаты по "московской широте" ("Еще не бабахнула Москва", — как выразился один избиркомовец), блок держался на 5-6-м месте. Но в том, что ситуация к утру изменится, никто не сомневался. Так оно и вышло. Лишь когда занялся рассвет и замотанные сотрудники ЦИК стали напоминать мумий из компьютерной игры "Проклятье фараонов", публика рассосалась: нужно было набираться сил к новому дню. За жужжанием компьютеров был слышен лишь голосок неутомимого японского журналиста: "Ивлиньски... Пусин..." Что толку, болезный? Зачем не спишь? Все равно вам умом Россию не понять. Да и нам тоже...
