Ну что с того, что я-то знал, Про что поэма без героя? Проник на давний карнавал И всех по имени назвал. Я умер сам и не открою. Все это горько, то есть сладко. И так они смешны, грехи, И так она бедна, разгадка, Про что стихи, про что стихи. У нас была довольно благоустроенная резервация. В ней были места для чего угодно, в том числе для событий. Для них были специально отведены стадионы — стадионы, где наши одерживали победу за победой. И конкурсы, в которых мы тоже всех побеждали. Считанные исключения (при Н.С.Хрущеве) придавали дежурному блюду особую пикантность. На стадионах иногда разрешалось выигрывать чужеземцам (обычно именуемым супостатами). И еще на каком-то конкурсе всех победил американец Ваня (Вэйн Клайберн. Что общего между Клиберном и Климовым? Климов — советский победитель в области скрипичного искусства. Они оба плохо владеют скрипкой). Еще одно хрущевское исключение — "8 1/2". Пикантность этому придавало то обстоятельство, что сам Н.С., говорят, проспал фильм "из-за скуки". ххх Тут уместно спросить: кто такие мы? Чем мы отличаемся от других? Мы — современники многих больших людей. Андрей Дмитриевич Сахаров. Борис Николаевич Ельцин. Егор Тимурович Гайдар. Это при нашем капельном участии (капля тверже камня) разваливалась, разваливалась и наконец развалилась (без заметных кровопролитий и революций) советская империя — от собственной гнилости, при нашей с вами слабости и мягкости и абсолютной (кроме героев и воров) мирности... Да провались она, империя! ххх Этого теперь не помнит почти никто. Вы только можете спросить: кто такой Зиганшин, чем он знаменит? Отвечаем: Асад Зиганшин — пограничник, старший среди четырех попавших в относ (то ли на плоту, то ли на льдине). По-моему, он запомнился благодаря своей экзотической фамилии. Смутно припоминаю, что и я когда-то пробовал написать об этом случае: "А посреди пустого океана четыре парня ели сапоги". Фольклор напрочь перекрывает все наши робкие попытки. Унесло парней в относ, ну и чтобы не было большей печали, проще говоря, ну и Бог с ними — чтобы не выражаться по-мужски. Но, как оказалось, не тут-то было. Их спасли какие-то американцы. Событие вне стадиона. Вне, так сказать, конкурса. Пока мы мучились без слов — городские стиляги как-то испуганно-бойко со всем этим справились: Зиганшин-рок, Зиганшин-буги, Зиганшин целый день во вьюге. Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел сырой сапог. Потом доблестный Асад съедает второй сапог и занимает у костра почетное место. Вместе с Петькой, Василием Иванычем, поручиком Ржевским (чья предыстория восходит к Денису Давыдову). Но потом отчего-то забывается. А зря. Тут сошлось многое: полузапретные ритмы, какое-то пробуждение — от летаргии-диктатуры. Да будут славны те, кто нашел в себе силы выйти на площадь (по слову Галича, автора пьесы "Вас вызывает Таймыр"). Но сам Александр Аркадьевич — ближе к тем, кто поет и танцует (как, например, Любка Шевцова), — неожиданно для себя самого попадает в герои, вовсе на это не претендуя и не рассчитывая. ххх Отвлечемся на миг. Так выйдет короче. Крутится-вертится шар голубой, Шар голубой с непонятной судьбой. Крутится вдоволь, вращается всласть И не особенно хочет упасть. Крутится ночью, вращается днем, Вы, между прочим, живете на нем... В том-то все и дело. Никакие кавалер-барышни тут ни при чем. С этой Шахразадой наступает 1002-я ночь. Только нет окаймляющей сказки про саму Шахразаду и про царя Бахтияра. В 1002-й ночи наблюдается наша неблагоустроенная жизнь. Открытая-открытая страна до просто дальше некуда. Будущее не ограничено ничем, кроме своего прошлого. Напрашивается только один вопрос об истории, ее пользе — или бесполезности. Единственный урок истории — не в том ли, что она не дает никаких уроков? Умным, может, и дает. Но сколько их, умных не задним умом? История — пророчество наоборот. ххх Вы не скажете: что такое политика? что такое работа? что такое война? Упрощая немного (сверх возможных пределов), следует ответить так. Собираются, скажем, человек тридцать. Выбирают одного, он будет работать. Они — с большими трудностями и опасностями — делить его деньги. На второй вопрос. Собираются, скажем, человек сто. Выбирают одного — смертника. Он и будет воевать. В свободное от работы, войны время (если он останется жив) ему следует предоставить возможность убивать и грабить банки. Так будут обеспечены работой полиция, милиция и прочие законопослушные организации. А что такое политика? Возможность все это соединять — или на все это наплевать (вроде бедного нашего парламента). ххх Это гордые стихи. Стоит умереть, чтобы на них отважиться. Это — смертная основа, Ледяная синева. В середине мира Слово, А вокруг слова, слова. А вот другие попытки: Судьба хранила от охоты, Судьба хранила от убийства, Но, может быть, и от любви... Бог уберег меня от смерти, Но и от жизни уберег. А вот пара слов из жизни и быта "новых русских": Едва находишь "крышу", Глядишь, она поехала. Это не стихи, это просто жизнь подпевает... ххх Ставка на младшего или — на женщину. Через мир — трещина. В небесах — трещина. Через фильм — трещина. Через жизнь — трещина. Эта колонка только начинается. Конца у нее нет и не предвидится. Mouses, Mouses! Let's my people go. Евреи — люди слова. Это отнюдь не самоуничижение. Что это значит? На чем, например, здесь основан суд? На показаниях свидетелей, и только в последнюю очередь — на уликах. Лжесвидетельство — нарушение всех заповедей и самый страшный грех. И вот по новой. Эта смертная основа, Ледяная синева. В сердцевине мира — Слово, А вокруг слова, слова...
