Предметом гордости советских людей были космос, оружие и антибиотики. Когда-то по производству последних мы занимали второе место в мире после США. Впрочем, у нас снова есть шанс выбиться в мировые державы по части лекарств. Московский НИИ биомедицинской химии по заказу столичного правительства разработал лекарства и биоактивные добавки, по сравнению с которыми акулий плавник и уж тем более горе-"Гербалайф" отдыхают. Когда-то этот НИИ был оплотом советской биохимии. В постперестроечные годы влачил жалкое существование. Но в 1997 году московское правительство решило поддержать ученых материально — заказало ряд научных разработок. И сегодня столичные биохимики готовы вернуть народу потраченные на них деньги. Однако... не могут. Дело в том, что на испытания новых лекарств, превосходящих импортные аналоги, деньги есть, а на то, чтобы пустить их в производство, — нет. Сейчас бюджет дотирует институт лишь на 22%. — Конечно, наши разработки можно продать частным фирмам. Или даже не удивлюсь, если они украдут их у нас, — сетует директор НИИ академик РАМН Александр Арчаков. По разработке лекарств институт работает уже 22 года. Многие изобретения, как и все гениальное, просты. — В любом продукте питания, — говорит Арчаков, — содержится лекарство, используемое в фармации. Если продукт очистить на 25%, получится БАД (биологически активная добавка к пище), на 80% — лекарственная капсула, на 90% — инъекция. Например, фосфоглив (новый препарат для лечения гепатита В и С, сердечно-сосудистых, нервных заболеваний) "выжимают" из семян масличных культур (сои, подсолнечника). В отличие от москвичей, не говоря уж о россиянах, более половины населения США постоянно употребляет разные БАДы, за последние шесть лет годовой объем их продаж возрос с 3 до 7 млрд. долларов. Пищевые добавки называют еще "лекарствосберегателями" (их применение снижает стоимость и лечения, и производства), годятся они и для профилактики. Однако то, что везут к нам из западных стран, — довольно сомнительного качества. Московский же НИИ разработал целую кучу БАДов. Например, мослецитин справляется с печеночными и сердечно-сосудистыми заболеваниями, снимает похмельный синдром, борется с диабетом. — Но когда мы сделали эти разработки, выяснилось, что они не нужны, — говорит Арчаков. — Потребность Москвы в фосфогливе — 700 тыс. упаковок в год. Чтобы произвести столько, нам необходимо реконструировать цеха. Для этого потребуется 2,2 млн. "зеленых". Тогда буквально через год мы сможем поставлять дешевое лекарство на рынок. Нам нужна помощь города. Должны же власти поддерживать нашего производителя на деле, а не на словах. Но есть и еще одна беда в отечественной фармацевтике. Как ни странно, согласно статистике, москвичи больше жалуют импортные лекарства. — Когда российские ученые разработали более совершенный аналог но-шпы и начали "проталкивать" его в аптеках, — рассказывает главный терапевт Москвы Леонид Лабезник, — на Комитет здравоохранения обрушился шквал звонков: "Верните народу но-шпу!" А отечественных препаратов, которые эффективнее импортных, у нас немало. Фосфоглив, к примеру, — это новое поколение импортного эссенциале. В арсенале НИИ есть и новый аналог инсулина, который снижает потребность в лекарстве на 20%, новое поколение вакцин против гепатита. Работают и над чудом XXI века — биосенсором. Этот метод диагностики позволяет моментально определять практически любое заболевание. Ну и где эти разработки? Во всяком случае, не в аптеках. До сих пор под институтским сукном пылятся. Комиссия по социальной политике Мосгордумы собирается обратиться в правительство с просьбой поддержать производство московских препаратов. И очень надеется, что Лужков изыщет средства. А пока... Ежегодно Москва тратит 6 миллионов долларов на закупку импортных лекарств. Малоимущие стонут: "Лекарства стоят безумно дорого!" А у нас есть все, чтобы выпускать их дома. Сырье, головы, руки. Все, кроме денег... Или — рачительного хозяина? Деньги налогоплательщиков тем временем уходят на инвестирование западного фармпроизводства...
