"Чегой-то вы, мил человек, так много воруете?" — еще в пятницу утром трудно было представить, чтобы президент публично задал такой вопрос министру. В пятницу к вечеру такое произошло. Владимир Путин именно этим поинтересовался у министра топлива и энергетики Виктора Калюжного, который скучнейшим часовым докладом открывал заседание по проблемам ТЭКа в Сургуте. Конечно, на самом деле вопрос звучал по-другому. Путин спросил: почему министерские лицензии на доступ к нефтяной трубе имеют фирмы, не добывающие нефть? Причем этих фирм на порядок больше, чем тех, что нефть добывают. Зал, который уже почти храпел к концу доклада Калюжного, встрепенулся и затих. Потому что этот вопрос имеет очень простую подоплеку. Все нефтедобывающие фирмы заинтересованы в экспорте. Цена нефти за границей гораздо выше. Но возможности трубы — ограничены. Поэтому они по сути вынуждены покупать "места" или вступать в сговор с теми бумажными конторами, которые по милости министерства имеют право прокачать свои объемы в трубе. Ничего не производя, такие фирмы зарабатывают миллионы долларов только на том, что получают лицензию (что, конечно, тоже непросто). Борьба с этим, с позволения сказать, бизнесом началась еще во времена Черномырдина, и в год премьерства Кириенко—Примакова, казалось, была одержана победа. Но оказалось, стоило допустить в Минтоп Калюжного и его замов, как все моментально вернулось на круги своя. Более того, из-за резкого повышения цен на нефть бизнес стал вообще фантастически прибыльным. В декабре правительство даже приняло специальное постановление, которое напрямую запрещает Министерству допускать к трубе фирмы, которые самостоятельно нефть не добывают. Но никто это постановление даже и не думал выполнять. О каком решении правительства может идти речь, когда на этом деле чиновники "пилят" сумасшедшие деньги? "Как он будет выкручиваться?" — этот вопрос повис в зале. И нельзя сказать, что Калюжный выкручивался виртуозно. Он просто стал отвечать на другой вопрос — о равном доступе к трубе всех крупных фирм. Но зал, изрядно разозленный не только годовой деятельностью министра, но и его часовым бормотанием, почти взорвался: "При чем здесь это? Не на то отвечает!" От капитанов производств, которые каждый не без греха, такое можно услышать редко. Похоже, Калюжный достал. Путин был доволен уже тем, что вызвал интерес у публики и показал, что у него "не забалуешь". И это при том, что всем известно: назначение Калюжного лоббировал клан Абрамовича—Юмашева, который до сих пор имеет в Кремле самые сильные позиции. Во время дальнейшего обсуждения ТЭКовских проблем Калюжного вспоминали нередко. Рэм Вяхирев даже изящно сравнил его выступление с блевотиной, чем заслужил одобрение зала: "Молодец, сразу видно — наш парень, добытчик!" Связался с Калюжным и Чубайс, артистично размахивая руками и педалируя голосом обвинения в некомпетентности и подлогах. Впрочем, по всему было видно, что сам Виктор Иванович переживает несильно. Вряд ли он останется министром после выборов. А до этого времени пусть собаки лают. Его нефтяной караван по-прежнему идет вперед. Назвать сургутское совещание судьбоносным — язык не поворачивается. Путин просто продемонстрировал влиятельнейшим людям страны, что представляет стратегические проблемы отрасли. Но сразу было ясно, что конкретных результатов от собрания не будет. Впрочем, сама встреча в зале нескольких десятков людей, контролирующих десятки миллиардов долларов, работу аппарата правительства, Администрации Президента, доказывала: ничего важнее ТЭКа в стране нет и не будет. Именно он — становой хребет России. Не зря, несмотря на свой день рождения, на совещание приехал Александр Волошин, который присматривал за общением Путина и энергобаронов. А с ключевым докладом выступил секретарь Совета безопасности Сергей Иванов. (Из доклада стало понятно, что в этой самой благополучной отрасли тоже "сплошная Чечня", и еще несколько лет — и многое может накрыться "медным тазом".) Перед совещанием по хорошей партийной традиции Путин посещал трудовые коллективы. Он ездил по буровым, приехал и на газпромовский завод. Людей собирали часа за два до приезда и.о. президента и для того, чтобы они не замерзали, позволяли греться в автобусах. Трудовые коллективы естественным образом дополняли крепкие молодые люди в новых одинаковых спецовках, одинаковых ботинках с квадратными носами и треухах, которые обычно шьют в ведомственном ателье ФСО. Во время общения Путину один и тот же, видимо, самый сознательный рабочий задавал социально значимые вопросы типа: "Будет ли повышение минимальной зарплаты?" — выговаривал их он четко, явно прокручивая в голове бумажку, на которой они заранее были записаны. Уверенно ответив на "неожиданные" вопросы из масс, Путин с видимым облегчением отошел от сознательного рабочего и, пройдя по кругу, сел в микроавтобус. И в этот момент общее внимание привлекла менее сознательная работница, которая заявила, что на зарплату в две с половиной тысячи в Сургуте жить невозможно: "А эти тут приезжают". На вопрос, за кого же она будет голосовать, несознательная работница сначала не нашла что ответить, а потом заявила: "Уж лучше за Зюганова". Впрочем, сказала она это без всякой уверенности. Последним чиновником из уезжавших с завода в автобус сел министр Калюжный. Возможно, из "этих" только он и слышал возмущение женщины.
