Ничего себе неделька начинается: первый спектакль фестиваля "Золотая Маска" — "Кровать" балета Геннадия Абрамова. А в театре "Эрмитаж" — эпатажная пьеса, где на сцене выставлено целых 14 коек. "Леокадия и десять бесстыдных сцен" поставил Михаил Левитин. Самое интересное, что на бесстыдство, сочиненное в 1893 году доктором Артуром Шницлером, 50-летнего режиссера вдохновил 86-летний композитор Никита Богословский. Нехитрая арифметика в соотношении с щекотливыми темами может навести на подозрения в острой сексуальной недостаточности кое-кого. В сторону подозрения — супруга Богословского моложе его лет на 35, и Левитин совсем не обделен женским вниманием. Инициаторов постановки скорее привлек запретный ореол пьесы Шницлера "Хоровод" — ее много раз запрещали, и за ней тянется шлейф скандалов и судебных процессов. Впрочем, через сто лет то, что написал австрийский доктор, покажется старомодно-невинным зрелищем с претензией на серьезное моралите. Постельная тема в конце прошлого века — больше повод обличить ложь, фальшь, лицемерие общества, чем публичная демонстрация эротики и порнографии. В "Эрмитаже" выставили четырнадцать металлических коек плотно друг к другу, как в пионерском лагере времен застоя, и все, что на них происходило, можно было наблюдать как прямо, так и через систему зеркал, расположенных сверху (сценография Валерия Фомина). Что же мы увидели прямо, сверху и сбоку на металлических панцирных сетках? Попытку покопаться в половой сфере посредством эксцентрической комедии. Проститутка с солдатом, солдат с горничной, горничная с кавалером, кавалер с дамой, дама с супругом, супруг с кокеткой, а та с поэтом, который в свою очередь с актрисой, закончившей с генералом. Вот такой групповой адюльтер без медицинских осложнений, но и без драматургических излишеств. Все диалоги сведены автором к простой схеме: возбуждение у мужчин смешано с подозрительностью (с кем и где была до него?) и совокуплениями под покрывалами розовых, синих и зеленых цветов. Режиссер эти по-медицински холодные сцены попытался раскрасить красиво поставленным светом, неспециальным, но приятным музыкальным фоном, а в финале вообще вывести на философское обобщение. Как выяснилось, эксцентрическая комедия — вещь сложная, и далась, даже на кровати, не каждому. Лучшей парой, превратившей банальную постель в фарс, оказалась Катя Тенета и Александр Пожаров. Ирина Богданова — немой свидетель всех десяти сцен, оказавшаяся в финале трогательной проституткой, также предложила интересный рисунок роли. А некоторые артисты настолько поверили в предлагаемые обстоятельства, что чрезвычайно кричали то ли от возбуждения, то ли в полном убеждении, что в комедии так и надо.
