Кроме Путина был еще один Владимир Владимирович — Маяковский. Именно он стал для покалеченных, не помнящих родства тем поэтом, по которому мы, безграмотные, могли судить, что в большой России какая-никакая поэзия все же осталась. Может быть (дело темное), в этих целях его похвалили. То ли Лиля Брик, то ли сам товарищ Сталин. Он (не товарищ Сталин, который в юности, говорят, тоже баловался стихами — смотри мое стихотворение "Поэты" ("На свете есть одни поэты") — палачи не являются исключением), В.В. Маяковский, писал о любви так: В раздетом бесстыдстве, В боящейся дрожи ли — Но дай твоих губ Неисцветшую прелесть. Я с сердцем ни разу до мая не дожили, А в прожитой жизни Лишь сотый апрель есть. И добавлял так: Я люблю зверье, Увидев собачонку — Тут у булочной одна — Сплошная плешь. Из себя и то готов достать печенку — Мне не жалко, дорогая, ешь. Именно ему в подражание я и написал: Между уровнем моря И уровнем снежных вершин И среди светил не меньше, Чем среди зданий, — Ты не станешь отскакивать от машин, И ты не будешь бегать за поездами. А также едва ли не имея в виду как раз его — Чуть попозже здесь о покойнике Понаскажут не весть чего, Но не все соловьи-разбойники — Даже, может, ни одного. Самому мне поэзия Маяковского сначала мешала жить. Ей я подражал (а ему завидовал), чтобы в конце концов стать тем, чем и должны быть настоящие стихи — не грузом, а крыльями. Светлов в этой связи говорил так: "К чему мне такой бас, если у меня самого есть приличное меццо-сопрано". Звезда меж двух кругов неплотных Обозначающих, что мы Скользим на трассах перелетных Над белым уровнем зимы. Сама звезда меж двух кругов Круженья их не замечая, — Над белым уровнем снегов Что мы стоим — обозначает. В.В.Маяковский иногда писал крупными буквами, как для детей. "Что такое хорошо — что такое плохо". Вряд ли он сам был уверен в этом. Кроме поэмы "Хорошо" он хотел написать поэму "Плохо". Воскреси меня хотя б за то, Что я поэтом звал тебя, Откинув будничную чушь. Воскреси меня хотя б за это. Воскреси! Свое дожить хочу. Что б не было любви-служанки, Замужеств, похоти, хлебов — Постели прокляв, встав с лежанки, Чтоб всей Вселенной шла любовь. Чтоб жить не в жертву дома дырам, Чтоб мог в любви однажды стать — Отец, по крайней мере, миром, Землей, по крайней мере, — мать. Знаете, кем он был? Он был великим утопистом. Вроде Кампанеллы и Томаса Мора, вроде Николая Федоровича Федорова — какими еще не скудеет русская земля. Он был странным оптимистом. И писал: Я хочу быть понят родной страной, А не буду понят — что ж, Над родной страной Я пройду стороной, Как проходит косой дождь. Какие из всего этого можно сделать выводы? Наше земное существование ровно настолько прекрасно, насколько трагично. "Другим не советую, — писал В.В. и добавлял: — но у меня других выходов нет". Иногда люди пытаются спихнуть вину на время и место. На ЧК, КГБ, МВД и т.д. Чтобы не осознавать наличного противоречения меж поэтом — и смертью.
