Более двадцати веков назад греческий философ укорял молодежь в непочитании родителей. Возможно, и тогда война отцов и детей шла довольно бурно — история об этом умалчивает. Зато в наше время противостояние поколений приобрело необычайную остроту именно в нашей стране. Древним грекам незачем было гнобить предков за угол дома своего или за "зажатую" десятку на мороженое. Мелочность, из-за которой "новое поколение" выбирает местом жительства для родителей дом престарелых, поразительна. Казалось бы, не нравятся папа с мамой — уйди, свей себе гнездо и живи в удовольствие. Нет! Надо, чтобы отцовско-материнская забота и опека сохранились, но стали ненавязчивыми. Как телевизор, который можно выключить по желанию. — Мне сын такие обещания давал: "Мама, переедешь ко мне жить, я о тебе заботиться буду, ни в чем отказа не узнаешь", — вздыхает Клавдия Васильевна. Она обитает в клинском доме престарелых уже пять лет. Ветеран войны, героиня Белорусского фронта, не подозревала, что к преклонным годам ее собственное бытие станет хуже вражьего тыла. Сын, едва мама подписала на него дарственную, стал буквально выживать из дома. Пришлось бросить родовое гнездо и попроситься в дом престарелых... — Да мало ли у нас таких обманутых обитает! — говорит директор дома-интерната Николай Лонгвинович Бойко. — Как только не дурят стариков, лишь бы завладеть имуществом. Цена сыновней свободы Дурить стариков в наше время легко. Согласно законодательству о социальном обеспечении любой гражданин, достигший пенсионного возраста может выбрать местом жительства государственный дом престарелых. Процедура оформления в последние годы значительно упростилась. Надо только пройти врачей, чтобы они подтвердили относительное здоровье оформляемого, и написать заявление: прими, мол, меня, родное государство, на свое содержание. Конечно, родное государство берет на полное содержание только тех пожилых бедолаг, за кого родственники не могут доплатить до прожиточной нормы, составляющей 1531 рубль в месяц. Но из 5 тысяч престарелых, обитающих в подмосковных домах призрения, только двадцать процентов составляют одинокие. Остальных выжили из семей дети, причем в течение последних трех лет. Допустим, надоевшая мама получает пенсию в четыреста рублей. Четверть ей будет положена на руки по уставу дома престарелых. Это — 100 рублей. Значит, дети должны доплачивать интернату 1231 рубль ежемесячно, и никто не укорит их в недостатке почтения. Даже сданная в приют мать, когда отпрыски нагрянут... Ах, да при чем тут мамин день рождения? Дети приезжают занять денег! Вдруг мама не все свои кровные сто рублей потратила, из тех, что интернат на руки выдает? Вот и пригодятся наследничкам. За три месяца наступившего года почти двадцать обитательниц клинского дома престарелых ушли в мир иной. Конечно, врачи и медсестры проявляли о них всю возможную заботу. В интернате есть особое отделение милосердия, куда переводят жителей, потерявших способность обслуживать себя. Такое бывает от старости и болезней, а заканчивается процесс одинокой смертью. Только трое из детей этих умерших согласились забрать тело и устроить похороны. В целом же для руководства интерната привычна ситуация, когда хоронить приходится за счет государства. Эхо сражений Феноменальным в сдаче отцов-матерей является то обстоятельство, что пап-мам не хотят знать люди взрослые и с виду сознательные. Брошенные на государство родители — это люди от шестидесяти и старше. Значит, сдают их не тинэйджеры — эти-то, понятно, родную мать за понюшку табаку продадут. Но сдают-то родителей сорокалетние! То есть вчерашние примерные комсомольцы, выращенные в общем-то в мирное, обеспеченное время, не знавшие тесноты "трущоб" и послевоенного голода. Может быть, папы-мамы излишне баловали этих чад и в конце концов добаловали? Впрочем, родители, попавшие в дома призрения, тоже редко обладают ангельским нравом. "Хороших в интернаты не сдают", — шепнули мне по секрету интернатовские медсестры. И поведали, как в этом году явился с мольбой мужчина: "Николай Лонгвинович, помогите! Не могу я с матерью в одной квартире жить. Она все время командует, ни мне, ни жене, ни детям нельзя против нее что-нибудь сделать. Может, хоть вы с нею справитесь? Деньги буду платить, сколько надо!" Директор дома престарелых хранит армейскую выправку и беспорядка не любит. Для проштрафившихся он практикует наказание. Выдадут брошенным бабушкам положенную четверть пенсии на руки. Женщины, понятно, бегут в магазин. Зальют тоску, да и принимаются буянить. Да еще разборки устраивают. Дамы же непримиримые, каждая считает, что прожила жизнь правильнее прочих и никто ей не указ. Такие, пока их не расселили из коммуналок, писали в чайники на соседских плитках. Да и сыновья-снохи не смогли с ними жить как раз из-за непримиримой позиции мамаш. Вот Николай Лонгвинович и просит подвыпивших жительниц провести ночь в казенном доме — в изоляторе. Помещение теплое и уютное, только на замке. Под Новый год одна резвая престарелая, обозленная "арестом", всю ночь выдавала в адрес директора выражения, весьма несходные с лексикой любящей мамули. А параллельно, орудуя горшком, старушка расколотила армированные стекла в окнах изолятора. При этом сама не то что не простудилась — даже не продрогла! — Если бы у большинства женщин было больше терпимости к другому образу жизни, они не покинули бы свои семьи, — считает главврач интерната Николай Михайлович. Рука помощи — Жаль, что в самих обитательницах нет единения, — говорит Наталья Ильинична, обитающая в интернате уже шесть лет. Ей просто не повезло обрести семью. Зато у нее есть бесспорный дар увлекать и развлекать людей. Много лет была работником отдела культуры райисполкома. Теперь ведет пропаганду "жизнелюбия" среди брошенок, которые в злые минуты готовы полезть и в петлю. — Я им говорю: "Девочки, смерть сама придет, не надо торопить ее. Пока есть время, давайте соберемся, споем вместе, спляшем. Авось легче станет". Легче действительно становится. В доме престарелых отличный хор, готовят программу в 55-летию Победы, поют для души — "Землянку", "Отцвели хризантемы", "Течет река Волга". Мечты и чаяния выражают в частушках собственного сочинения: Обогрели, накормили, все о нас заботятся. А у нас своя беда — снова замуж хочется! Но с мужским полом в доме престарелых бедно: два-три старика, и обчелся. Директор не в счет, он хоть и военный, но не душка, а блюститель дисциплины. Тем не менее не только попыток самоубийств среди брошенок нет, даже переходы в соседние дома-интернаты редки. А ведь по области бабушки, выгнанные детьми в дома престарелых, только тем и живут, что кочуют из одного интерната в другой. Не потому, что где-то лучше, а для перемены мест. — Я иногда им настроение поднимаю, — смеется Николай Лонгвинович. — Соберу активисток и говорю: "Так и так, уважаемые. Нам выделили вина в честь праздника. Не знаю, как вам этот кагор выдавать — по сто граммов сразу или по пятьдесят утром и вечером". Никто и не вспомнил, что первое апреля. Зато неделю ходили, просили: "У нас пьют не все, отдайте мне их долю!" Или я у них спрашиваю: "Как же вы две туши говядины съедите, что нам совхоз прислал? Сейчас пост, мясо нельзя употреблять". Они в ответ: "Мы глаза закроем и съедим, вы, главное, готовьте". Подтолкнуть падающего За три месяца этого года ни одна бюджетная организация области не получила ни копейки перечислений. В клинском доме престарелых все эти месяцы не выплачивали зарплату персоналу. Гута-банк, придержавший областные деньги, крупно насолил в первую очередь домам престарелых и инвалидов, которые живут в долг четвертый месяц. Конечно, клинская организация и местные поставщики продуктов готовы дать интернату отсрочку на выплаты долгов. Но пока персонал поддерживает бодрость духа в брошенных стариках, самим работникам приходится преодолевать чувство брошенности государством. И тут веселить некому. Разве что табличка над обитой железом дверью в старом интернатовском корпусе вселяет уверенность. "Убежище", выстроенное службой гражданской обороны, предусмотрено как место эвакуации людей на самый крайний случай — когда на поверхности, станет жить невозможно. Еще два-три месяца безденежья, и соберет отставной полковник Бойко свой престарелый гарнизон и поведет его в подвал — к жизнеобеспечению, к запасам продуктов. Ведь наше главное богатство — это люди. Пусть даже такие, от которых отказались некоторые другие люди... И вот что интересно. Финансовые невыплаты областным бюджетникам искусственно созданы взрослыми предприимчивыми людьми, пребывающими в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Ровесниками тех, чьи родители свезены в дома престарелых. Но мы не будем обсуждать моральный облик поколения, которое отца с матерью продать способно. Им уже приготовлено отмщение. Через сорок лет в дома престарелых попадут сегодняшние сорокалетние деятели, брошенные детьми. Кто придет утешить и обеспечить их — вопрос наивный. Некому будет. г. Клин.
