Cубботней ночью в ноябре прошлого года пятнадцать кубинцев — среди них дети и старики — тайно пробрались сквозь заросли мангровых деревьев к болотистому побережью залива возле Карденаса. Здесь их поджидала сработанная вручную алюминиевая лодка. Группа беглецов состояла в основном из двух семейств — Родригесов и Мунеро. В лодку сели чета Родригесов, их двое сыновей, невестка и сосед по дому. Клан Мунеро представляли Рафаель, его жена Мария Елена, их два сына, один из которых, Ласаро, был заводилой всего предприятия, построившим лодку, его возлюбленная Елизабет Бротонс и ее пятилетний сын Элиан Гонзалес. Кроме Родригесов и Мунеро в лодку сели мужчина и женщина с пятилетней дочерью. Их никто, кроме Ласаро, не знал. Они заплатили ему за проезд две тысячи долларов. Большинство беглецов не умели плавать. Мария Елена страдала сердечным заболеванием. К тому же ее мучили темные предчувствия. Но семья была основой ее жизни, и коль скоро муж и сыновья решились на побег, она не могла оставить их. Так началась одиссея Элиана Гонзалеса, приведшая к трагедии на море и трагикомедии на суше, которая длится почти полгода. Она превратилась в телевизионную оперу и в фактор мировой политики одновременно. Рассказала о ней на страницах только что поступившего в продажу ежемесячного журнала "Джордж" (май-2000) журналистка Энн Луиз Бардах. Когда беглецы подошли к берегу, где была спрятана лодка, Рафаель Мунеро услышал за своей спиной шум шагов. Он в страхе обернулся и увидел своего брата Дагоберто, который, оказывается, тайком следовал за ним. Рафаель облегченно вздохнул. Пять дней назад он поведал своему младшему брату о побеге и предложил присоединиться к нему. Дагоберто отказался. Бежать мог он и раньше, как это сделали его два брата, но он и тогда не хотел этого. На берегу Дагоберто, увидев лодку, возмущенно воскликнул: — Я не могу поверить в то, что ты решился плыть на этом куске дерьма! Ведь это не лодка, а мусор. Ты что, окончательно спятил?! — Если ты не хочешь бежать с нами, то проваливай ко всем чертям! — ответил злобно Рафаель. Оскорбленный Дагоберто махнул рукой, повернулся и ушел. "Я даже не попрощался с братом. Я оставил его, чтобы никогда больше не увидеть", — рассказывал он журналистке... Спустя четыре дня, утром 25 ноября (кстати, это был День благодарения), рыбак по имени Хуан Руис и его приятель пришли на берег после трудовой ночи на флоридском побережье залива Ки-Бискэйн. В доке они обнаружили двух людей, дрожавших от холода. Рядом с ними валялась шина от грузовика российского производства (ирония судьбы?). То была влюбленная парочка — 33-летний Нивалдо Фернандес и 22-летняя Арианна Хорта. "Они были в ужасном состоянии. Их тела были обожжены медузами. Мужчина находился в почти бесчувственном состоянии", — вспоминают рыбаки. Через три часа в тридцати пяти милях севернее от Форт-Лаудердэйла два других рыбака обнаружили большую черную шину, покачивавшуюся на синих волнах Атлантики. Внутри шины, привязанный к ней, находился малыш. Им был Элиан Гонзалес, ставший впоследствии яблоком раздора между враждующими силами по обе стороны Флоридского залива. Неподалеку от шины с Элианом рыбаки нашли бездыханное тело Мериды Родригес. Обвязанное веревкой, оно напоминало наживку для акул. Бедная старуха погибла последней в своей семье. Перед страшной смертью ей выпала еще более страшная мука — смотреть, как тонут на ее глазах муж, двое сыновей и невестка. Тела нескольких несчастных были найдены позже в ста милях от берега, куда их снесло течением Гольфстрим. Но среди них не было тел матери Элиана, ее любовника и заводилы Ласаро, его младшего брата Икари. Они ушли в братскую морскую могилу — самую большую этого рода в мире — Флоридский пролив... Журналистка из "Джорджа" начала свое расследование с посещения чудом спасшихся Нивалдо и Арианны. Их приютила тетка последней в своем маленьком домике на изрытой колдобинами улочке в Хиалеа, рабочем поселке кубинских эмигрантов в предместье Майами. Вот что рассказали Нивалдо и Арианна о трагедии на море: Предприятие было обречено на провал с самого начала. Они покинули Карденас приблизительно в 2.30 ночи, чтобы избежать встречи с кубинской береговой охраной. Арианна взяла с собой в опасный путь и свою прелестную пятилетнюю дочурку Эстефани. Не прошло и двух часов, как мотор стал фыркать и заглох окончательно. Берег был еще на расстоянии видимости. С помощью весел беглецы подгребли к одному из мысов близ Карденаса. Здесь они прятались в течение четырнадцати часов, пока не стемнело. Затем они пошли на берег. Предзнаменование не остановило их, и они решили вновь попытать счастья. Вот только Арианна вдруг засомневалась, брать ли с собой плачущую и напуганную Эстефани. Но мать Элиана — Элизабет — не захотела расставаться со своим ребенком. Кроме того, она несокрушимо доверяла своему Ласаро. Ведь он уже дважды пересекал эти предательские 90 миль! Пока мужчины чинили мотор, Арианна отвела дочь в дом своей матери. В тот момент она еще не знала и даже не подозревала, что спасла от гибели не только свою дочь, но и себя, и Нивалдо. В момент, когда лодка перевернулась в открытом море, родители, спасая дочь, неминуемо погибли бы сами. Именно так произошло с семейством Родригесов и Мунеро. Наконец мотор починили, и беглецы, потеряв целый день, вновь отправились в путь. Когда солнце уже взошло, лодку обнаружили два судна кубинской сторожевой охраны — Guardia Frontera. Пограничники приказали беглецам повернуть назад. То была последняя улыбка, вернее гримаса судьбы. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Нивалдо схватил Элиана, поднял его на руки и, показывая его пограничникам, крикнул: — У нас на борту дети! Пограничники решили не брать лодку, хотя еще целый час следовали за ней. Затем они радировали о ее местонахождении американской береговой службе, но последней, видимо, не удалось обнаружить лодку с беглецами. Несмотря на перегруженность, несмотря на барахлящий мотор, несмотря на кубинских пограничников, лодка с беглецами продолжала свой путь к берегам Флориды. За девятнадцать часов беглецы проделали две трети пути. До заветных флоридских пляжей, где уже действует правило "сухой ноги", оставалось 35 миль. Но вдруг небо стало темнеть. Океан под лодкой угрожающе забурлил. Беглецы неслись прямо навстречу коварному северо-восточному шторму. "На нас обрушивались огромные волны. Лодка стала наполняться водой", — вспоминает Невалдо. Беглецы отчаянно пытались откачивать воду из лодки. Но явно не поспевали за все прибывающей водой. Мотор снова заглох. "Мы занервничали, нас обуял страх". (Слова Нивалдо.) Ветер сорвал один из бензобаков. От разбрызганного бензина загорелась одна из шин. Где-то приблизительно в десять часов вечера огромный вал накрыл лодку и опрокинул ее. Все четырнадцать пассажиров оказались в воде. Они цеплялись за лодку и тщетно кричали проходящим мимо судам, которые не замечали их. Несчастные разделились на две группы. Мужчины держались за одну шину, женщины и Элиан — за другую. Те, кто умел плавать, держались за шины руками. Не умевших плавать привязали к шинам веревками. Беглецам удалось связать обе шины друг с другом. Ласаро и другие мужчины пытались согреть Элиана теплом своих тел, защитить от обрушивавшихся на него волн. Но постепенно голод и жажда стали брать свое. Семнадцатилетний Икари Мунеро, младший брат Ласаро, начал галлюцинировать: "Смотрите — земля; смотрите — остров. Я вижу огни", — бормотал он. И вдруг поплыл навстречу этим миражам. Ласаро тут же бросился за ним. С той стороны, где исчезли братья, раздались голоса: "На помощь! На помощь!" Нельсон Родригес поплыл спасать братьев Мунеро. Ночь была темна, хоть глаз выколи. Ни звезд, ни Луны. Никакого света. Прошло четверть часа. Никто из трех молодых людей не вернулся к спаренным шинам. Элизабет стала причитать: "Они утонули, они утонули!" Следующей жертвой стихии оказалась Лирка Гуиллермо, 23-летняя студентка-фармаколог. Она мечтала о воссоединении со своим любимым, который бежал во Флориду вместе с Ласаро пять месяцев назад. Лирка тоже стала галлюцинировать: "Я хочу черных бобов и риса", — шептала она. В какой-то момент она отпустила шину и стала тонуть. Карлос Родригес, разнорабочий из Гаваны, брат которого, Нельсон, только что пошел ко дну, попытался спасти ее. Море поглотило и Лирку, и его. Борьба со стихией истощила Рафаеля Мунеро и его жену Марию Елену. После того как на их глазах погибли их сыновья, у них уже не осталось воли к жизни. Как-то незаметно они отпустили шину и исчезли. Кто знает, быть может, это было самоубийство. Когда взошло солнце, несчастные обнаружили, что исчез и Маноло Родригес, сыновья которого утонули прошлой ночью. За ним последовала жена Нельсона Зенаида, боявшаяся воды и не умевшая плавать. Мерида — единственная оставшаяся в живых из семьи Родригесов — с трудом держалась за шину, за которую цеплялись и Нивалдо с Арианной. "Мерида несколько раз хотела утонуть. Она все время твердила: "Я хочу умереть, я хочу умереть", — вспоминает Арианна. Но Нивалдо не отпускал ее, убеждая, что скоро их всех спасут. На какой-то момент Нивалдо потерял сознание. Когда он пришел в себя, Мерида перестала плакать. Она уже была под водой. Спустилась ночь. Вторая. Галлюцинации завладели и Нивалдо. "Мы все погибнем. Мы все погибнем", — плакал он. Арианна, которая вместе с Элизабет и Элианом держалась за другую шину, подплыла к нему и резко схватила. Она начала говорить с ним, увещевать его, пока не вывела из транса. Все беглецы, за исключением Нивалдо, Арианны, Элизабет и Элиана, пошли ко дну. Согласно воспоминаниям Нивалдо, Элиан, как это ни странно на первый взгляд, был спокоен и как-то отстранен от разыгравшейся в океане драмы. До самого момента кораблекрушения Элиан был возбужден приключением. — Попи (кличка Элиана), куда мы плывем? — спрашивал мальчика Нивалдо. — Me voy para La Yuma — я еду в Соединенные Штаты, — отвечал Элиан. Me voy para La Yuma... Какой свихнувшийся Сервантес вложил эти слова в уста ребенка посреди океана на стыке трагедии на море и трагикомедии на суше, которые в переводе на сухой — или мокрый? — юридический язык превращаются в правило "сухая нога — мокрая нога"? Элиан, прочно привязанный к шине, большую часть времени спал. "Когда он просыпался, он воспринимал происходящее как приключение, — вспоминает Нивалдо. — Он абсолютно не паниковал. Единственное, что он говорил, когда просыпался, было: "Я голоден". На следующее утро, 24 ноября, Нивалдо и Арианна проснулись в полном одиночестве в океанской пустыне. Когда спустилась ночь, они впервые увидели вдалеке, как в дымке, огни флоридских берегов. Течение сначала относило их в сторону, но затем, словно сжалившись, стало подгонять их шину в сторону суши. В изнеможении, из последних сил бедные влюбленные били руками и ногами по воде, пока их шину не выбросило на берег. Окончание следует.
