На сей раз мне повезло. Меня и Клинтона поселили в разных отелях: меня — в "Рэдиссон-Славянской", Клинтона — в "Грандъ-отель Марриотт". А вот во время первого визита Клинтона в Москву в качестве президента (он бывал в Златоглавой и раньше — в студенческие годы) мы жили под одной рэдиссоновской крышей. Не знаю, как Клинтону, но мне это доставляло массу неудобств. Я жил этажом ниже президента. В холле моего этажа неизменно дежурили амбалы из secret service — секретной службы, которые каждый раз пропускали меня сквозь детектор, а всех посетителей, приходивших ко мне, конвоировали до двери моего номера. Обычно мрачные амбалы с напряженным выражением лица понимающе ухмылялись, сопровождая ко мне невесток и особенно внучек, которым было столько же лет, сколько Монике Левински, когда она только-только стала практиканткой Белого дома. По-видимому, амбалы из secret service принимали меня за dirty old man — старого греховодника. Несмотря на все отсекающие меры, я и Клинтон все-таки встретились, хотя и не на высшем уровне. Я подарил Президенту США роскошную книгу о вкладе Москвы в победу над фашистской Германией. Уже вернувшись в Штаты, я получил от Клинтона благодарственное письмо, в котором говорилось, что он многое почерпнул из той книги. Что именно "почерпнул" Президент США из книги, которую я ему презентовал, мне неизвестно. Но в любом случае, если он эту книгу хотя бы перелистал, ему должно было стать ясно: Москва — твердый орешек, расколоть его даже во времена ельцинской смуты — дело гиблое. Должен был понять американский президент и то, что Москва слезам не верит, а тем более крокодиловым слезам Вашингтона о том, что нерушимость Договора по ПРО делает его заложником так называемых стран-изгоев (к этому термину мы еще вернемся). Эта злополучная ПРО (противоракетная оборона) стала сейчас главным ПРОтиворечием начавшегося в субботу саммита Клинтон—Путин. Видимо, для того, чтобы создать позитивный настрой и перехватить инициативу на переговорах, наш президент в телеинтервью с главным ведущим новостей компании "Эн-би-си" Томом Брокау "вбросил" идею создания совместного антиракетного зонта, что Договором по ПРО строго возбраняется. Путинская идея имеет свои "за" и "против", то есть ПРО и контра. Про — чисто тактические, а вот контра, как мне представляется, принципиальные. Во-первых, Договор по ПРО уже перестает быть неприкасаемой священной коровой, он становится предметом обсуждения, чему мы категорически противимся. Во-вторых, где у нас финансовые силенки для участия в подобном проекте "общего ракетно-ядерного зонта"? Даже первые односторонние шаги в этом направлении обойдутся Вашингтону в 60 миллиардов долларов. А это два годовых бюджета России! Если же Вашингтон создаст зонтик сам, а затем пригласит нас под его тень, то тогда может заработать знаменитый принцип: "Я ее плачу — я ее танцую". И нам придется ПРОтягивать ножки по скроенной Вашингтоном одежке. Чтобы потрафить Клинтону, на ужин в его честь в Кремле был приглашен джаз-оркестр моего старого знакомого Олега Лундстрема. Внешне музыку как бы заказывал Путин. Но это была скорее роль конферансье. Надеялись, что Билл тряхнет стариной и сварганит что-нибудь такое на саксофоне. Когда-то он выступил в развлекательном телешоу негритянского энтертейнера Арсенио Холла и сыграл на саксофоне какой-то новоорлеанский блюз. Но это был первый год его президентства, и новоявленному архангелу Гавриилу хотелось, чтобы от звуков его трубы (в данном конкретном случае — саксофона) пали стены вашингтонского Иерихона. Я еще не располагаю сведениями о том, солировал ли Клинтон в оркестре старины вещего Олега. Но вряд ли от звуков его трубы падут стены древнего Кремля. Конечно, судьба играет человеком, а человек играет на трубе, но вряд ли Президент России согласится играть судьбами национальной безопасности своей страны, убаюканный ритмами новоорлеанско-вашингтонского блюза на мотивы рейгановских "звездных войн". И, наконец, в-третьих. Вашингтон оправдывает необходимость ревизии Договора по ПРО угрозой со стороны "стран-изгоев". Выдвигая идею совместного "зонта", мы, согласно элементарной логике, как бы признаем существование оных. А ведь этим термином характеризуются страны, которые если и не наши клиенты, то, во всяком случае, некоторые противовесы натовским конфигурациям... Иран, Ирак, Ливия, Северная Корея. В английском языке эти страны именуются rogue. Я не знаю, кто и почему перевел это слово как "изгой". Изгой по-английски — outcast. А вот rogue в переводе на русский язык имеет уйму значений, но ни одно из них не соответствует изгою. В классическом англо-русском словаре В.Мюллера мы читаем: rogue — жулик, мошенник, негодяй, бродяга, плутишка, шалун, проказник, сортовая примесь, инородная культура (с/х), норовистая скаковая лошадь, экземпляр, тип, обнаруживающий признаки дегенерации (биол.). Короче, тот еще букет! Конечно, я слукавил, сказав выше, что не знаю, кто и почему перевел rogue как "изгой". Скорее всего это дело рук лингвистов нашего МИДа. И сделано это было не по невежеству. Нельзя же было оскорблять наших и без того немногочисленных клиентов такими кличками, как "жулики" и "негодяи", "мошенники" и "сорняки". А вот "изгой" звучит нормально, даже с элементами робингудовского благородства. Но все наши лингвистические ухищрения не могут скрыть тот факт, что Вашингтон намерен выполоть эту "сортовую примесь" и обуздать эту "норовистую скаковую лошадь". И надо обладать признаками дегенерации (биол.), чтобы не понять: сие не в национальных интересах России. Билл Клинтон прилетел в Москву в субботу вечером с дипломатическим багажом, отягощенным золотой цепью премии Карла Великого — Шарлемана, которую дают деятелям, "оплодотворяющим идею европейского единства в политическом, экономическом и интеллектуально-духовном смысле". (Златая цепь на дубе том.) Вручение премии произошло в древней столице Шарлеманов Аахене. Этой премией награждались такие крупные европейские государственные деятели, как Черчилль, Аденауэр, Жан Монне. Из американцев ее удостоились только два человека — Джордж Маршалл, автор одноименного плана, и Генри Киссинджер. Никто из наших этой премии не имеет. Даже Сталин, страх перед которым способствовал европейскому единству больше, чем любое другое обстоятельство. В Соединенных Штатах златая цепь на шее Клинтона вызвала ощущение неловкости, поскольку на этой шее до Шарлемана висела Моника. Корректный Путин, конечно же, поздравил Клинтона, не упомянув соблазнительную практикантку Белого дома. (Интересно, получит ли сам Владимир Владимирович в дополнение к черному поясу дзюдоиста золотую цепь Карла Великого? Ведь Россия — неотъемлемая часть Европы, и он в последние дни часто напоминает об этом, правда, не в качестве русской национальной идеи.) Как известно, по одежке встречают. Когда Клинтон и Путин встретились, на первом не было золотой цепи Шарлемана, а на втором — черного пояса дзюдоиста. Более того, оба были при галстуках. И это было не просто протоколом, а мессиджем, посланием. Эпоха российско-американских саммитов по ельцинской формуле "без галстуков" уходит в прошлое. Медвежьи объятия и псевдодружба "друзей Билла и Бориса" заменяются несентиментальными реалиями. Недаром Путин сам подбирает себе галстуки. (Клинтону некоторое время их подбирала Моника.) И недаром на вопрос, будет ли он проводить по примеру Бориса Николаевича встречи без галстуков, Путин со свойственным ему жестковатым юмором ответил: "А одетым можно?". Разумеется, можно и даже нужно, тем более что противная сторона будет настойчиво пытаться раздеть тебя. Ведь кроме золотой цепи Карла Великого Клинтон привез в Москву весьма неприятную для нас повестку дня: ревизия Договора по ПРО (ПРОпади он ПРОпадом!), Югославия, Иран (передача "чувствительных" технологий), Чечня, гонения на свободу печати (налет на "Медиа-Мост") и так далее. Короче, Вашингтон хочет посадить Москву на цепь, словно Россия — дуб у пушкинского лукоморья, а россияне — ученые коты. (Не в Гарварде ли, часом?) Согласно источникам из небоскреба на Смоленской площади, в пакете соглашений, которые подпишут в ходе нынешнего саммита, будет и документ об "изменении климата", то есть по контролю за климатическими завихрениями нашего земного шарика. Иное дело, как отразится сам саммит на политическом климате американо-российских отношений, которые оказались на перепутье — и личностном, и принципиальном. В личном плане их можно охарактеризовать строкой из популярного жестокого романса "Мы разошлись, как в море корабли". Клинтон вскоре покидает Белый дом, а Путин только что въехал в Кремль. Вот почему принципиальная коррекция российско-американских отношений может начаться вплотную лишь после ноябрьских президентских выборов в Соединенных Штатах. А пока что, обращаясь к Клинтону и Путину, можно как минимум ПРОсить, как врача: "Не навреди!".
