Они камикадзе. Я поняла это, едва переступив порог комнаты, где мне предстояло провести остаток ночи и где они обитают месяцами. Обрывки обоев, покосившиеся створки шкафа, тусклая лампочка, облепленная тельцами комаров, да наскоро оборудованные лежанки на полу. На стенах — надписи на их родном языке и выдранный из журнала портрет национального лидера — усатого мужчины с усталым взглядом. Солнечная Деревня под Ярославлем — единственное в России селение, дающее временное пристанище курдам со всего мира. — Здесь комната наших товарищей. Тех, кто приезжает к нам из Курдистана, — говорит моя переводчица, 22-летняя Амина (партийная кличка Сарья). — Шеф баш — спокойной ночи! Мы всегда рады друзьям... Можно облачить в смирительную рубашку одного сумасшедшего анархиста-террориста. Можно просто не обращать внимания на сотню беснующихся на митинге бабулек, сдвинутых на возвращении социальной справедливости. Можно упорно и с переменным успехом воевать с несколькими тысячами фанатичных чеченских боевиков. Но что делать с 40-миллионным народом, который рассеян по всему миру? Смысл их существования — война. Мужчины сгорают в огне ради своего лидера и призрачной Родины. Женщины давно забыли слово "любовь" и мечтают лишь об одном: родить нового спасителя нации, нового Абдуллу Оджалана. "Спи, Революция, спи!" — Наве мэн Деврим, — говорит девушка, накручивая на палец непослушный локон. — Меня зовут Революция. Роста Деврим крошечного. С повадками ребенка, голосом ребенка, лицом ребенка и... больным, старческим взглядом. — Я никогда не грущу, — а у самой в глазах слезы плещутся. — Сколько тебе лет, Деврим? — Двадцать два. Мы с переводчицей Сарьей удивленно переглядываемся. Всего двадцать два! Деврим недавно выписалась из Ярославской больницы. Пока русские пациентки жаловались на свои болезни, Революция вовсю нарушала режим: пела курдские песни и танцевала народные танцы. — Революция, засыпай, пожалуйста! — умоляли ее медсестры. — Я не понимаю русский! — клятвенно заверяла их Деврим и... заводила во весь голос "Катюшу". На голове у Деврим, под пышной шапкой волос, огромная язва. Это следы пыток. В туфли Деврим подложены мягкие стельки: она не может ходить босиком. Три года назад, в турецкой тюрьме, солдаты отбили ей палками стопы. В тесной клетке, прикованная наручниками к двери, встретила девушка свое совершеннолетие. — Я жила в курдской столице, в городе Диярбакыр (по-турецки Амед. — Е.С.). Его окружают горы и деревья. В воздухе пахнет порохом и кровью. И в каждом дереве можно отыскать пулю... Нищий край — полная противоположность богатым и гостеприимным турецким курортам. Людям запрещено говорить на родном языке, называть детей исконными именами. В документах все они именуются "горными турками". Девушек, подозреваемых в связях с курдскими партизанами, раздевают донага, привязывают к машинам и протаскивают по улицам. В 15 лет Деврим убежала в горы, к партизанам. Приклад автомата волочился по выжженной земле, ныли плечи. Девочка плакала, но не сдавалась. "Нет, не получится из тебя партизанки, маленькая еще, иди домой!" — постановили в итоге взрослые, пожалев, наверное, Деврим. — Я вернулась домой и стала работать как патриотка, вести агитацию. Но это была мирная агитация, я никого не взрывала, — девушка прячет глаза. — Мне было всего 17 лет, и меня уже искали все жандармы города. Потом меня выдали... Деврим вывезли на турецкую военную базу. Из комнаты, где ее пытали, на улицу не донеслось ни стона: стены специально были сделаны звуконепроницаемыми. — Самая легкая из пыток — когда тебя насилует строй солдат. Через такое унижение проходят большинство курдских женщин. После меня облили ледяной соленой водой, привели в чувство. Сковали руки колючей проволокой, завели их за спину, стянули ржавой железкой соски, а концы этой железки засунули во влагалище. И пустили ток!.. — Деврим задыхается от ненависти. Наконец девушку переправили в тюрьму. С допросов заключенных полумертвыми притаскивали в камеры и бросали на холодный пол. — Я молила, чтобы следующей на допрос забрали меня. Я не могла больше слушать предсмертные хрипы. В тюрьме совсем не бывает тишины, и это самая страшная пытка... Деврим вышла на свободу только через два года, полубезумной. Во всех прохожих ей мерещились турецкие солдаты. — Я не помню того времени, когда лежала в психиатрической больнице. Врачи не верили, что я вообще выживу. Но лучшим лекарством стала именно моя ненависть. Мне надо жить — я еще не расплатилась с турками за то, что они со мной сделали, не избавилась от страха в сердце... Курды — самая многочисленная нация, не имеющая собственной страны. Все попытки создания ими государства на юго-востоке Турции — так называемого Курдистана — безжалостно пресекались и пресекаются. В ноябре 1978 года была основана Рабочая партия Курдистана (РПК), поставившая перед собой цель добиться независимости. Методы борьбы курдских революционеров — теракты и диверсии — сильно подрывают турецкую экономику, и в первую очередь туризм. Убытки, понесенные страной от курдов, исчисляются уже миллиардами долларов. В прошлом году турецкий суд приговорил лидера РПК Абдуллу Оджалана к высшей мере наказания, но исполнение приговора отложили: Турция хочет стать членом ЕС и старается придерживаться моратория на смертную казнь. После ареста вождя часть партийцев потребовала продолжить партизанскую войну. Но большинство курдов настояло на мирном урегулировании проблемы, постепенном создании конфедеративного турецко-курдского государства. Приют для боевиков или мирный лагерь? Многие русские курды раньше считали себя турками, армянами, казахами. С распадом СССР жить в бывших советских республиках стало трудно, и курды потянулись в Москву. Молодых безработных ребят сразу примечают активисты из РПК, занимающиеся пропагандой своих идей на территории России. В семью переводчицы Сарьи из Казахстана идея борьбы за свободный Курдистан вошла вместе с отъездом на войну дяди, который вскоре погиб. Именно тогда девушка узнала о своих курдских корнях — до этого она называла себя турчанкой. — Брат и сестра тоже уехали в горы, к партизанам, — рассказывает Сарья. — Я очень хорошо рисовала и как-то изобразила на листе бумаги лицо нашего лидера, Оджалана. Отец отнес его активистам РПК, которые работали в Казахстане. Мой рисунок им понравился, и меня стали привлекать к партийной работе. Партия дала мне все — я смогла уехать из своей деревни в Москву, живу деятельной жизнью. Если потребуется, отправлюсь в Курдистан, но пока я нужна здесь. ...Кроны вековых деревьев, переплетаясь в сложном рисунке, почти не пропускают свет. Тропинка узка и извилиста, как лабиринт. Территория лагеря обнесена железным забором. Суровые стражи у ворот не дремлют: проникнуть сюда посторонним сложно — сразу раздается сигнал тревоги. И все же находятся отдельные смельчаки с видеокамерами... Потом по турецкому телевидению демонстрируют кадры с убийственными комментариями: "В ярославских лесах готовят бойцов Оджалана! Русские дали приют курдским боевикам!" ...5 лет назад один из ярославских заводов выставил на продажу разорившийся пионерский лагерь "Солнечный". Его купил Международный союз курдских общественных организаций. Название лагерю оставили почти прежнее, только перевели его на родной язык. Получилось "Гунде рожи" — "Солнечная Деревня". В Солнечной Деревне не действуют законы внешнего мира. Детей здесь воспитывают в специальных детских группах. В семь утра для подростков — обязательная линейка, наподобие тех, что бывали в нашем пионерском детстве. Затем — несколько часов основательной физподготовки, уроки курдской грамматики и истории, репетиция народных песен и танцев. В просвете между соснами виднеются ободранные корпуса. На одном свежая надпись: "MEDIA-TV". Это российский филиал независимого телевидения Курдистана, штаб-квартира которого расположена в Брюсселе. Здесь 13-летние подростки переводят на родной язык знаменитые русские фильмы о войне: "Семнадцать мгновений весны", "Вечный зов", "А зори здесь тихие..." — Я хотела бы, чтобы мои дети, став взрослыми, вступили в партию, — говорит 30-летняя воспитательница Марьям (партийное имя Медиа). — Я точно знаю, что в этом лагере детям не дадут стать ворами и бродягами. Тут у них есть будущее. Здесь любят рассказывать такую притчу. Женщина проводила по очереди на войну всех своих детей и даже не плакала, получая известия об их гибели. Она зарыдала, лишь похоронив последнего: "Мне больше некого посылать на смерть во имя Родины!.." Лагерные дети свободно владеют тремя языками — русским, турецким и курдским. Годовалые младенцы тянут ручонки к портрету Оджалана, выговаривая по слогам: "Бешем!" ("Хороший!"). Дети чуть постарше привычно вскидывают вверх два разведенных пальца — знак победы. На груди у каждого вместо крестика — медальон с портретом Оджалана или кубинского революционера Че Гевары — еще одного образца для подражания. Стены в столовой разрисованы причудливыми горными пейзажами, гротескными великанами, рыдающими на плечах друг у друга. В углу огромного зала — стол, покрытый национальным красно-желто-зеленым флагом. На столе — фотографии погибших. Сразу привлекает внимание лицо девушки с пронзительным взглядом. Это 25-летняя Беритан — она сожгла себя в Солнечной Деревне в ноябре прошлого года. Люди-факелы Курды — одни из последних язычников, езиды. Они поклоняются солнцу. И возможно, именно поэтому выбрали для себя мучительнейшую из казней во славу свободы — самосожжение. В мире насчитывается уже больше 100 жертв подобного суицида. В России наиболее известная акция протеста состоялась 17 ноября 1998 года напротив здания Госдумы. С собой покончили 25-летний Ремзи Аккуша и 38-летний Ахмед Йылдырым (партийная кличка Тайхан). Их гибель была снята на видеопленку и показана по всему миру. На берегу реки, метрах в ста от лагеря "Солнечный", тихое кладбище. Могил всего две. В изголовье каждой вбиты кирпичи, раскрашенные в цвета национального курдского флага. — Тайхан был управляющим нашей Солнечной Деревни, нашим командиром, — говорят здешние обитатели. — Очень авторитетный человек — все его уважали. Последнее письмо друзьям Тайхан закончил стихами: "Сожгите нас в огне свободы! Пусть превратится в пепел наше тело... Похороните нас в небесных просторах". Свидетель публичного самосожжения — безвестный курдский оператор, заснявший все на пленку. Его нельзя обвинить в безучастности к мучениям товарищей: он выполнял приказ командира. Беритан объявилась в Солнечной Деревне летом прошлого года. Никто не знал ее имени — она откликалась на эту кодовую кличку. Беритан поведала, что у нее нет ни родных, ни друзей, что в партии она с 15 лет. Воевала в партизанах, потом попала в плен. Полмесяца ее пытали в турецких застенках. — За день до смерти Беритан подошла ко мне поговорить, — вспоминает Деврим-Революция. — Она сказала, что готова совершить любой подвиг ради свободы своей родины. Но она ни словом не обмолвилась о предстоящем самоубийстве. Беритан выглядела такой счастливой... В то время в Солнечной Деревне шел ремонт. Беритан выкрала бидон с растворителем. Специально дождалась, пока жители поселка отправятся на ужин, зашла в один из брошенных домов и, облив себя едкой жидкостью, чиркнула спичкой... Из письма Беритан, написанного в Солнечной Деревне в ноябре 1999 года: "Мой лидер! С моей стороны акт самопожертвования не следует рассматривать как признак слабости. Наоборот, я сознательно совершаю его ради своей безграничной любви к Вам как к национальному лидеру... Хочу торжественно объять свое тело огненным пламенем и таким образом стать достойной Вас..." Тело Беритан вмиг превратилось в сплошную головешку: 85% ожогов. Но девушка еще была жива, и по дороге в больницу все повторяла: "Слава Оджалану! Я сделала это для него!" Она умерла в полном сознании, в ярославской больнице, спустя месяц после случившегося. Все это время рядом с ней дежурила Марьям. — Врачи сразу сказали, что надежды нет. Беритан безумно хотела жить, но не раскаивалась в содеянном. И товарищи не обвиняли ее в том, что она убила себя. Сделав это, она стала бессмертной. Кстати, сам Абдулла Оджалан не раз заявлял, что он категорически против подобных способов борьбы. Но, несмотря на запрет вождя, жизнь и смерть каждого "человека-факела" канонизируется простыми курдами. Обрученные со смертью Курдиянки — единственные из женщин Востока, никогда не носившие чадру. За свои права они готовы воевать не только с Турцией, но и с собственными мужчинами. Курдским девушкам, вступившим в РПК, запрещено заводить любовные романы, выходить замуж, рожать детей, — нельзя растрачивать силы, так нужные революции. Конспиративное имя Тайкошин переводится как "борьба". Ее судьба — курдский вариант истории об Аркадии Голикове, командовавшем полком в 16 лет. Тайкошин повела в бой отряд из 150 партизан, когда была еще моложе, в 15 лет. — На возраст никто не смотрит, если ты показал себя способным военачальником. Я сбежала из дома в партизаны, когда мне было чуть больше 10 лет. Я могу с закрытыми глазами разобрать и собрать любое оружие. Вот только самолетом и танком управлять пока не приходилось... Философии борьбы Тайкошин научил сам дядюшка Апо — Абдулла Оджалан. Она закончила специальную школу, где проходят тактику партизанской войны и науку побеждать страх смерти. Родной брат Тайкошин умер во время боя, на ее руках. Она совсем не плакала: "Все погибшие — мои сестры и братья. Всех невозможно оплакать". По данным Международной ассоциации по правам человека, итоги многолетней войны Турции с курдами к 1998 году выглядели так: Убито курдов — 25 тыс. чел. Появилось беженцев — 6 млн. чел. Убито журналистов — 32 чел. Сожжено деревень — 3800. Большинство партизанок — члены Партии рабочих женщин Курдистана (ПРЖК). Несколько лет назад в Курдистане создали особые женские батальоны. По официальной версии, это было сделано для того, чтобы доказать врагам: женщины могут воевать ничуть не хуже мужчин. Но по слухам, только так можно было прекратить мешающие партизанской борьбе романы, которые все-таки вспыхивали в разнополых отрядах. Живут девчонки в первобытных пещерах, моются в ледяных горных реках. После каждого удачного боя устраивают праздник хорошего настроения — "моралите". Курят все, но спиртным не балуются: это негласно запрещено. Турки безумно боятся амазонок. В июне 1996 года 24-летняя Зилан, привязав на пояс пуд динамита, подорвала себя и 20 турецких солдат. Потом ее примеру последовали десятки других девушек. ...Во время боя, проходившего недалеко от границы Турции, Тайкошин получила тяжелое ранение в обе ноги. Ее срочно переправили в больницу одной из бывших наших закавказских республик, но ноги все равно пришлось ампутировать. Партия купила Тайкошин дорогие протезы. Вербуя сторонников, девушка уже исколесила половину бывшего СССР. Сейчас живет в тамбовской курдской диаспоре. Устраивает в Тамбове курдские праздники, организует "круглые столы" для русских женщин по проблемам эмансипации. — Раньше мы считали ваших женщин образцом для подражания, но теперь все изменилось, — потрясенно восклицают курдские феминистки. — Ваши соотечественницы уезжают в Турцию, чтобы заработать себе на жизнь... Для нас было сильным потрясением узнать, что Наташа — не синоним проститутки, а красивое русское имя. Неужели великая нация может так легко продавать своих женщин и предавать друзей?.. Странная дружба Курдов из Солнечной Деревни скоро выгонят. Спустя пять лет прежние хозяева лагеря спохватились, что документы на аренду "Солнечного" оформлены не совсем верно. И теперь хотят признать сделку недействительной. Но возвращать деньги за неиспользованную аренду (за 45 из 50 лет) — около 500 тыс. долл., — похоже, никто не собирается. В деревню уже не раз приезжали люди в погонах и настоятельно требовали "паковать вещички". 29 апреля 2000 года в Министерстве по делам национальностей РФ состоялся учредительный съезд Федеральной национально-культурной автономии курдов. Три региональные автономии — Московская, Краснодарская и Саратовская — решили создать общий центр. — Это очень важный процесс. Ведь на территории России проживает свыше 400 тыс. курдов, — говорит Шараф Ашири, председатель Совета курдской национально-культурной автономии. — А то, что сейчас происходит в Солнечной Деревне, просто невозможно объяснить. Конечно, курды готовы по решению суда покинуть свой ярославский лагерь. Но пусть хотя бы вернут деньги! Этот скандал может ухудшить отношения между курдами и российскими властями. Россия всегда славилась своим стремлением помогать малым и угнетенным народам. Еще в прошлом веке русские дворяне уезжали воевать добровольцами в Черногорию, Болгарию. В Италии наши соотечественники вставали под знамена Гарибальди... Именно СССР первым взял к себе голодных испанских ребятишек в 1936 году, когда в Испании началась гражданская война. И с курдами у нас исторически складывалась "братская дружба". Однако политического убежища Оджалану Россия не предоставила. Это могло бы привести к разрыву с западными странами и арабским миром. Вот только государственная логика часто идет в разрез с логикой общечеловеческой... Геополитически неспокойный турецкий Курдистан очень выгоден России. Турция поддерживает Чечню, неофициально снабжает боевиков оружием и добровольцами, и жалко упускать возможность ослабить ее изнутри. С другой стороны, мы пытаемся ликвидировать вполне мирный курдский лагерь под Ярославлем и вообще закрываем глаза на 400 тыс. собственных курдов. Раньше в Госдуме при Комитете по геополитике существовала хотя бы соответствующая экспертная группа. Теперь она распущена. Но проблема-то никуда не делась! Сейчас огромная армия российских курдов и их гостей ведет себя вполне мирно. По крайней мере, она сконцентрирована в одном месте и открыта наблюдателям. А что будет завтра, когда бездомные курды разбредутся по всей стране? — Люди так легко разбрасываются интересами Родины, предают ее, что просто диву даешься, — сказала мне на прощанье девушка по имени Революция. — Они руководствуются сиюминутной выгодой, а потом кусают локти. Они совсем не дорожат своей свободой и своей землей. Пока она у них есть...
