Минная война в Чечне стала страшной бедой для российских солдат: взрывы там гремят практически каждый день и калечат наших мальчишек за здорово живешь. Армейских миноискателей в войсках катастрофически не хватает, да и не всегда они "ловят" фугасы боевиков. Одна надежда — на собак-нюхачей, которые вылавливают тротиловые закладки. Собак тоже мало, но они хоть не ошибаются и вынюхивают взрывчатку на пропыленных чеченских дорогах. "За собакой — как за каменной стеной", — считают многое повидавшие на своем веку саперы. Корреспондент "МК" побывал в школе кинологии погранвойск, где готовят минно-розыскных собак для Чечни, и в буквальном смысле слова испытал на своей шкуре все прелести собачьей жизни. Учебный кинологический центр Федеральной пограничной службы России, расположенный в небольшом провинциальном городке Вязьма, я нашел, ориентируясь на заливистый собачий лай. Говорят, что пять лет назад, когда центр только создавался, местные бабульки из поселка Бородино приходили к его начальнику, полковнику Чернову, жаловаться, что от собачьего воя у коров вдвое снизились удои. Но потом буренки попривыкли, надои молока пришли в норму, и мирное сосуществование питомника и поселка было восстановлено. Сначала кажется, что к армии этот военный городок не имеет никакого отношения: уютные домики казарм, собачья полоса препятствий, напоминающая детскую дворовую площадку, разгуливающая посреди плаца лошадь никак не ассоциируются с казенным домом. Эдакая сельская идиллия... Несмотря на все это умиление, задачи, которые выполняет центр, — весьма серьезные. В этом месяце из его стен было выпущено сорок подготовленных собак с инструкторами. Половина из них будет служить в Чечне: этот неспокойный регион требует хорошо подготовленных специалистов-кинологов для ведения минно-розыскной работы, обнаружения наркотиков, да и в горах без собаки найти нарушителя непросто. Сотрудничают пограничники и с МЧС России: собаки Вяземской школы отлично отработали на последних взрывах в Чечне, пятнадцать расчетов с "нюхачами" находятся сейчас в Косове. Готовят здесь собак и для "Центроспаса", и для МВД и ФСБ. n n n — Самое сложное при минно-розыскной работе — это научить собаку ходить зигзагами, чтобы не пропустить ни одной мины, — делится секретами дрессуры старший прапорщик Юрий Плотников, который на этом деле, как говорится, собаку съел. — Это очень сложно. Был у нас такой сержант Бигмурзин — он приехал к нам со своей собакой. Оба были абсолютно сырые — ничего не умели. Так он с ней не работал — он с ней пахал: ее потом можно было без поводка пускать — ни одной "закладки" не пропускала. Сейчас оба на Северном Кавказе... В центре четвероногий "материал" готовят по нескольким специальностям. Это и минно-розыскные собаки, и работающие на обнаружении взрывчатых веществ, наркотиков в автомобилях. Самые боевые — натренированные на задержание нарушителей. Причем методы подготовки собак могут быть как стандартными, так и неординарными. "Метод наглядного примера" — это когда инструктор становится на четвереньки и вместе с собакой ходит по полосе, усердно нюхая при этом землю, — самый обычный из них. В народе бытует мнение, что при обучении собак пичкают наркотиками, чтобы они их потом лучше искали. Ничего подобного, конечно, не происходит. Обучение "наркоманок" идет в несколько этапов. Сначала собаку приучают к машине. Потом в автомобиль закладывают кусочки мяса, которые она должна найти. Потом к мясу добавляют баночки с заменителями наркотика, чтобы его запах ассоциировался у собаки с лакомством. А затем прячут только наркотики. И хотя "на иглу" собак не сажают, уходят "наркоманки" на "пенсию" на год-два раньше своих коллег: все-таки наркотик — и для собаки наркотик... Вообще чувствительность собачьего обоняния в двадцать шесть тысяч раз превосходит человеческую. Рассказывают, что с легендарной немецкой овчаркой по кличке Ока произошел такой случай: при досмотре вагона она показала, что в ящике с баллончиками дезодоранта есть наркотик. Ящик вскрыли, но ничего не нашли. Тогда решили вскрыть один баллон. Наркотика там тоже не было, но не оказалось и дезодоранта: эти баллончики когда-то использовались для перевозки зелья, но собака учуяла даже остаточный запах в запечатанном баллоне! n n n Поиск взрывчатки и наркотиков — работа, безусловно, интересная, но мне всегда больше нравилось наблюдать, как задерживают нарушителя. Детская такая, знаете ли, мечта — побегать от пограничной суки. И я не смог удержаться и напросился, выражаясь пограничным языком, "пойти под собаку": — Очень хочется почувствовать, каково быть в шкуре нарушителя... Пограничники оказались людьми покладистыми и к желанию моему отнеслись с пониманием, но посмотрели слегка странноватым взглядом, смысл которого я понял чуть позже: — Ну-ну, почувствуй... Меня облачили в "дреску". Это дрессировочный костюм с такими толстыми-толстыми ватными штанами и такой же толстенной курткой с капюшоном, которые должны помочь избежать серьезных покусов. Причем под куртку, для совсем уж полной безопасности, поддевается армейский бушлат. Пока общими усилиями меня запихивали во всю эту "бронезащиту", инструктор давал последние наставления: — Смотри: как я махну, побежишь на собаку, размахивая руками. Как разозлишь ее — поворачивайся и беги назад. Когда тебя свалит, падай лицом вниз и закрывай руками голову. И — береги уши!.. Облачившись в эти доспехи и став похожим на неваляшку ваньку-встаньку, ужасно потея под жарким июльским солнцем и совершенно не представляя, как во всем этом можно еще и бегать, я вышел один на один с огромным, зверского вида псом по кличке Загер. По кивку инструктора я побежал на овчарку, размахивая руками и улюлюкая. Загер залился в бешеном лае, оскалил зубы, изо всех сил стараясь показать, что мне сейчас достанется по первое число. Посчитав, что собака достаточно разозлена, я повернул обратно, успев заметить боковым зрением, что инструктор спускает собаку с поводка. Прошла секунда-другая — и тут моя правая рука будто попала в эпицентр урагана. Меня бросило вправо, потом вперед, и я мешком шлепнулся на землю. Закрыл голову руками и уже не помышлял о каком-либо сопротивлении, помня только одно: "Береги уши!.." В страшном сне такое не привидится: на мне, поверженном и ошалевшем, стоит собака и злобно рвет "дреску", в прочности которой я уже начинаю сомневаться. Господи, что же это за кошмар такой! И где, черт побери, этот сержант-инструктор, который обещал сразу оттащить пса?! Стало страшно, но лежу не шевелясь, как учил инструктор, хотя боль в руке становится почти нестерпимой. Наконец-таки собаку оттаскивают. Медленно поднимаюсь на ноги, озираясь по сторонам. Из рукава высыпаются изгрызенные металлические часы... Я смотрю на Загера уважительно, он на меня, в свою очередь, — уничижительно и, всем своим собачьим видом выражая полное презрение, уходит, гордо задрав хвост. Теперь я понимаю странноватые взгляды инструкторов: второй раз добровольно "под собаку" уже не пойду... — У нас "дреска" — своеобразный вид воспитания, — смеются пограничники. — Солдат один раз побегает от собаки, потом уже подумает, перечить в следующий раз старшине или нет. n n n Постоянная головная боль нашей армии — тотальное безденежье — не обошла стороной и пограничников. Зарплата командира учебной роты в учебном кинологическом центре — меньше, чем затраты на паек, выделяемый на содержание собак. Нет денег на строительство нового питомника, на приобретение учебных пособий — того же самого героина, килограммами, кстати, сжигаемого на таможнях, — на покупку молодых собак... На фоне все учащающихся терактов деньги, потраченные на эти нужды, не улетят в трубу: достаточно вспомнить, что четырехсоткилограммовый фугас, обезвреженный на железной дороге в Дагестане, был обнаружен именно служебной собакой, подготовленной в Вяземской школе. Если бы в Чечне на каждом блокпосту было хотя бы по одной такой собаке, то, может быть, трагические вести о погибших в результате очередного взрыва доходили бы до нас не так часто...
