Когда я задал такой вопрос знаменитому американскому экономисту Гэлбрайту, он, улыбнувшись, ответил: — Нет, этого больше не будет. Сейчас в окна уолл-стритовских контор вставлены небьющиеся стекла, а сами эти окна не открываются. Соль шутки Гэлбрайта состояла в том, что во время краха нью-йоркской фондовой биржи в октябре 1929 года многие обанкротившиеся банкиры кончали жизнь самоубийством, выбрасываясь из окон своих контор в небоскребах на Уолл-стрит. Тогда, в "черный четверг" 24 октября, было сброшено 12.894.650 акций; в "черный вторник" — 29 октября — еще 16 миллионов. Наступил полный коллапс денежного рынка. Паника охватила всю страну, которая вступила в полосу так называемой Великой депрессии. К 1932 году цена всех биржевых акций составляла лишь 20 процентов дооктябрьского (1929 года) уровня. Из 25 тысяч американских банков 11 тысяч обанкротились. Производство упало почти наполовину. Около 15 миллионов человек оказались без работы. Это составило 30 процентов всей рабочей силы страны. Великая депрессия, перекинувшаяся, как лесной пожар, на весь капиталистический мир, длилась вплоть до начала Второй мировой войны. Возможно ли повторение этого трагического сценария? Теория вероятностей допускает все — даже то, что шимпанзе может отпечатать на пишущей машинке все тома "Британской энциклопедии". Все дело в проценте вероятности. Ни один серьезный американский экономист практически не допускает возможности новых "черных" четвергов и вторников. Но никто и не зарекается. Расхожая мудрость гласит: пока существуют финансовые рынки, существует и угроза кризисов. Хотя со времени краха 1929 года прошло более семидесяти лет, травма еще остается. Недаром в октябре Нью-Йоркскую биржу всегда лихорадит, так сказать, по традиции, и недаром самый сильный кризис на Уолл-стрит после 1929 года произошел тоже в октябре (1987 год). Причиной краха 1929 года были неограниченная спекулятивная игра на буме 20-х годов, распространение холдинговых компаний и инвестиционных трестов, залезавших в долги, которые не возвращались банкам, несбалансированность самой американской экономики, а главное то, что государство оставило страну один на один с рынком, не вмешиваясь в его регулирование. После прихода к власти президента Рузвельта и в результате проводившегося им "нового курса" в американской экономике произошли фундаментальные перемены. Они состояли, конечно, не в том, что окна уолл-стритовских контор намертво законопатили. Сейчас финансовый рынок находится под строгим надзором Федеральной резервной системы, именуемой кратко Фед, то есть центрального банка страны. Фед зорко следит за ситуацией на Уолл-стрит и решительно вмешивается, когда его календарь начинает по-октябрьски чернеть. Если биржу охватывает паника и начинается лихорадочный сброс акций, ее закрывают на некоторое время, чтобы дать поостыть. Если это не помогает, торги прекращают и биржу закрывают, как говорится, на замок. Что-то вроде "Райком закрыт. Все ушли на фронт". Но главный инструмент Фед — это, конечно, не ключ в замке биржи, а манипуляция уровнями учетных ставок кредита. Если экономика перегревается и появляется угроза инфляции, ставка поднимается. Так именно сейчас и происходит. За последние несколько месяцев Фед неоднократно повышал ставку кредита и довел ее до 6,5 процента. В августе ожидается очередное повышение, и Уолл-стрит гадает по выражению лица председателя Фед Алана Гринспена, каким оно будет. Жизнь бедняги Гринспена — сущий ад. Он вынужден тщательно следить за каждым своим шагом, а тем более — словом, от интерпретации которых акции на триллионы долларов или покупаются, или продаются. Главная опасность для американской экономики на сегодняшний день — это не классический кризис, а инфляция. Экономика США настолько разогналась, что почти полностью поглотила безработицу. А это означает рост цен и зарплаты, что неизбежно ведет к инфляции. Как здесь говорят, интересы Уолл-стрит и Мэйн-стрит (т.е. Главной улицы) расходятся. Чем выше рост продуктивности экономики, чем ниже уровень безработицы, тем хуже для Уолл-стрит и лучше для Мэйн-стрит. Но на самом деле в этом противопоставлении не все так просто. Ведь производители и рабочие — тоже держатели акций! Задача Фед — поддерживать баланс между Уолл-стрит и Мэйн-стрит, охранять экономику от перегрева, но не настолько, чтобы она остыла до состояния спада. Сейчас американская экономика сильна как никогда. За последние годы создано 20 миллионов новых рабочих мест. Ликвидирован дефицит госбюджета. Ожидается, что в ближайшие годы только излишек доходов составит около пяти триллионов долларов. США идут во главе и научно-технического прогресса, и во главе процесса глобализации мировой экономики. Доллар — чемпион среди всех валют. Добавьте к этому подавляющую военно-политическую мощь США как единственной оставшейся сверхдержавы и их доминирование в международной торговле, и вам станет ясно, насколько мизерны шансы повторения классического краха и кризиса в Америке. Однако все вышесказанное отнюдь не означает, что Уолл-стрит гарантирован от лихорадки. Вот и сейчас на его основных биржах — фондовой и НАСДАК (где в основном котируются акции технологических фирм) — "медведи" теснят "буйволов", то есть понижательные тенденции доминируют над повышательными. Антиинфляционная политика главы Фед Гринспена делает свое дело. Это горькое лекарство, но в тысячу крат лучше, чем полет с верхотуры пятидесятиэтажного уолл-стритовского небоскреба без парашюта.
