Квартира Юрия Петровича представляет собой пустую однокомнатную коробку. На стенах по периметру — пунктир дырок. — Даже гвозди повытаскивали, — с выражением глубочайшей обиды на лице сообщает хозяин. — А ведь раньше у меня здесь все по высшему разряду было! Везде ковры: на стенах — ковры, на полу — ковры, в ванной — ковры! Аппаратуры — черт знает сколько! Видеокамера, видеомагнитофоны, телевизоры... И все украли! Все! Вплоть до туалетной бумаги... Квартиру Юрия Петровича "чистят" уже в третий раз. И он ничего не может с этим поделать. Поскольку нажитое добро вывозят его собственные жены. Свою жизнь Юрий Петрович делит на две части: до встречи с Милой и после. Все, что было "до", можно описать в трех словах: семья, любимая жена, две дочки, высокооплачиваемая работа — не жизнь, а сплошное благополучие, помноженное на достаток. По профессии Юрий Петрович — летчик. Не один десяток лет прослужил в гражданской авиации. Был командиром корабля на международных авиарейсах, что гарантировало не только солидный заработок, но и ежемесячные вылеты за кордон. И вот тут судьба взяла да и подставила ему подножку. Юрий Петрович влюбился. Роковое знакомство произошло при сдержанно-романтических обстоятельствах. Юрий Петрович возвращался на машине из аэропорта и подобрал попутчицу — милую молодую женщину по имени Мила. "Никогда никого не сажал, а тут вдруг..." Мила оставила свой телефон — так, на всякий случай. Случай подвернулся несколько месяцев спустя. Юрий Петрович из-за какой-то ерунды поцапался с женой и то ли ей в отместку, то ли в погоне за острыми ощущениями позвонил Миле... Нежданный любовный роман завязался на контрасте с прилизанной семейной жизнью, где долгое время все шло так хорошо, что порой становилось тошно. С Милой же все было по-другому. Жизнь приобрела совершенно иные оттенки, в том числе и трагические. Каждый раз, расставаясь, Мила плакала. — Вот такими слезами! — Юрий Петрович отмеряет на пальце. — Я буквально пополам разрывался. Помню, встречаю ее в аэропорту. Она как кинется мне на шею! У меня так сердце защемило... Думаю: "Ну, елка с палкой, наконец-то я нашел то, что мне было нужно!" Я готов был сделать для нее все что угодно. Пошел и рассказал все жене... Супруга Юрия Петровича, прожившая в браке с ним 20 лет, к откровениям мужа отнеслась без понимания. Говоря проще, закатила скандал. — Я ей говорю: "У меня не будет больше с тобой жизни. Ты пойми, я другую люблю!" Хотел, чтобы все было по-честному. Не умею я врать. Это самая моя большая беда. А она, вместо того чтобы понять меня, подождать немного — кто знает, может, я бы и одумался, — побежала ко мне на работу жаловаться. Был это 88-й год — за развод, конечно, никого не стреляли. Но парторганизация в нашем "Аэрофлоте" была — ой-ой-ой! Меня эти борцы за моральный облик просто замордовали!.. Так под напором общественности Юрий Петрович окончательно понял, что к жене уже не вернется. Жена, судя по всему, тоже все поняла и, не дожидаясь развода, поделила имущество так, как посчитала нужным. В один прекрасный день, возвратившись домой, Юрий Петрович обнаружил, что квартира пуста: ни жены, ни детей, ни, что самое забавное, мебели. — Они с тещей вывезли все — вплоть до моих грязных носков. Отдайте, говорю, хоть одежду. Мне ходить не в чем! Да ладно — носки. Они машину у меня угнали! Купил я себе "Волгу", а записал ее сдуру на тещу... Ну хорошо, говорю, раз она по закону ваша, продайте ее мне! "Нет! Ты ведь будешь ЕЕ возить". И остался я с носом. Из всего нажитого за 20 лет только гараж и сумел отсудить... После развода квартиру разменяли, и Юрий Петрович переехал жить в свой однокомнатный коробок. Впрочем, его холостяцкая жизнь длилась недолго. Вскоре они сыграли с Милой свадьбу. Сорокасемилетний молодожен души в невесте не чаял. — Сколько я из загранок барахла напривозил — уж и не припомню. Из каждой командировки целыми баулами таскал. Стоило мне на порог ступить, она тотчас начинала в вещах копаться: "Это мне, это тоже мне. А это — какая милая вещица! — для меня?.." Надо мной ребята смеялись, как я целыми днями в Нью-Йорке по барахолкам бегал: "Милочке надо топики купить". Штук десять ей этих топиков привез... Золотишко любила: колечки, брошки, браслетики... Я жил для нее! Дурак... Четыре года их супружеская жизнь была безоблачна, а семейное благосостояние множилось день ото дня. Супруги ездили вместе не только в отпуск, но и в командировки: как командир корабля Юрий Петрович имел право брать жену с собой. В одну из таких поездок — на острова Зеленого Мыса — случилось непредвиденное. — Я ей сказал: "Мила, поедем, но учти: там песок, камни, море и палящее африканское солнце — больше никакой экзотики!" Только прилетели — она сразу на пляж. Ну и обгорела вся — страшно смотреть. Неделю меня доставала: "Чего ты меня сюда привез?! Да лучше бы я дома осталась!" В какой-то вечер выпил я малость с нашим инженером. Прихожу, решил ситуацию прояснить. Говорю ей: "Чего ты вечно всем недовольна?! Давай по-хорошему поговорим. Кончай мне на нервы действовать". А она: "Сейчас я всех позову — они тебя так отделают!" А я поддатый был... Не выдержал. Ну и вломил ей... Два дня не видел ее после этого. Возвращаюсь из командировки. Моя квартира — голая! Шкаф, диван, два кресла — всю мебель вывезла, не говоря об аппаратуре. На моих рубашках пуговицы все поломаны — пассатижами она их, что ли, кромсала?.. О перемирии не могло быть и речи: Мила ни под каким соусом не пожелала возвращаться к мужу. Имущество отдавать тоже отказалась. И зажил Юрий Петрович один, гол как сокол. — Все заново купил. Ковры опять притащил. Музыкальный центр за триста долларов взял в Сингапуре. Телевизор купил, как сейчас помню, за шестьсот тридцать долларов с видиком сразу. Миксеры, посуду за восемьдесят пять долларов с золотыми ручками... Все опять у меня в порядке! Холостяцкая жизнь Юрия Петровича длилась девять месяцев. За это время его квартира не только заново заполнилась плодами западной цивилизации, но и на сберкнижке собралась солидная сумма: Юрий Петрович копил на иномарку. Однако до покупки дело не дошло. Мила ни с того ни с сего предложила мужу вернуться. А во искупление своей вины — оплатить избитой жене поездку в Америку. Ни слова не говоря, Юрий Петрович снял деньги со счета, и понеслась семейная жизнь по новому этапу. Теперь она больше напоминала сказку о жадной старухе: "Сходи, поклонись рыбке! Желаю стиральную машинку, да не простую, а узенькую, с вертикальной загрузкой!" Юрий Петрович потакал женским капризам, хоть и без прежнего энтузиазма. Аппетиты росли все больше, ссоры случались все чаще. После очередного скандала Юрий Петрович улетел в командировку в Эмираты. А вернувшись, обнаружил... опять голую квартиру. Супруга Мила в ответ на телефонный звонок лаконично послала мужа матом. — Единственная глупость, которую я тогда сделал, — не позвал милицию. Странным мне это показалось — писать заявление на жену. Дело под Новый год случилось: у нормальных людей — праздник, а у меня... Качать права Юрий Петрович не стал. Поступил чисто по-мужски: ушел в запой. — Я пил десять дней. Я хотел умереть. Клянусь вам, я просто хотел подохнуть. Мне больше не для чего было жить. Вначале я жил для первой семьи. Потом я жил для Милы. И в благодарность получить такое... Думаю, уйду из жизни — и пропади оно все пропадом... Две недели загула не прошли даром: начальство сказало Юрию Петровичу, чтобы он писал рапорт об увольнении. Одновременно Мила подала на развод. — Когда я пришел с милиционером к Миле — делать опись, она все вещи уже давно по соседям рассовала. Помню, милиционер посмотрел на меня как на последнего жлоба: чего, мол, мужик, мелочишься? Здесь и делить-то нечего! А то, что осталось, суд так поделил, что у меня глаза на лоб полезли: мне набор отверток за доллар — ей мягкая мебель за двадцать шесть тысяч; мне дорожный утюжок — ей три люстры, каждая по две тысячи. Куда бы я потом ни обращался, везде говорят, что все поделено правильно... История повторилась. Холостой Юрий Петрович остался в пустой квартире, с набором отверток и дорожным утюжком. Но сдаваться он не собирался: по-прежнему бомбил суды жалобами о несправедливом разделе. И попутно искал работу. — Мыкался я, мыкался. Гляжу — объявление: зарплата две тысячи долларов. Ого, думаю, интересно посмотреть на идиотов, которые такие деньги платят. Прихожу и встречаю там двух своих знакомых бортпроводников. Они говорят: "О, Петрович, здесь круто, большие деньги можно заработать!" Решил я податься в "Гербалайф". Заплатил 4 тысячи долларов, затоварился, купил должность супервайзера. Начинаю обзванивать, а никто не идет. Все уже знают, что это такое! А я — влез... Вся квартира "продуктом" завалена — что с ним делать? Стал налаживать связи, чтобы помогли от этого барахла избавиться. Так и познакомился с Галиной... Галина в жизни Юрия Петровича стала следующей женщиной, для которой он был "готов сделать все". — Мне к тому времени пятьдесят пять стукнуло, ей — сорок шесть. Оба немолоды, пора уж друг за дружку держаться. Тем более у нее сын недавно погиб. Отец старый, в деревне живет, весь в лохмотьях... Приехали к нему, а он говорит: "Все! Я жить не хочу — меня все бросили". А она ему: "Пап, познакомься, вот мой муж". Он так духом воспрял, что, когда мы через недельку его навестили, полы даже к нашему приезду три раза помыл... Потом сводила она меня на могилу к сыну: "Сынок, — говорит, — мне так повезло в жизни! У меня теперь есть Юра. И мне больше ничего не надо!" Так и сказала. И я расслабился. Давай, говорю, Галя, начнем с тобой новую жизнь... Как и всякий уважающий себя человек, Юрий Петрович имел кубышку на черный день. Накопилось там ни много ни мало — около двадцати тысяч долларов. Новая жизнь с новой, пока еще гражданской женой требовала расходов. — Снимаю деньги — мы едем в мебельный магазин, покупаем гарнитур "Кармен" голубого цвета за двенадцать тысяч девятьсот рублей. Перевозим к Гале мое имущество: видеокамеру, пишущую машинку "Эрика" (мамину, сорок шестого года), видеомагнитофон "Фунай", музыкальный центр "Никка", ложки, кружки, поварешки — все, что мне удалось от Милы уберечь... Покупаю "Ниву": на моей "Волге" к больному тестю в деревню не проедешь. А документы на машину оформляю на Галю. Поначалу меня, правда, сомнения взяли. Спрашиваю: как ты думаешь, получится у нас с тобой что-нибудь? Она аж руками замахала: да ты что, это навсегда, куда же я теперь без тебя?! Она и вправду, куда бы мы ни ходили, все время меня под руку держала. Уцепится — не оторвешь! Я на седьмом небе был: наконец-то, думаю, нашел человека, которому я по-настоящему нужен. Все ее капризы готов был исполнять. "Мне нужен демонстрационный набор фильтров для воды". — "Давай возьмем". Триста семьдесят шесть долларов — фьють! "Мне нужна телескопическая антенна". — "Нет проблем!" Снимаю с книжки двести пятьдесят долларов — покупаем. "Мне нужна косметика!" — двести пятьдесят долларов р-раз — и нету. В июне — съезд гербалайфщиков в Барселоне: "Хорошо, Галочка!" Снимаю деньги — поехали с ней вдвоем. Душа в душу они прожили четыре месяца. А потом позвонила Мила — с очередным предложением начать все сначала. За время разлуки у нее появилась новая идея: купить домик в деревне. Для этого Юрию Петровичу следовало продать свою квартиру... — А ты потом, говорю, этот домик на себя оформишь, а мне ручкой помашешь? Хорошо придумано!.. Нет, Мила, между нами все кончено. Отдай мне мои инструменты — и разойдемся, как в море пароходы... Я вообще к инструментам-то слабость питаю. Везде, где бы я ни был, покупал. Отверточку увижу симпатичную, какие-нибудь щипчики, пассатижики — обязательно возьму! Дрель бошевская у меня была — это же сказка, а не дрель! А лобзик какой у меня был! А рубанок!.. Ох, елки-палки!.. Как считает Юрий Петрович, его отношения с Галиной стали портиться именно после этого звонка. Тем более что одним звонком дело не ограничилось: Мила стала названивать каждый день, и так с утра до ночи. Начались ссоры, со временем переросшие в настоящие скандалы. — У Гали такая отвратительная привычка: когда мы ругаемся, ей нужно, чтобы все соседи об этом знали. Открывает дверь, выбегает, орет — и понеслась! В последний раз все соседи вышли на лестничную площадку. И мне так стыдно стало! А ну его, думаю, к лешему, — не хочу я больше ничего! Взял и сиганул в окно. А квартира — на втором этаже... Прыгнул я неудачно и разбил себе пятку. Два года прошло, а до сих пор болит. Потом с больной ногой готовил ей, все хозяйство взял на себя... Вместе с Галиной они прожили меньше года. На фоне постоянных ссор и скандалов с привлечением общественности потребность в регистрации брака сама собой отпала. Галина выгнала своего гражданского мужа, и Юрий Петрович вернулся в свою пустую квартиру, где начал накопительскую деятельность по новой. И одновременно обратился в суд. Раздел "совместно нажитого" имущества стал очередным фарсом. В суде Лариса показала, что видит этого мужчину чуть ли не впервые, а машину и все остальное купила на личные сбережения. Юрий Петрович рвал и метал, взывал к совести соседей: мол, вы же сами помогали нам купленное мною барахло к ней в квартиру затаскивать. Соседи отводили глаза. С Галей никто связываться не решался. Даже судья. По решению суда Юрию Петровичу отошла калитка с дачи и четыре бочки. — Я хочу спросить: где справедливость?! Всю жизнь жил для кого-то... Все меня обчистили! Даже государство, родное и любимое. Был у меня хороший гараж, с погребом. Продал его. Цену назвал в долларах, а взял рублями. Случилось это накануне 17 августа 1998 года... Почему мне так не везет?! Всегда старался жить для семьи. Все-все в дом тащил. Хотел, чтобы было как лучше, жить по-человечески... Правильно говорят: женщина во имя любви способна на многое. Но еще на большее она способна во имя мести. Мила мне так и сказала: "Буду мстить!" Я ей говорю: "Мила, побойся бога! За что ты мне собираешься мстить? За то, что я три раза возил тебя в Америку? За то, что десять лет рядом со мной ты жила безбедно и ни в чем не нуждалась?"... И Мила, и Галочка очень любили вещи. Если бы не они, я был бы сейчас богатым человеком. Видать, на роду написано: где-то там, на небесах, есть такая книжечка, где у меня такая вот дурацкая судьба. Не поехал бы я тогда, не подобрал бы Милу... Моя первая жена очень неправильно тогда поступила: не стала бы права качать — может, я и не ушел бы от нее... Там ведь мои дети остались, семья, мои корни. Все мое. Вещей сколько перетаскал ей! А с Милой по новой пришлось обустраиваться, все покупать... Да еще несколько раз. А к Гале теперь не вернусь — даже если попросит. Мне рассказали, она себе уже нового мужика завела — африканского. А я очень брезгливый. Связалась бы с русским — может, и простил бы. А так... Хотя жаль. Мы с Галочкой уже какое-то время прожили. У меня и там корни какие-то остались... И бензопила, и велосипед, и колодец... Все оттого, что я верю людям! Жены Юрия Петровича в его адрес высказались единодушно: "Сутяжник, пьяница и драчун. Жизнь с ним была сплошным адом". По-своему мудрые женщины: чтобы расквитаться с нелюбимым человеком, они выбрали самый верный способ — лишали его не корней, а вещей. По которым Юрий Петрович, потерявши, и плачет... Юрий Петрович, лобзик, набор отверток, мебель — развод. Юрий Петрович, видеомагнитофон, холодильник — развод. Юрий Петрович, демонстрационный фильтр, косметический набор, телескопическая антенна — развод. Так, может быть, в Юрии Петровиче что-нибудь подправить?..
