Война в Чечне с экранов телевизоров выглядит непривлекательно. Вблизи она выглядит еще ужасней. Но даже на этой войне есть моменты "просветления". О которых почему-то говорят мало. Не так давно в Грозный прибыл поезд. Пятьдесят четыре вагона гуманитарной помощи из Москвы. Один из них полностью состоит из вещей, собранных простыми москвичами: в Форум переселенческих организаций, который бросил клич о начале акции "Из рук в руки", день и ночь несли одежду, деньги и даже любимые игрушки. Помощь дошла по назначению. Хотя могло быть совсем иначе. Лидия Ивановна Графова, известная публицистка, сопровождавшая гуманитарный груз в Чечне, захотела рассказать "МК" о том, что сейчас происходит в Грозном. Разговор наш начался с ее негромких слов: "А вы знаете, что в Грозном — голод?" — По-вашему, пора действительно кричать "SOS", или все же страхи преувеличены? — Не только в Грозном, но и вообще в Чечне, и даже в благополучной столице Гудермесе, которая в эту войну почти не пострадала, люди выживают из последней возможности. Ну, скажем, в городе Гудермесе я еду по улице и вижу, как навстречу идет бабушка, качается, и прямо на моих глазах падает на какую-то скамеечку. Я подбегаю к ней, спрашиваю: "Что с вами?" Она отвечает: "Деточка, прости, я уже недели две не могу выпить чаю с сахаром"... — Радио, телевидение, газеты нам все время сообщают, что в Чечню непрерывно идут гуманитарные грузы... — Да, мы слышим все время, что в Чечню идут конвои. Но информация какая-то очень противоречивая. Управление Верховного Комиссара ООН уже очень много денег, где-то около 8 миллионов долларов, истратило на Чечню. И мне неоднократно говорили: идут конвои, идут конвои в Грозный. А вот простые люди, с которыми я говорила, абсолютно честно глядя в глаза, говорят, что они ничего не получали. Кто-то вспомнил, что когда-то получил кусок мыла и стиральный порошок. Это — за всю войну... То, что хлеб бесплатно пенсионерам выдают в Гудермесе, — это правда. То, что в городе Грозном еще три недели назад самым нуждающимся выдавали один раз в день баланду, — тоже правда. Но в последние недели перестали давать. В полуразрушенную грозненскую церковь армия привозит каждый день бидон с баландой, и ее выдают прихожанам. Но все остальные, а мы посетили множество подвалов и квартир, вспоминают какую-то очень давнюю помощь, еще времен первой чеченской войны. Как так получается, я не знаю. И что самое поразительное: мэр города Грозного уверял нас, что та помощь, которую мы привезли с нашей акцией, — первая за вторую войну. Он дал нам письмо с обращением к разным фондам и Верховному комиссару ООН с просьбой помочь хоть чем-то. — Но ведь колонны действительно идут... — Речь о том, что они не доходят до адресата. Тот адресат, который нас интересовал, — это самые несчастные, это жители подвалов, одинокие старики, семьи, у которых по семь-девять детей. Вот до них помощь не доходит. — А до кого доходит? — Боюсь утверждать, но... Я вам расскажу сюжет с тем гуманитарным поездом, на котором пришли наши грузы. Когда этот поезд пересек границу между Ингушетией и Чечней, его хотели забрать себе военные. Это ответ вам на вопрос — куда деваются гуманитарные грузы. Если даже поезд от Лужкова, охраняемый 23 вооруженными до зубов сотрудниками МЧС, приходится отбивать... МЧСовцам на этот раз удалось убедить не трогать состав: возможно, просто выставили автоматы. В Чечне выставить автомат в ответ — это просто как "здрасьте". Солдаты обиженно говорили нам: "Вот вы везете гуманитарку беженцам, а нам — ничего". Кстати, в эту войну солдаты не так бедствуют, как в прошлую. Я помню первую войну, я помню, какие были тощие солдаты, какую жуткую черную кашу они ели... Сейчас уже не так. Но я также знаю, что гуманитарка не достается даже солдатам. Все, что новое, забирает командование. — Во всех 54 вагонах была провизия? — Нет. Это был большой поезд, снаряженный Лужковым. Мы тоже приняли в нем участие, потому что к июлю у нас собралось много вещей, принесенных москвичами. Первый свой груз мы возили в Чечню на машинах. Но в этот раз вещей набралось столько — четыре тонны, — что впору самолет заказывать. И тут ко мне пришла Татьяна Громова из МЧС города Москвы и сказала, что Лужков собирается отправлять в Чечню состав и что с ним могут отправить наши вещи. Поезд был огромный. Там была мука, хирургические кресла, кислородные аппараты, много лекарств, одежда, два вагона кирпичей. Один вагон — для восстановления больницы в Аргуне, второй — для восстановления приюта. Кто-то в один вагон загрузил очень странный подарок: две поливальные машины для Грозного. Но вы себе представить не можете, с каким восторгом они были приняты. Города-то практически нет — это город-крематорий, город-скелет. В столице расчистили одну-единственную улицу, и грозненцы ее очень берегут: даже настелили асфальт и поставили какие-то ларьки. Эту единственную улицу они и собираются поливать. Потому что кругом — пыль, пепел, простите, неистребимый запах гниющих человеческих тел... — И все-таки люди там живут? Говорят, Грозный стал совсем пустой... — В центре никто не живет, потому что нет целых домов. А в подвалах под руинами много тел, которые никто никогда не откопает. Но на окраине, где сохранились частные дома, люди живут. Живут в землянках и подвалах. В одном подвале, черном и страшном, за железной дверью живет древняя бабушка. Когда мы принесли ей какие-то вещи и деньги, она даже не отреагировала. Но очень просила сфотографировать ее на фоне разрушенной квартиры, где она прежде жила. Я исполнила ее просьбу и спросила, как ей можно передать фотографии. "А они мне не нужны", — ответила бабушка. Ей важен был сам факт, что где-то есть снимок: она и ее бывшая квартира. Другой женщине, у нее семеро детей, мы выдали целый мешок вещей. Она так обрадовалась, подхватила его и понесла... А в нем — 50 килограммов. Там я видела очень много разных судеб, но обо всем не расскажешь... Уже хорошо — наш поезд, наша помощь дошла до тех, кто в ней нуждается. — Честно говоря, я не думала, что сегодня люди еще могут так откликаться на чужую беду... — Оказалось, что люди у нас не до конца очерствели. Когда мы начинали акцию "Из рук в руки", приходило много москвичей, несли вещи, деньги. Всего набралось 25 тысяч рублей. Один раз пришла бабушка, старенькая, согнутая, с клюкой, протягивает 400 рублей и говорит: "Это моя пенсия. Отдайте ее беженцам из Чечни". И когда в Грозном это слышали, пусть самая маленькая помощь, наши подержанные вещи, наши игрушки оказывались гораздо важнее, чем с иголочки и очень вкусная гуманитарка от зарубежных спонсоров. В нашей акции — не только материальная ценность, но и моральная. Она разрушает образ врага. — Кстати, по телевидению сейчас часто показывают сюжеты, как военные помогают отстраивать разрушенные дома, как они ведут дружеские беседы с мирным населением, ходят друг к другу в гости.... — Слава Богу, что по телевидению показывают не только, как в Чечне "мочат" друг друга наши военные и боевики, но и ростки доброго. Их надо поддерживать всеми силами, лелеять...
