Взрыв в центре Москвы никого не оставил равнодушным. Западные страны, имеющие богатейший опыт войны с террористами, предложили нам свою помощь. Пока неясно, будет ли она принята. Скорее всего нет: мы ведь сами с усами. К тому же принять помощь — все равно что расписаться в собственном бессилии. Это наше начальство так полагает. Оно, начальство, в самодовольстве своем не понимает, что даже с посторонней помощью избавить людей от кошмара — вовсе не зазорно. Обделаться — куда зазорней. Хоть бы и без посторонней помощи. А тут еще президент Путин взял под свой личный контроль взрыв на Пушкинской. Теперь уж тем более никаких иностранных доброхотов к этому делу подпускать нельзя. Как же с престижем-то? Государства? А может, хрен с ним, с престижем? Если люди гибнут? Да и о личном контроле президента мы уже наслышаны. Не в первый раз. Первым о своем личном контроле объявил Михаил Горбачев. Это случилось 10 лет назад. 9 сентября 1990 года, неподалеку от своего дома в подмосковном Семхозе, был убит православный священник Александр Мень. По официальной версии — ударом топора, по мнению независимых экспертов — спецназовской саперной лопаткой. Тогда все всколыхнулись. Вся, так сказать, общественность. Как же так, говорили. Что ж это за страна такая, где священников убивают?.. О. Александр был знаменит. Он многих не устраивал. Энциклопедически образованный человек, пастырь от Бога, экуменист, автор поразительных книг по истории религии, и в довершение ко всему еще и еврей — его многие любили и столь же многие ненавидели. Среди последних немало было и высших иерархов Русской православной церкви. Контроль Горбачева не помог. Убийство Меня все еще не раскрыто. До сих пор прокуратура ведет следствие, совсем недавно меня допрашивали по этому делу (мне посчастливилось быть одним из духовных детей о. Александра). Стало быть, оно еще не в архиве. Хотя надежд мало: мировой опыт криминалистики свидетельствует, что если убийство не раскрывается в первые часы, с каждым последующим часом шансов все меньше. Дальше — пошло-поехало. Причем с завидной регулярностью. n n n 1994 год 5 апреля в Москве около Краснопресненских бань убит Отари Квантришвили — глава фонда им. Яшина и бизнесмен, происхождение капиталов которого — весьма сомнительного свойства. В прошлом — чуть ли не вор в законе (так утверждала молва), а в настоящем — в том настоящем, когда его убили, — друг или приятель многих сильных мира сего, покровитель спорта и искусств. В Квантришвили стрелял снайпер. Выпущенные им три пули легли точно и, я бы сказал, кучно: в грудь, в шею и в голову. Ни убийца, ни тем более заказчик не найдены. 17 октября погиб журналист "МК" Дмитрий Холодов, писавший о коррупции среди высших армейских чинов. Вместо документов, которые предложили Дмитрию некие таинственные доброхоты, в кейсе оказалась бомба. 4 года спустя (!) прокуратура арестовала шестерых. Следствие закончено, однако, судя по доходящей до меня информации, дело может легко развалиться в суде. 10 ноября в результате взрыва убит Михаил Лиходей — председатель Российского фонда ветеранов Афганистана. Взрывное устройство было подложено под дверь его московской квартиры. Преступники не найдены. Два года спустя дело об убийстве Лиходея было объединено с другим преступлением (о нем — ниже). 1995 год 1 марта в подъезде своего дома убит Владислав Листьев. Убийца действовал профессионально и наверняка: два выстрела, второй — в затылок. Дело взял под свой личный контроль "сам" Ельцин. Разрабатывалось более десятка версий. Убийство не раскрыто, хотя сменявшие друг друга генпрокуроры неоднократно уверяли нас: убийца известен. Известен и не арестован? 8 августа скоропостижно скончался Иван Кивелиди — банкир и председатель "Круглого стола бизнеса России". Согласно экспертизе, он был отравлен ядом, распыленным на телефонной трубке. В настоящее время прокуратура обвиняет в убийстве Кивелиди его компаньона. Однако и тут, похоже, судебная перспектива не слишком значительна. 1996 год 2 ноября в подземном переходе у станции метро "Киевская" средь бела дня очередью из автомата убит американский бизнесмен, совладелец гостиницы "Рэдиссон-Славянская" Пол Тейтум. Прокуратура вновь продемонстрировала свое бессилие (или — свой "интерес"?): ни убийца, ни заказчики не обнаружены. Была задействована совсем уж смехотворная версия об участии в организации убийства Пола Тейтума столичного мэра Юрия Лужкова. 10 ноября, в день смерти Михаила Лиходея, возле его могилы на Котляковском кладбище прогремел мощный взрыв. Погибли 13 человек, в том числе — новый председатель Российского фонда ветеранов Афганистана Сергей Трахиров и его жена. Еще 80 человек получили ранения. Полгода спустя прокуратура арестовала преемника Лиходея и Трахирова — безногого Валерия Радчикова, а также еще двух человек. Президент Ельцин выразил "глубокое удовлетворение" в связи с успешным расследованием столь громкого дела. В январе нынешнего года обвинение против Радчикова и двух его "подельников" благополучно развалилось в суде. Как утверждают юристы, не потому, что подсудимые — такие уж невинные овечки. А потому, что Генпрокуратура сработала откровенно плохо. "Грязно". 1997 год 18 августа в центре Санкт-Петербурга, на Невском проспекте, снайпером (или снайперами) застрелен вице-губернатор Михаил Маневич. За несколько секунд по нему было выпущено пять пуль. Все они попали в цель. По-видимому, убийство было подготовлено на высочайшем профессиональном уровне: учитывалась даже маловероятная остановка автомобиля Маневича на красный свет светофора. Преступники не найдены. 1998 год 9 июня в Элисте зверски расправились с редактором оппозиционной газеты "Советская Калмыкия сегодня" Ларисой Юдиной. Прокуратура расстаралась: убийцы были арестованы и осуждены. Однако независимые юристы полагают, что истинными преступниками были совсем другие люди, до сих пор остающиеся в тени. 20 ноября в Санкт-Петербурге в подъезде своего дома тремя выстрелами в голову убита Галина Старовойтова — лидер движения "Демократическая Россия", депутат Государственной Думы. Вновь дело взято под "личный контроль". Вновь прокуратура пообещала "сорок бочек арестантов". Убийство не раскрыто. n n n Я перечислил лишь наиболее скандальные убийства, случившиеся за последние 10 лет. Вообще же подобных убийств, не раскрытых, пусть не таких "громких", за эти годы было в несколько десятков раз больше. n n n Как вы думаете: зачем нам с вами прокуратура? Хороший вопрос. Прокуратура необходима для того, чтобы контролировать исполнение закона. Чтобы оно, исполнение, было неотвратимым. Но это ежели высокопарно. А если по-простому? Что значит — контролировать исполнение закона? Да очень просто: чтобы преступления — раскрывались, а преступников в обязательном порядке наказывали за содеянное. Что называется, невзирая на лица. Вот тогда-то мы с вами смогли бы обитать на просторах нашей необъятной родины более или менее спокойно, не страшась ежедневно за жизнь наших близких. Но этого почему-то не происходит. Неуютно нам почему-то. Потому что мы понимаем: уж если убийства Меня, Листьева и Старовойтовой остались безнаказанными, то нам, случись что (не дай Бог!), рассчитывать и вовсе не на что. И не на кого. Почему так? Прокуратура — она не для нас с вами, граждане. Она для начальства. Для самого высокого. Еще Петр Алексеевич, учредив в России прокуратуру по европейскому образцу, назвал ее "государевым оком". Чтобы, значит, наблюдало оно за нами, а заодно и за порядком в империи. А что значит — "государево"? Его, значит, собственное. Захотел государь — сморгнул, захотел — и вовсе глаз прикрыл. Его, государева, воля. С тех пор у нас так и повелось. И не менялось. Хоть царь был, хоть Сталин, хоть Ельцин—Путин. Прокуратура всегда была при них. В их личной собственности. Без "высочайшего соизволения" прокуратура в России не могла и не может ничего. Вот, к случаю, тот же "личный контроль". По большому счету — абсолютно неправовая и даже противозаконная штука. Попробовал бы какой-нибудь там заокеанский президент взять под свой "личный контроль" некое расследование. Хотя бы даже и убийства. Его сразу бы на свое место поставили. На президентское. Сказали бы вежливо, но твердо: это, сказали бы, ваше величество, совсем чужая епархия, нечего вам там делать. А то, глядишь, еще и импичментом пригрозили бы. Оно конечно: что с "личным контролем", что без оного — результаты у нашей прокуратуры те же. Но в нашем случае у прокуратуры тыл присутствует. Так сказать, надежа и опора. В лице царя-батюшки. Но ведь в таком случае следователю придется учитывать мнение "тыла". Его интересы. Его симпатии и антипатии. Его ближайшее окружение. А ну как кто-то из этого окружения окажется причастным к расследуемому преступлению? Именно так случилось с делом об убийстве Дмитрия Холодова. "Личный контроль" Ельцина привел к тому, что следствие было практически остановлено. Во время скандала с Гусинским президент Путин, пребывая в демократической загранице, твердо произнес заученную фразу: "Наша прокуратура независима и подчиняется только Закону". Позвольте не поверить. Наша прокуратура абсолютно зависима. И не от Закона. n n n России всегда не везло с прокурорами. И с генеральными, и с рядовыми. Впрочем, любимец Петра, первый генерал-прокурор Российской империи Павел Ягужинский был, говорят, вполне хорош. Даже взяток не брал. Да и зачем ему? Первое лицо после царя, богатейший человек. По свидетельству современников, жил роскошно: тратил огромные деньги на экипажи, слуг, мебель. Все, что имел, в том числе и титул графа, Ягужинский получал из царских рук. Зато уж и служил ему не за страх, а за совесть. И только ему. Правда, один грешок за Павлом Ивановичем водился: неумеренность в возлияниях. Да кто ж в нашей отчизне тут меру знал? Зато все прочие и последующие прокуроры — от рядовых до генеральных — выгоду свою блюли свято. Брали со всех. Но служили — только царю. Не Закону. Потому что служишь тому, от кого твоя должность и твой оклад жалованья зависят. n n n В советское время прокуратура не стала менее независимой. Правда, рядовые прокуроры взятки брать побаивались и потому памяти о себе не оставили. Зато прославились генеральные. Но не взятками, а личной преданностью. При Сталине — Вышинский, отрабатывавший свою меньшевистскую молодость липовыми процессами против "врагов народа". Именно Вышинский, выполняя указание генералиссимуса, совершил переворот в юриспруденции, впервые со времен Римского права введя в лексикон и в оборот "царицу доказательств" — признание обвиняемого в качестве главной и неопровержимой улики. Какими способами эта "царица" добывалась, мы теперь знаем. Вышинский, кстати, знал тоже. При Хрущеве и Брежневе — Руденко. Этот тоже прославился переворотом, в одночасье отбросив за ненадобностью один из основных постулатов права — "закон не имеет обратной силы". По настоянию Хрущева и под конкретное уголовное дело Руденко ввел смертную казнь за спекуляцию валютой и золотом. Два таких спекулянта, уже осужденных к пяти годам лагерей (по максимуму), еще раз прошли через суд и были расстреляны. А потом началась новейшая история. Постсоветская. Замелькали генеральные прокуроры. n n n Первым был Степанков. Молодой и подающий. Сгорел вместе с тогдашним министром внутренних дел Баранниковым. Жена последнего отправилась в вояж по заграницам за счет некоего западного бизнесмена. Со Степанковым сего бизнесмена тоже связывали некие отношения. Не интимные. Доведенная до ушей президента, эта история Ельцину не понравилась, и он отправил в отставку и министра и генпрокурора. При всей, на мой взгляд, справедливости ельцинского решения не могу не заметить: не нам, налогоплательщикам, не понравилась эта едва завуалированная форма взятки, а — президенту. Следующий — Казанник. Помните — "Совесть России" (так его называли). Этот самоустранился. А позже выяснилось: что-то там такое с мебелью казанниковской получилось, на многие тысячи долларов. Потом долго исполнял обязанности генпрокурора Ильюшенко. Непосредственно с этой должности он и угодил в "Лефортово". За порочащие его связи с некими иностранными предпринимателями. После Ильюшенко нас долго забавлял генпрокурор Скуратов. Который никак не мог определить: он ли там, на пленке, с двумя дамами кувыркается, или все-таки не он, а лицо, на него, на Скуратова, похожее. Так и не определил. А еще костюмы свои итальянские, на прокурорскую зарплату купленные, все никак сосчитать не мог. Сбивался. Теперь вот нынешний, Устинов. С его роскошной квартирой стоимостью почти в миллион долларов. Квартирку эту г-н Устинов получил от кремлевского завхоза за бесплатно. Первый генпрокурор, Ягужинский, получил в свое время от Петра имение стоимостью в 50 тысяч рублей (по теперешним временам примерно полтора миллиона долларов). А чем нынешний хуже? Ничем не хуже. Ну, талантов поменьше. Так это от Бога n n n Но кое в чем в наше время прокуратура все-таки сильно преуспела. Во-первых — в предотвращении аж трех заказных убийств. Правда, все три раза намеревались убить одного и того же человека: губернатора Амана Тулеева. Но это не важно. Важно, что не убили. Благодаря, как вы понимаете, прокуратуре. Кроме того, Генпрокуратура для КГБ-ФСБ сильно старается. Прямо землю роет. Ну, это всегда так было. Но всегда все благополучно заканчивалось: отсидкой или даже чем посерьезней. А тут почему-то сбои начались. В 1996 году по обвинению в государственной измене был арестован Александр Никитин — сотрудник инспекции ядерной безопасности ядерных энергетических установок Министерства обороны. Никитин подготовил доклад "Северный флот: потенциальный риск радиоактивного заражения региона" и передал его норвежским экологам. Так на суде прокуроры даже не сумели сформулировать, в чем конкретно они Никитина обвиняют. Пришлось подсудимого оправдать и выпустить. После трех лет отсидки. Та же история с военным журналистом Григорием Пасько приключилась. Тот тоже с экологами сотрудничал, с японскими. Понятное дело: государственная измена. Следствие, суд, оправдательный приговор. Но и этот два года отсидел. Ну, хоть так, всё плюс прокуратуре — не зря же трудилась. n n n А в последнее время и вовсе какие-то странные вещи происходят. Поначалу Генпрокуратура крестовый поход против коррупции объявила. И сама, понятное дело, — в первых рядах. С большой помпой олигарха Гусинского арестовала. В "Медиа-Мосте" — обыски, выемки. Ну, словом, все как положено. Мы уж было в очередь записались. Чтобы после грабежа награбленного нам бы хоть чего-нибудь ухватить. Так и тут обломилось: Гусинского выпустили, а потом и уголовное дело против него прекратили. Мало того. Дело против руководителей "АВТОВАЗа" тоже прикрыли. Сначала Генпрокуратура закричала в голос: поймали вора. Или воров. Дескать, за один только год на "АВТОВАЗе" 200 000 (!) "левых" автомобилей изготовили и "налево" же их пустили. А позже оказалось, что Генпрокуратура, по ее собственному признанию, возбудилась "необоснованно". И против "ЛУКОЙЛа" дело прекращено. "По факту сокрытия доходов от налогообложения на общую сумму 760 миллионов рублей". И бедолагу Рождественского, директора ОАО "Русское видео", которого Генпрокуратура все уговаривала "сдать Гусинского", после двух лет тюрьмы тоже выпустили. И не потому что сжалились. Судя по всему, дело рассыпается. Имеются лишь два объяснения всему происходящему. И оба они — не подарок для Генпрокуратуры. Если столь громкие дела закрываются по указанию "сверху", то о какой независимости прокуратуры может идти речь? А если они, эти дела, были юридически несостоятельны изначально, это означает, что в Генпрокуратуре работают непрофессионалы. Такая прокуратура нам не нужна даром. Последнее звено в этой ржавой цепочке — добровольная отставка следователя Генпрокуратуры по особо важным делам Николая Волкова. Этот товарищ по большей части олигархом Березовским занимался. Несколько раз ездил в Швейцарию, в официальные командировки от Генпрокуратуры, искал материалы о тамошних фирмах Березовского. Нашел. Полтонны документов. При этом с самого начала было известно: эти документы в российском суде не имеют юридической силы. Спрашивается: зачем ездил? И почему так скоропостижно ушел в отставку? Уж если ты такой принципиальный борец с коррупцией — борись до конца. Бей во все колокола. Может, и бесполезно, но общественность поддержит. Она у нас такая. В отставке Волкова имеется любопытный штришок. Часть документов (как я полагаю, самых интересных) он из Швейцарии прихватил. И хотя юридической силы, повторяю, они не имеют, но для других целей сгодиться вполне могут. Не их ли, эти другие цели, имел в виду Волков, когда в день своей отставки заявил перед телекамерами, что теперь, дескать, он "поработает на себя"? n n n Вернусь к взрыву на Пушкинской площади. Он был не первым. Четвертым. 9 сентября 1999 года в Москве взорван жилой дом №17 на улице Гурьянова. Погибло 102 человека. Генпрокуратура молчит. 13 сентября. Взрыв дома №6 на Каширском шоссе в Москве. 124 погибших. Генпрокуратура делает вид, что ее это не касается. 16 сентября того же прошлого года в Волгодонске взорван жилой дом №35 по улице Гагарина. 17 погибших. Генпрокуратура продолжает хранить молчание. На Пушкинской площади погибло 12 человек, около ста получили ранения. От Генпрокуратуры — по-прежнему ничего. Правда, о своем "личном контроле" объявил президент Путин. Но к чему приводит такой контроль, мы теперь знаем. Ни к чему. n n n Теперь — некоторые итоги. Скорбные. Ни одно из "громких" убийств последнего десятилетия не раскрыто. Единственное исключение — убийство председателя Российской федерации хоккея Валентина Сыча. Но и тут к Генпрокуратуре есть множество вопросов, отвечать на которые она, Генпрокуратура, по своему обыкновению не собирается. Четыре масштабных теракта, ужасающих по своим последствиям и психологическому воздействию на российское общество. Террористы на свободе. Генпрокуратура, которая обязана следить за исполнением Закона, защищающего жизнь граждан России, отмалчивается. Ни одного доведенного до суда дела о коррупции. Одно из двух: или у нас нет коррупции, или — Генпрокуратуры. Короче говоря. В последнее десятилетие не расследовано ни одно из общественно значимых громких дел. Может быть, саботаж? При всем том она полностью независима. От нас с вами. Генпрокуратура неприкасаема и неуязвима. Потому что она служит человеку. Одному человеку. Вы его знаете. n n n Через пару недель, когда схлынут эмоции вокруг катастрофы подводного крейсера "Курск", останутся вопросы. Один из них — к Генпрокуратуре. Если окажется, что в течение первых трех или четырех суток часть экипажа была еще жива и помощь, будь она затребована вовремя, могла сохранить жизнь людям, — как поведет себя г-н Устинов? Ведь есть вполне прозаичные статьи УК: "Халатность, то есть ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей, повлекшее смерть человека или иные тяжкие последствия..." "Сокрытие или искажение информации о событиях или фактах, создающих опасность для жизни и здоровья людей..." "Оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению..." Решится ли Генпрокуратура предъявить обвинение по одной из этих статей (или по всем сразу)? И кому? Командующему Северным флотом адмиралу Попову? Главкому ВМФ адмиралу Куроедову? А то, может быть, Верховному главнокомандующему Путину? Вряд ли.
