— Вы могли бы переспать с женщиной?.. Странное начало разговора. Мужчина как мужчина: взгляд без нервозности, пристальный, но не тяжелый, сидит спокойно, без напряжения, голос ровный. Не нервничает, не выглядит подавленным — скорее уж усталым: плечи опущены, лицо замкнуто. "Какой-нибудь маньяк или бобыль, свихнувшийся к старости", — пошутили коллеги-мужчины, когда он позвонил в редакцию и попросил о встрече с журналисткой. "Исключительно с молодой и милой дамой". Он так и сказал: "С дамой". "Я похожа на даму?" — "Ага, на пиковую", — радостно осклабились мужчины. "Так могли бы?.." — в его голосе появляются раздражающие нотки требовательности и нетерпения. И на сводника он не похож: нет той необходимой наглости и какой-то неуловимой развязности. Разве что не профессионал еще... — Вы — ее сутенер? Голос глухо падает вниз по ниспадающей: — Я ее муж. Ни черта себе!.. — Хотите таким образом от жены отделаться? — я пытаюсь скрыть за шуткой невольное замешательство. — Вы угадали, — сухо говорит он, — именно отделаться. Моя жена — лесбиянка. Я боролся за нее 12 лет, и больше у меня нет сил. — Ну так разведитесь... — Все не так просто, вы не понимаете, — он смотрит на меня холодно, с неодобрением, голос становится острым и звенит, как кусочки колотого льда. — Да, не понимаю: в чем проблема-то? — Прежде чем рассказать все, я должен быть уверен, что вы согласитесь на мое предложение, — его апломб достигает наивысшей отметки. Я начинаю закипать. Передо мной сидит со вкусом и дорого одетый, по всей видимости, хорошо образованный мужчина — и предлагает стать любовницей своей жены... Бред какой-то! — Как я могу согласиться неизвестно на что?! — во мне рождается злость и немедленно вслед желание выпроводить странного собеседника вон. — В конце концов это ваша жена и ваша проблема!.. Он как-то сразу сникает, ломается, взгляд тускнеет: — Да-да, вы правы, конечно, это моя проблема, вы правы, я расскажу... n n n Сергей и Света познакомились в конце 80-х на молодежной вечеринке. Оба были студентами МГУ: она — биофака, он — физмата. — И сразу закрутился роман? — Роман? — как-то недоуменно переспрашивает он. — Что вы, нет. Ее странно было представить в роли жены и даже просто своей девушки. Ну, вы понимаете, что мужчина обычно вкладывает в это понятие. Спортивная, тренированная, с короткой, мальчишеской стрижкой, Светка была столь категоричная, столь независимая, безрассудно смелая — я бы сказал, вызывающая, — что, казалось, ей нужен рядом не друг, а противник, чтобы силами мериться. Ее все время тянуло к чему-то экстремальному — альпинизм там, стрельба, плавала она как рыба... Нет, мне нравилась эта отчаянность, но своей женой я видел мягкую, покладистую девушку, всегда готовую пожертвовать ради семьи своими взглядами и увлечениями. Да не смотрите вы на меня так уничтожающе! — как мне кажется, взрывается он без особой причины. — Я нормальный мужчина — понимаете, нормальный! Я ничего не имею против женской независимости — как ее там... эмансипации, — но кто захочет в жены бешеную кошку?! — Вы же захотели... — Я не любил ее тогда, вовсе нет. Но без этой сумасшедшей жизнь была какой-то обыденной — вроде как и соль есть, но без перца... Она дразнила своей не то чтобы недоступностью, нет: я и не думал предлагать ей спать со мной, — просто каким-то глубоко внутренним равнодушием к мужскому полу, не имеющим ничего общего с кокетством. Ей действительно было наплевать, есть на свете мужчины или их нет. И я совершенно не волновал ее кровь — она приятельствовала со мной, как с подружкой. Но другие парни были от этой надменной недотроги еще дальше, и я по молодости принимал ее дружбу за симпатию. Признаюсь, мне льстило, что только я был близок с такой незаурядной, как все признавали, девушкой. — Но это еще не повод делать предложение... Он смотрит на меня с усмешкой: — Вы знаете, как и почему мужчина делает женщине предложение, особенно в молодости?.. — По любви, по расчету или просто "как порядочный человек я обязан", ну и так далее. — Не знаете, — безобидно констатирует он. — Мужчина делает женщине предложение под воздействием минуты. Просто однажды наступает такой миг, когда он неожиданно для самого себя говорит: "Будь моей женой". Дважды эта минута не наступает: если мужчина пропустит ее, подавит в себе роковые слова, он женится в другой раз и на другой женщине. Поверьте мне, это правда. С годами, конечно, приходит и умение разбираться в женщинах, и все такое... но даже тогда предложение замужества — это... как затмение. — "...Упал, очнулся, гипс". — Совершенно верно. Если мужчина будет раздумывать и взвешивать, он никогда не решится узаконить брак. Всегда найдет для себя отговорку: или денег подкопить, или квартиру отремонтировать, или работу поменять... И так — до тех пор, пока девушку не позовет в жены другой... — Значит, однажды вы оказались семейным человеком неожиданно для себя... — Как-то летом мы поехали поздно вечером в Серебряный Бор, купались в лунном свете, пили вино... Это была упоительная, сладкая ночь... Но мне и в голову не пришло даже тогда предложить Семисветке, как я ее тогда называл, свою любовь. Я думал: если сейчас обниму ее или начну целовать, она рассмеется мне в лицо, встанет и уйдет. И я потеряю ее навсегда. — Она сама предложила? — Она не предлагала, — как-то болезненно усмехается он, — она просто взяла меня. Странный это был любовный акт, — продолжает он после довольно долгой паузы, — с таким неистовством, с такой страстью мне не отдавалась ни одна женщина. Она как будто одновременно и жаждала, и отшвыривала меня. Я был вне себя, я сошел с ума в одну секунду, — первое, что я сказал ей, когда мы наконец вновь превратились в два самостоятельных тела, было: "Будь моей женой". — Света не открыла вам правду?.. Он неожиданно начинает с силой бить кулаком по колену: — Да, сказала, в том-то и дело, что сказала! Ну вы поймите, это был 88-й год, я ничего не знал о гомосексуализме, ничего. Ну как я мог понять, во что собираюсь вляпаться?! Для меня ее слова просто не дошли — они не имели смысла. Что значит: "Я люблю женщин"? Вы вечно ласкаетесь и сюсюкаетесь друг с другом... Моя невеста открыто заявила: "Я занимаюсь с девушками любовью". Я ответил тогда: "Это потому, что у тебя раньше не было меня. Теперь все пойдет по-другому". — Не вышел каменный цветок?.. — В первые годы супружества она еще пыталась как-то наладить нашу семейную жизнь: не афишировала свои отношения с подругами, предупреждала, когда задерживалась вечером допоздна... Но с каждым прожитым днем, месяцем моя Семисветка отходила от меня все дальше и дальше, становилась все более холодной, резкой и равнодушной... — Почему же вы столько лет продолжали жить вместе?! — С годами Светлана превратилась в шикарную женщину. В ее раскосых глазах появилась глубина — они обволакивали, топили собеседника в себе... От одного такого взгляда можно было сойти с ума! Наверное, только я один знал, как в одну секунду эти глаза — цвета крыжовника с легким прищуром — могут стать колючими и ненавидящими. Я любил ее — да что там говорить: я до сих пор люблю ее! Бог мой, что я только не делал, чтобы вернуть Светлану к нормальной жизни!.. Вы ведь согласитесь: лесбос — это противоестественно, это не по-людски, не по-божески... Я не ревновал ее, нет: я ни единым словом не давал понять, что прекрасно осознаю, где она провела очередную ночь. Впрочем, моя "дарлинг" ничего и не скрывала. Когда в нашем доме появлялись ее женщины — а они иногда приходили, — я старался быть с ними любезным, хотя обычно жена даже не считала нужным меня представить. Света очень умна и быстро сделала карьеру, но работа не отвлекла ее, а только расширила круг знакомств. Потом она начала преподавать в одном из самых престижных вузов страны. Среди ее любовниц стали появляться совсем девочки, студентки. Светлана часто меняла своих подруг, постоянно жаждала новых знакомств, свежих ощущений. Как она только не знакомилась! Посещала множество мест, где бывают преимущественно женщины. Ходила по показам мод, по вернисажам, наведывалась в дорогие магазины, бани, парикмахерские салоны — и везде заводила приятельниц. Вы бы знали, скольких нормальных молоденьких женщин эта одержимая сделала лесбиянками!.. — говорит он с горечью. — А моя жизнь окончательно превратилась в ад. — Может, вы со своей стороны что-то недодавали ей — ну, скажем, в сексе?.. — Света спала со мной все реже и реже, а вскоре и вовсе начала отказываться от секса. Сперва под благовидными предлогами, а потом — открыто. А я хотел ее так, что просто умирал от желания. Я просил, умолял, унижался, требовал. Говорил: "Скажи, что ты хочешь, я сделаю для тебя все — ну что там могут твои девочки, чего я не смогу?!" — "Вот еще, — отрезала она, — буду я тебя учить!" (Снова повисает долгая, очень долгая пауза.) Наверное, это покажется вам чудовищным, — наконец-то говорит он, — но много раз я просто брал ее силой. В конце концов, — мой внешне спокойный собеседник внезапно опять взрывается, — она все-таки моя законная жена! — Дражайшая супруга не ушла от вас, даже несмотря на насилие?.. — Все-таки она — преподаватель вуза, а не "свободный художник", которому все позволено; я для Светланы Андреевны — официальное прикрытие. В научных кругах на приверженцев нетрадиционной ориентации смотрят косо, и принадлежность к ней может ей повредить в глазах коллег, — жена этого опасается. Конечно, по институту ходят слухи, но поверит им не каждый: ведь у Светы есть муж, семья... — Так вы-то почему не уходите? — Я раньше не подумал... Понимаете, в свое время я настаивал на том, чтобы у нас был ребенок. Света довольно быстро согласилась, хотя раньше сама и не заговаривала о детях. Для меня это был последний козырь. Я надеялся, что с появлением ребенка Светка переменится. Ну там — гормональная перестройка, материнский инстинкт наконец... В первые годы малыш действительно "перетянул" ее интересы, но чем старше и самостоятельнее становился мальчик, тем больше у нее оставалось времени на свою личную жизнь. И все пошло по-старому. — Так о чем вы не подумали? — О доказательствах. Вы же знаете, в нашей стране при разводе в 99 случаях из 100 ребенок остается с матерью. Если уж та сбежала или окончательно спилась, суд еще может отдать ребенка на воспитание отцу. А как я докажу, что женщина, с которой я прожил, как всем кажется, в любви и согласии 12 лет, кандидат наук, преподаватель вуза — лесбиянка? Ну кто мне поверит?.. А мальчику — всего восемь лет, ему ведь не объяснишь... Нет, не подумайте: Света — хорошая мать, она никогда специально не сделает сыну ничего плохого. Но вы же понимаете, атмосфера в доме — это главное в воспитании ребенка. Вот, собственно, за этим я к вам и пришел, — неожиданно закончил он. — За атмосферой?! — Сейчас я понимаю, что пришел зря, что хочу невозможного... Я надеялся, что вы согласитесь сыграть роль подсадной утки и мы сможем снять на видеопленку те оргии, которые моя половина устраивает с женщинами, а потом представить кассету суду в качестве доказательства. Вы можете даже не принимать участия — просто согласиться поприсутствовать на их... плясках. Он смотрит на меня жалобно и заканчивает тихо: — Вы не согласитесь, я знаю. Но, может быть, тогда что-то посоветуете?.. — Я думаю, вам следует обратиться к частному детективу. Сергей задумался, согласился, обещал держать меня в курсе. Больше он не звонил. n n n Зато почти сразу позвонила Света... — Скажите, — голос у нее оказался низким, но хорошо поставленным и приятно смягченным интонациями, — как расписал меня мой муж? — Как Лермонтов — царицу Тамару... В ней играло женское любопытство, во мне — профессиональное. Мы встретились. — Сергей ни в чем не обманул вас, — невозмутимо улыбнулась моя визави, — я не люблю и не хочу его. Время от времени мужу удается-таки принудить меня к сексу — что поделать, убыток бывает во всем. В конце концов лучше перетерпеть его ласки, чем, например, получить по морде и врать потом каждому встречному про волейбольный мяч... Сергей действительно для меня просто "крыша": защищает от ненужных слухов и домогательств других мужчин. Внешность мою он, кажется, переоценил, как вы считаете?.. Гостья с острова Лесбос и впрямь была хороша. Действительно: упоительной красоты глаза, открытый, располагающий взгляд... Красили ее и короткие завитки каштановых волос, и тонкие ровные пальцы рук, которыми она слегка постукивала по столу — не от волнения, просто для собственного удовольствия. Однако мой ревнивый женский взгляд сразу отметил и первые, пока еще робкие морщинки на лбу, и наметки будущих складочек на шее... — Откуда вы узнали, что ваш муж встречался с журналистом? — Он хочет не просто развестись со мной, но и лишить меня материнских прав. Что в этом случае нужно сделать? Нанять детектива. Ему — чтобы собирать компромат, мне — чтобы защищаться. Я успела первая... — Вам не жаль его? — А вам не жаль тех женщин, которые не распознали в своих женихах будущих алкоголиков, насильников, тиранов?.. Они всю свою жизнь платят за одну-единственную ошибку молодости. И он тоже платит. Я ведь не скрывала от Сергея правды. Когда я согласилась стать его женой, то думала, что он все понял и готов принять меня такой, какая я есть. А суженый мой, оказывается, меня просто не услышал... — Зачем же вы вообще выходили замуж?! — Если в середине 80-х, восемнадцати лет от роду, вы бы осознали, что вам нравятся не мужчины, а женщины, — что бы вы почувствовали? — Панический ужас. Страшную депрессию... — Вот и я пережила то же самое. Я боролась с собой, искренне хотела измениться — и мой муж стремился мне помочь. За это я ему, поверьте, благодарна. Но против естества не пойдешь: только завоевывая внимание и любовь очередной понравившейся мне женщины, я испытываю желание жить! — А оставленные вами прежние подруги разве не страдают? — Вы просто не представляете, какие фантастические ощущения испытывают женщины в моих объятиях! Я ведь сама женщина — я знаю, что им нужно, я просто чувствую их плоть как свою. Ни один самый умелый, самый старательный и ласковый мужчина не может слиться с женщиной в одно целое: ведь мы с ними — разные биологические виды. Все мои женщины оставались благодарны мне за любовь, ни одна не держит ни зла, ни обиды. Вы бы видели, какие подарки они дарят мне на память!.. — Вы используете свое служебное положение — соблазняете студенток, расплачиваясь профессиональной помощью?.. — Они не дети: согласиться или отказаться — это их добровольный выбор. Конечно, я помогаю потом своим девочкам всем чем могу, а могу я многое. Но вы ведь не осуждаете строго тех студенточек, которые влюбляют в себя старых профессоров, и наоборот. Вам кажется это довольно естественным, потому что тот вид секса — общепринятый... — Но если вашу жизнь настолько заполняют женщины, может быть, действительно стоит доверить воспитание ребенка мужу? Она смотрит на меня с откровенной насмешкой: — Если вы завтра проснетесь и внезапно поймете, что с этой минуты вам хочется жить не с мужем, а с какой-нибудь подругой, вы оставите ребенка — своего ребенка, которого выносили, родили, выкормили, — считай, чужому вам мужчине?.. — А если ему удастся собрать нужные доказательства, вы откажетесь ради сохранения семьи от своего образа жизни? — Ему не удастся. Я умнее его, хитрее, осторожнее. Коварнее в конце концов — ведь я все-таки женщина. — Так что же ему, по-вашему, делать дальше?.. — Понимаете, я живу так, как считаю нужным, и мужу не мешаю жить, как он хочет. Сергей может со мной развестись, может завести роман, гулять направо и налево, может молча страдать, стоически терпеть и переделывать меня, может даже, — весело прищуривается она, — пойти в церковь и попросить Бога, чтобы я перестала замечать женщин и всем сердцем полюбила одного его. Только в этом случае, — иронический вздох, — он самое большое через пару лет перестанет меня замечать, а то и вовсе убежит за первой встречной новой юбкой... — Вы забываете, что он любит ребенка. — Ребенок — просто лишний аргумент в борьбе. Это у меня больше не будет детей, а у него их может быть еще трое, пятеро, семеро, благо финансовых препонов для этого нет... Ему нужен не ребенок — ему нужна я. Причем со всеми потрохами. Ничего не поделаешь: так уж устроен человек, все равно, мужчина он или женщина. Любому из нас подавай ветра в поле... Прощаясь, она оставила свой домашний телефон и просила звонить, если возникнет желание "поболтать о жизни". Ее предложение прозвучало совсем не как приглашение к более близким отношениям, рукопожатие было самым искренним, а взгляд — располагающим и одновременно рассеянно-отстраненным. Как известно, обитательниц острова Лесбос покарал верховный греческий бог. Одна из аборигенок, гласит легенда, наотрез отказалась подарить Зевсу свою благосклонность, и раздосадованный громовержец в отместку уничтожил все половозрелое мужское население острова. Ну и спрашивается: кому от этого стало хуже, если женщины вскоре не только научились обходиться без грубых мужских ласк, но и открыли новый, изысканный вид любви — друг к другу?.. Вечно эти боги промахиваются со своим гневом. Одно слово — мужики!
