"Citius, altius, fortius!" — гласит девиз Олимпийских игр, то есть: "Быстрее, выше, сильнее!". В эти дни насмешливые американцы пристегнули к нему еще одно слово: serius, то есть — позже. Такая поправка к формуле Кубертэна вызвана вот чем. Впервые после Олимпийских игр 1960 года, когда видеокассеты доставлялись самолетом из Рима в Нью-Йорк, американцы будут смотреть сиднейскую спортивную сагу не в живом эфире, а в записи. Разница во времени между Сиднеем и Соединенными Штатами колеблется от 15 до 18 часов. Австралийцы наотрез отказались "лечь" под американское телевидение, и даже американцы не в силах изменить вращение земли или остановить его, как это сделал Иисус Навин. Есть, конечно, еще одна наиважнейшая причина. Заказчики рекламы платят телекомпании Эн-би-си, получившей исключительные права на трансляцию Олимпийских игр, гигантские гонорары, но с условием, что реклама будет демонстрироваться в прайм-тайм. А деньги, говорят американцы, диктуют. Эн-би-си заплатила МОК за телеэксклюзив около 900 миллионов долларов. Это ее частные citius, altius, fortius. Правда, в качестве компенсации Эн-би-си грозится задавить зрителя количеством. Время передач будет дважды превосходить освещение предыдущих Олимпийских игр. Оно составит рекордные 441,5 часа. Дик Эберсол, руководитель всех спортивных программ Эн-би-си, говорит: "Наша задача состоит в том, чтобы у телевизора собиралась вся семья". Укрепление семьи тоже имеет коммерческую подкладку. Обычно спортивные передачи смотрят лишь 34 процента женщин, Олимпийские игры — 44 процента. А реклама, как известно, предпочитает мужикам баб. Первым, кроме пива, мало что всучишь. Вторые более универсальны в своих потребностях. Есть один решающий фактор, который может оправдать любую задержку трансляции, любое отсутствие прямого эфира. Это сами Олимпийские игры, их драматический накал, не столько чисто спортивные, сколько человеческие истории. Болельщики, при всем уважении к ним, составляют меньшинство человечества, которому нужны человеческие страсти, а не просто спортивные. Если Олимпийские игры станут ристалищем именно таких страстей, то разница во времени с Сиднеем будет носить чисто академический характер. То, что Олимпийские игры сначала драма и лишь затем — спорт, хорошо знали их зачинатели — древние греки, давшие миру не только Геракла, но и Софокла, не только Антея, но и Еврипида. Время — какие-то там 15—18 часов — не властно над слезой, которая скатилась из глаз Майкла Джонсона, когда он завоевал вторую золотую медаль в Атланте. Американцы готовы сотни раз смотреть "Чудо на льду" — победу их хоккейной сборной над советской в финале зимних Олимпийских игр в Лейк-Плэсиде двадцать лет назад. (Мне выпала пытка писать об этом матче для "Известий".) Где драма — там и комедия. Дуэль — тоже на льду — заклятых соперников Нэнси Керригэн и Тони Хардинг в 1994 году имела самый высокий рейтинг в спортивных передачах. А смотрели ее американцы с запозданием, в записи. Наконец, кого интересует время, показанное Армстронгом в Тур де Франс? Его драма не меряется часами и минутами... Американцы — чудной народ. Их любовь к телевидению может сравниться лишь с их жалобами на телевидение. Так что в этом смысле сиднейская Олимпиада не исключение, а правило...
