Помните, как "джентльмены удачи" играли в города? —Говори на "н". —Воркута. —Почему Воркута? —Я там сидел. —Ну ладно. Теперь на "а". —Джамбул. —Почему Джамбул? —Там тепло. Там мой дом. Там моя мама!!! Такие вот интересные получились параллели... С чем у нормального человека ассоциируется фамилия Лившиц? С Кремлем, где он много лет давал экономические советы Борису Николаевичу. С Министерством финансов, которое возглавлял. С вошедшей в историю фразой "делиться надо"... Никто и заподозрить не мог, что после стольких лет Александр Яковлевич внезапно уйдет с "государевой службы" в банковский бизнес, возглавив "Российский кредит", и превратится таким образом в классического финансового магната. — Александр Яковлевич, вам нравится быть банкиром? — Мне здесь все очень интересно. Особенно жизнь экономики, которую я раньше видел совсем с другой стороны. Отсюда на те структуры, где я провел восемь лет, смотришь по-другому... Хотя внешне как будто ничего не изменилось — я встречаюсь с теми же людьми, с которыми встречался и раньше. Только тогда мы обсуждали кредиты и долги России, а сейчас — кредиты и долги банка. — В душе вы себя ощущаете госчиновником или бизнесменом? — Мне по-прежнему приходится немало ездить — и по миру, и по стране. И меня воспринимают не только как банкира. Когда я нахожусь за границей, со мной говорят как с госчиновником, просто по старой памяти — они к этому привыкли. И говорят, конечно, не только о банке. — А как к этому относятся ваши бывшие коллеги, которые по-прежнему работают на государство? — Естественно, я это делаю с ними в контакте. Так работает весь мир. Если американец был госсекретарем, а потом перешел в крупную фирму, он все равно всю свою жизнь будет связан с государством. И когда он едет в другую страну, там он решает не только вопросы бизнеса... Я мечтаю о том, чтобы в России прижились традиции развитых стран, когда бывший госчиновник до конца не уходит от государственных дел, где бы он потом ни работал. А у нас чаще бывает обратное. Качели переходного периода — Наша банковская система восстановилась после кризиса? — Нет, конечно, до этого нам еще далеко. Я имею в виду даже те банки, которые сейчас находятся в приличном состоянии и выполняют все нормативы ЦБ. Ведь денежные потоки с Запада до сих пор блокированы... Произошло на самом деле то, о чем мы думали пять лет назад. Тогда всех, кто имел отношение к экономической политике, критиковали: мол, в России есть только финансовый сектор, а где производство? Сейчас все наоборот: производство как раз на коне. Это классические качели переходной экономики. — Михаил Касьянов в Лондоне сказал, что у нас вообще нет настоящей банковской системы. — И я его понимаю. Все наши банки хилые — и с точки зрения достаточности капитала, и с точки зрения внутреннего управления. Проблем очень и очень много. Но на ошибках можно учиться. Наиболее важный урок, который нужно было извлечь из кризиса, — это осознание того, что банки больше не в состоянии заменять собой всю финансовую систему. В книге о Ельцине, которая уже закончена, будет такая цитата: "У нас банк — как фельдшер в сельской больнице: и зубы рвет, и роды принимает". Во многом именно из-за этого произошел кризис 1998 года... — О, Александр Яковлевич, вы уже мемуары издаете? — Книгу не я один написал. Это коллективный труд всех бывших помощников президента. — А поподробнее... — Сейчас не расскажу. Но мы точно это сделаем в конце года. — Тогда продолжаем. В какую сторону, на ваш взгляд, качнет нашу экономику сейчас? — Либо российские банки — с помощью ЦБ и более жестких мер с его стороны — сами восстановят себя, либо наша банковская система будет не российской, а иностранной. — Глава Центробанка Геращенко недавно сказал, что он с осторожностью относится к приходу западных банков в Россию. — И я разделяю его точку зрения. — Это угроза нашей экономической безопасности? — Можно говорить что угодно — все правда. Кроме одного — банки должны, обязаны обслуживать наш реальный сектор. Если можно будет обойтись без иностранных банков — ради бога, я тоже не хочу умирать вместе с собственным банком. Но если без этого не получится, другого выхода не будет: кто-то ведь должен обслуживать наше производство. Хотя все предпосылки для подъема своей банковской системы в России есть. Деньги-то есть, и навалом. Как сказал мне один крупный нефтяник, даже если завтра мировые цены опустятся до 24 долларов за баррель, он не сильно расстроится. Да, он заработает чуть меньше. Но гораздо сильнее его беспокоит другое: куда эти заработки девать, где их держать, что с ними делать? Финансовые проблемы для нескольких секторов экономики сняты. Но как без нормальных банков сделать, чтобы деньги не пропали, чтобы работали?.. — Но Центробанк и правительство как-то пытаются решить эту проблему? — Они решили первую задачу: развели всех на "живых" и "мертвых". Прямо как у Константина Симонова. Вторая задача — как их рекапитализировать, чтобы банки могли работать, имея достаточный капитал. Как они будут решать эту задачу — вопрос другой. Большие перемены — Как вы считаете, что произойдет с ценами на нефть? — Развитые страны не потерпят такого взлета цен. Когда перекрывают тоннель под Ла-Маншем, когда в этих чудесных и благополучных странах люди запасаются бензином, это означает повторение топливного кризиса 1973—1975 годов. С тех пор прошло 25 лет, но оказалось, что процветающий Запад очень даже уязвим. Кстати, помните, чем закончился тот кризис? — Созданием "шестерки", которая собралась впервые для обсуждения цен на нефть. — Именно так. Потом к ней добавилась Канада, затем — Россия, и "шестерка" стала "восьмеркой". Это полноценный институт мировой политики, без которого сегодня не принимаются серьезные решения. Возьму на себя смелость предсказать — нас ждут большие перемены. Хотя я не готов сказать, будет ли инициировано очередное, после Окинавы, собрание "восьмерки" (если дело зайдет далеко, возможно и это), но какие-то формы международного сотрудничества точно будут использованы. И этот процесс для нас не самый приятный. Столь хорошая динамика нефтяных цен меня настораживает. — Потому что она не может длиться долго? — Для любого предпринимателя желательна стабильность. Ему не нужно, чтобы сегодня нефть стоила 35, а завтра — 20. Лучше что-то среднее, но постоянно. Я убежден, что наш национальный интерес именно в такой стабильности — если цены будут запредельными, обязательно последует реакция Запада. Дело кончится падением цен, и мы покатимся вниз вслед за ними. И все же, пока они еще не стабилизировались, нефтяную "вакханалию" можно блестяще использовать себе на пользу. У нас сегодня уникально выгодная позиция. Россия одновременно является и крупнейшим нефтяным экспортером, и членом "восьмерки". Следовательно, мы можем быть представителем "восьмерки" среди нефтеэкспортеров — и представителем нефтеэкспортеров в "восьмерке". Извините за политический цинизм, но это дорогого стоит. Если не денег ("торг здесь неуместен"), то политических дивидендов. — Каких, например? — Ну представьте себе страны ОПЕК, у которых есть свой представитель в "восьмерке". Представьте себе "восьмерку", в которую входит страна, представляющая интересы нефтеэкспортеров. Если мы берем на себя такую нагрузку, если мы такие великие, что от нас много зависит, мы бы хотели войти во все экономические структуры "восьмерки" и многое другое. — Вы хотите сказать, что страной, способной найти механизм урегулирования этого конфликта, может стать Россия? — Я не исключаю такой возможности. Но пока, к сожалению, не вижу особой активности с нашей стороны. И если ее по каким-то причинам не будет, то активизируются уже другие страны. ТОЛЬКО ФАКТЫ: Вице-президент Альберт Гор призвал "расконсервировать" часть стратегического запаса, заявив, что администрация Соединенных Штатов не может допустить массового замерзания американских семей, а растущие цены на нефть усложняют положение водителей и промышленности. И власти США пошли на это, выделив двадцатую часть своего запаса: первая нефть поступит на рынок в октябре. В последний раз на такие чрезвычайные меры Америка решилась 10 лет назад, когда из-за начавшейся в Персидском заливе войны цены на нефть подскочили до 40 долларов за баррель. После этого соперник Гора по президентской гонке Джордж Буш-младший обвинил Гора в предвыборных заигрываниях с избирателями. О чем мечтает каждое правительство — Проект бюджета на будущий год будет вынесен на рассмотрение в первом чтении Госдумы 6 октября. Судя по тому напору, с которым правительство "склоняло" депутатов к своей точке зрения, обсуждение будет весьма драматичным. — Обсуждение бюджета пойдет по двум главным направлениям. Первая тема стандартна — это дележ доходов между регионами. Также очень горячие споры развернутся вокруг распределения возможных дополнительных доходов. Этот процесс должен идти под контролем парламента: не надо никогда брать власти больше, чем у тебя есть, — ничем хорошим это не закончится. На дворе ведь не 1993 год, когда что в парламент принесешь, с тем и уйдешь не солоно хлебавши. И в Думе не враги сидят, лучше в обстановке согласия установить механизм распределения таких доходов, если они появятся. — Почему правительство в этом году заняло такую жесткую позицию? — Бюджет был сконструирован по той же схеме, что и в 1999 и 2000 году, то есть создан по идеологии консервативного бюджетного планирования с весьма умеренными показателями по инфляции, ВВП и ценам на нефть. Такой бюджет — мечта любого правительства в любой стране мира. Ведь с правительства всегда спрашивают выполнение обязательств, поэтому всегда хочется иметь такой план, который можно выполнить... — ...и при этом ни перед кем не отчитываться, куда пошли "лишние" деньги? — Желательно, конечно... Но поверьте, что все министры финансов хотят такого бюджета. Однако провести его можно, только когда у тебя есть "дружественная" законодательная власть. Мы все этого хотели: и Пансков, и я, и Чубайс. Но первому это удалось в 99-м Задорнову, потому что Примакова любила Дума. Потом пришел Путин, и его тоже любили — так получился бюджет 2000 года. Таким же стал бюджет на будущий год, хотя в нем намного больше риска. — Нынешний бюджет впервые не только бездефицитен, он прибылен. Причем в отличие от бюджета-2000 (который получил дополнительные доходы де-факто) он будет таковым де-юре. — Это действительно бюджет-мечта. Давайте посчитаем. Первым Минфином руководил Барчук, затем пришел Гайдар, затем Федоров, Пансков, Лившиц, Чубайс, Задорнов, Касьянов и Кудрин — за последние девять лет сменилось девять министров финансов. Восемь из нас мечтали о таком бюджете, а Алексей Леонидович Кудрин его внес в Думу. Я его искренне поздравляю и по-доброму ему завидую. — Пойдет ли правительство на увеличение доходной части на 150 миллиардов рублей, к которому его склоняют депутаты? — Думаю, нет. И я, честно говоря, не понимаю реальных мотивов конфронтации. — Раньше исполнительную власть обвиняли в том, что она сознательно раздувает бюджетные цифры, сейчас все происходит с точностью до наоборот. — И слава богу. Хотя правительство-то как раз давало не дутые цифры, а Дума пыталась накачать бюджет воздухом. И все это, к сожалению, продолжается. Зачем добавлять эти 150 миллиардов, с которыми все совершенно непонятно? А вдруг что-то произойдет, цены (на нефть. — "МК") поедут вниз, и что тогда делать: резать бюджет, как в 1997 году? Не лучше ли взять жесткий бюджет и установить механизм распределения дополнительных доходов, если они появятся, и контролировать процесс. Шесть месяцев для ремонта — Правительство много лет говорило об улучшении инвестиционного климата. Перейдет ли оно к действиям? — К сожалению, движение в этом направлении очень малозаметно, хотя какие-то меры нам обещали еще в прошлом году, до президентских выборов. На мой вкус, хорошо бы обременить этой задачей какого-то вице-премьера и выстроить организационную структуру по защите прав инвесторов — только через суд всех проблем не решишь. Но я считаю, что в ближайшее время массированного притока капиталов из-за рубежа не будет. В России сейчас происходят большие перемены. А перемены, подчеркну, даже к лучшему — это время для наблюдений, а не для вложений. Представьте себе человека, которому нужно надолго расстаться с деньгами. Он наблюдает появление семи федеральных округов. Видит, как по-новому собирается Совет Федерации. Слышит разговоры об изменении Конституции. А как можно вкладывать деньги в страну, где весь законодательный массив сыплется, как елка к февралю? ТОЛЬКО ФАКТЫ: Организация экономического сотрудничества и развития, в которую входит 24 наиболее развитые страны, в октябре может "перевести" Россию (которая ее членом не является) из седьмой по степени риска категории государств в пятую или даже четвертую. — Международный рейтинг России скоро обещают повысить. Насколько это важно для страны, благодаря нефти сумевшей улучшить свои позиции? — Это колоссальное достижение. Но по величине рейтинга мы еще не вышли на докризисный уровень — динамика отличная, но это еще не то, что нам надо. Вдобавок рейтинговые агентства очень дорожат своей репутацией. Так что, если через какое-то время что-то изменится для нас не в лучшую сторону, вернемся на прежние позиции. Но я бы не говорил, что весь рост в России происходит исключительно благодаря мировой конъюнктуре. Только дополнительными поступлениями в бюджет от нефтяников эффект не ограничивается. Они тянут за собой целые сектора экономики: для добычи и транспортировки им нужны трубы и масса других вещей. Те тоже получают заказы, платят налоги — эффект действительно приличный. — Но как только упадут мировые цены, его не будет. — Два года мы проездили на двухколесном сооружении: импортозамещении и высоких мировых ценах. На двух колесах, конечно, ездить можно. Но это не очень устойчиво: желательно иметь для перемещения что-то более основательное. Хотя бы автомобиль, а не велосипед. В преферансе есть слово "пруха": когда карта идет и идет. Вот одно колесо (импортозамещение) спустило, а второе активно крутится. Но ведь на одном колесе ездить еще более неудобно. Тем более, зная, что буквально через полгода (когда нефтяные цены, по прогнозам экспертов, начнут падать. — "МК") и оно может остановиться. То есть срок для серьезных телодвижений в экономической политике — полгода. Если все это время проспать под навесом под названием "нефтяные цены и импортозамещение", у России будут совсем другие проблемы. Не с какой реформы начать, а где взять деньги на зарплаты бюджетникам, и опять та же волынка снова-здорово. Такого рода ситуации бывают раз в 25 лет. — Что можно успеть за полгода? — Ну хотя бы продвинуться дальше по налоговой реформе... — А что вы о ней думаете? — Думаю, что движение в правильном направлении. Хотя эти меры не экзотичны. Если бы это было то, до чего никто раньше не догадался, я был бы очень расстроен и встревожен — в экономике нет вещей, до которых не додумались до нас. Вопрос в другом: есть силы это сделать или нет. Раньше у нас их не хватало, сейчас — появились. А остальное жизнь покажет. Взять тот же подоходный налог: вроде бы все красиво, плоская шкала, из-за которой все начнут платить налоги... Нужно начинать земельную реформу. Хотя земельный кодекс примут, это будет лишь малая толика. Дальше понадобится чудовищная работа по тому, как это реализовать в стране, где нет нормального института залога недвижимости. Премьер говорит о начале реформы естественных монополий. Это надо сделать, но очень аккуратно, чтобы не обрушить их котировки и капитализацию компаний. В принципе можно многое успеть. Ситуация политически нормальная. Дума вполне лояльная — ну что еще надо для того, что давно пора было сделать?!
