Мемуары Ельцина еще не появились на прилавках, но уже известна их цена. В денежном выражении это — 211 рублей (об этой "планке" нам сообщили в одном из крупнейших московских книжных магазинов). Для сравнения: "Воспоминания" Андрея Сахарова — 95 руб., "Годы в большой политике" Примакова — 75 руб., "Раиса" — памяти Раисы Горбачевой — 81 руб., путинская "От первого лица" — около 50 рублей. Борис Николаевич и К° оценили ельцинские откровения до неприличия дорого. Впрочем, это их авторское право (к тому же сам Ельцин в "Президентском марафоне" признается, что поправляет свое благосостояние именно за счет "книжных дел"). А право читателя — покупать или нет. Но если читатель все-таки решится на покупку, то под глянцевой обложкой обнаружит много-много "воды". К тому же довольно грязноватой... Воспоминания первого Президента России местами звучат как анекдот, местами — как, мягко говоря, обман читающей публики. Во всяком случае, получить внятные ответы на вопросы, которые до сих пор волнуют аналитиков: "Что в действительности стало причиной кризиса 98-го года и "министерской чехарды"?"; "Почему выбор Кремля пал именно на Путина?" и так далее — из "Президентского марафона" невозможно... Вот, например, как объясняет логику "утверждения на главную роль" ВВП автор. В бытность первым замом Юмашева доклады Путина "были образцом ясности". Он убирал из контактов с Ельциным "какой бы то ни было личный элемент", но именно поэтому "с ним хотелось поговорить". ВВП отвечал на вопросы "настолько спокойно и естественно, что было ощущение, будто этот молодой, по моим меркам, человек готов абсолютно ко всему в жизни, причем ответит на любой вызов ясно и четко". Поскольку о подробностях судьбоносных разговоров, которые подтолкнули Б.Н. к столь далеко идущим выводам, он умалчивает, фантазия читателя может родить такой диалог: "А готов ли ты, Владимир Владимирович, вот прямо сейчас ради блага Родины прыгнуть в окно?" — "Всегда готов, Борис Николаевич!.." Другая веха путинской карьеры — назначение главой ФСБ. "Летом 1998-го я задумался: кого ставить вместо Ковалева? Ответ пришел мгновенно: Путина! Во-первых, он немало лет проработал в органах. Во-вторых, прошел огромную управленческую школу. Но главное — чем дольше я его знал, тем больше убеждался: в этом человеке сочетаются огромная приверженность демократии, рыночным реформам и твердый государственный патриотизм". Интересно, что Ельцин посчитал "огромным управленческим опытом": пять лет работы Путина в питерской мэрии и два года — в своей администрации... Заметьте: о реальных делах Владимира Владимировича экс-президент не говорит ни слова — не считая того, что при нем структура ФСБ "оказалась вполне рабочей". Одни эмоции и "ощущения"... "Понимая необходимость отставки Примакова, я постоянно и мучительно размышлял: кто меня поддержит? Кто реально стоит у меня за спиной? И в какой-то момент понял — Путин", — все так же "эмоционально" продолжает Б.Н. Через все мемуары проведена мысль: решение о назначении ВВП премьером, а потом и и.о. выносил и претворил в жизнь исключительно Борис Николаевич лично. Хотя близкие к Кремлю политконсультанты и чиновники утверждают: план "Преемник" вызревал в недрах администрации уже несколько лет. А на вопросы о том, кто первым назвал фамилию "Путин", потупляют глаза: "Мы уже и забыли..." Значит — все же не Ельцин назвал, а то бы наверняка запомнили. Впрочем, против своей совести экс-президент в мемуарах, может быть, и не погрешил — ведь к решению о досрочной смене власти и о преемнике его подводили столь умело, что он мог сохранить все радужные иллюзии по поводу самостоятельности... Поражает в книге другое: железобетонная уверенность автора в том, что Путин был единственно правильной и возможной для страны кандидатурой. "Я... знаю железную хватку принятого решения. От него, решения, никуда не денешься, никуда не уйдешь... Дорожка-то в поле одна..." А, скажем, потенциальный конкурент Лужков — близок к коммунистам, "рвется к власти со своим грубым напором, не брезгуя никаким скандалом". Такой вот "взвешенный", "демократический" взгляд на выборы бывшего главы государства. Да о чем говорить, если на соседних страницах Ельцин признается: перед летом 96-го года "был подготовлен ряд указов: в частности, о запрещении компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки". Спасибо, Чубайс отговорил... В общем, уровень описания самых значимых политических событий у Ельцина — как в дамском романе: "Я увидела его и почуяла сердцем, что это мужчина моей жизни". Но дамские романы можно купить гораздо дешевле... Но есть в повествовании и сугубо личные, без примеси политики, моменты. О дочери: "Таня на каждой даче упорно сажала газон. Видимо, ей хотелось украсить наше казенное жилище. [...] Чтобы ездить на нашу "фазенду", купила машину — "Ниву" с прицепом. Прицеп — для сельскохозяйственных нужд". Об учебе внука в Англии: "Жил Борька, естественно, в общежитии, в комнате на шестерых. Спал на двухъярусной кровати, так что, когда садился на кровать, ногами сразу упирался в соседа. [...] Плюс ранний подъем, чтобы успеть привести себя в порядок: ботинки должны быть начищенными, рубашка — белой и наглаженной. И вот так три года. Немудрено, что при такой жизни все сердечные привязанности у него здесь, в уютной и ласковой Москве". Аж слезы наворачиваются на глаза от жалости к бедным родственникам первого российского президента. Да и сам Борис Николаевич позволяет себе одну-другую горькую нотку: "Это моя настоящая семья. А не та — придуманная, из телевизора". "В свое время я, как и большинство людей, не считал зазорным поднять на празднике рюмку-другую за здоровье. Но какой же вал слухов, сплетен, политической возни поднимался в обществе, на страницах газет по этому поводу! Теперь даже трудно в это поверить..." От покаяния, с которым выступил Ельцин в новогоднюю ночь, не осталось и следа. Его пенсионные дни, похоже, не омрачены ничем. Можно расслабиться, предаться любимым занятиям — той же охоте: "Весной, когда глухарь поет брачную песню, нужно в лесу ждать рассвета, выбрать место, чтобы в первых солнечных лучах он запел где-то рядом с тобой. И когда глухарь токует, в самом конце, когда он уже захлебывается от любви и перестает слышать весь мир от своих глухариных чувств, ты делаешь несколько шагов и в предрассветном сумраке видишь его силуэт. Это очень редкая, очень таинственная и волнующая охота". Настоящая литература должна будить в читателе чувства. "Президентский марафон" тоже пробуждает: глухаря жалко...
