Группа “Ария” фактически родилась на “ЗД”. В 1986 году “МК” начал устраивать устные выпуски для читателей. Газета была в дефиците из-за ограниченного тиража, и такие встречи пользовались огромной популярностью. Тогдашний ведущий “ЗД” Дмитрий Шавырин предложил Виктору Векштейну, худруку ВИА “Поющие сердца”, привезти своих артистов в ДК МАИ, где как раз и был объявлен один из первых устных выпусков “МК”. Антрепренер в ответ предложил показать новый проект, о котором никто еще не знал. Когда на сцене очутилась длинноволосая “Ария”, вся в заклепках и коже, да громыхнула по ушам металлом, стало ясно, что взорвалась бомба. Благодаря сарафанному радио в зале собралась очень правильная аудитория. В ДК МАИ, кажется, съехались тогда все металлисты Москвы. Началось разудалое веселье. За кулисами в это время метался с посиневшим от ярости лицом какой-то агент не то из горкома партии, не то из КГБ, вопя в истерике: “Кто разрешил? Кто собрал здесь этих фашиствующих молодчиков?”. Вскоре понаехала куча “воронков” с ментами, и всех загребли. А главный редактор “МК” отправился на очередную разборку в партийный горком... За время, минувшее с тех пор, “Ария” из просто популярной команды превратилась в главную металлическую группу страны и слезать с этого пьедестала не собирается. В конце октября “арийцам” стукнет 15 лет, что будет отмечено грандиозным концертом и выходом нового, восьмого по счету альбома. Кто-то подсчитал, что “Ария” в среднем записывает по четыре новых песни в год, что, в общем, немного для людей, которые давно не совершают революций в своей музыке. Тем не менее “арийцы” не торопятся и ничуть не обижаются на тех, кто с ехидностью называет их “мастерами застывших фигур”. За несколько дней до 15-летия группы лидер “Арии” Валерий Кипелов дал юбилейное интервью “ЗД”, тоже отмечающей свой юбилей. Так и вышел юбилей в квадрате. n Вы, наверное, по уши в юбилейных заботах? n С юбилеем-то как раз все нормально. Проблемы в основном с новым альбомом, который мы никак не закончим. Все упирается в тексты. Такое время, видимо, что тем для нашего творчества мало. Нам нужна героика и некий пафос, а романтики такого рода в жизни стало совсем мало. Петь о том, что происходит в суровой действительности, не хочется, потому что мы всегда были романтиками. n Говорят, на юбилей воссоединится весь старый состав “Арии”... n Ну да, потому что выйти и отыграть банальный концерт было бы неинтересно. Это мы делаем на каждый день рождения. А тут возникла мысль собрать всех музыкантов, которые играли в “Арии” или имели к группе какое-либо отношение. Грановский, Маврин, Удалов, даже Большаков, который музыкой сейчас не занимается, но ради того, чтобы вспомнить былое, может, даже возьмет гитару. Правда, он как человек религиозный просил, чтобы не было песен, которые противоречат его убеждениям. Поэтому “Антихриста” и перевернутых крестов не будет. Также не будет пьяных артистов и хулиганства. n А что было в день, который вы называете днем рождения группы? n Дело в том, что точной даты нет. Первый состав группы мы собрали в феврале 85-го, а первый альбом был записан как раз в октябре. К тому же Helloween к этому делу подтягивается, надо же было выбрать какую-то отправную точку, вот и выбрали 31 октября. n Первый концерт “Арии” помните? n Конечно. Но он состоялся позже, потому что были музыканты, но не было названия, которое долго не могли утвердить. Худсоветы того времени очень опасались: “Ария”, “арийцы”, попахивает национализмом, к тому же все это на базе “Поющих Сердец” — правильного по тем временам ансамбля с хорошей репутацией. А когда мы сдавали программу, то выяснилось, что я вообще “верещу экзальтированным голосом”, и поэтому утверждали нас довольно долго. Помню, наш руководитель Виктор Викштейн позвал на худсовет Градского, и тот всячески заступался, говорил, что мы все делаем правильно, что в качестве противовеса всему, идущему с Запада, мол, нужно создавать свои такие коллективы с патриотическими песнями типа “Воля и Разум”, “Волонтеры” и т.д. Забавно, конечно. А первый наш концерт состоялся уже в 86-м году в ДК МАИ (на устном выпучке—прим “ЗД". Выглядело это страшно. Тогда была мода на все эти неформальные движения, и пришли какие-то бритоголовые ребята в проклепанной коже — в общем, творилось что-то ужасное. Сам концерт прошел хорошо, но потом неформалы стали выяснять отношения, и закончилось все потасовкой и милицией. n Вы тогда тоже были все в цепях и клепках? n Сейчас мы их тоже иногда ради смеха надеваем. А потом, я себя чувствую удобнее, когда на руке что-то надето, все жесты сразу становятся очень выразительными. Теперь это добро можно купить где угодно, а раньше были проблемы. Идти на рынок или заказывать у ПТУшников, чтобы они вытачивали в мастерских, не хотелось, и спасало нас то, что мы часто играли с музыкантами из соцстран. Они привозили, а мы все у них покупали и выглядели более-менее фирменно. n Как вы сами считаете, музыкальная пресса вас часто помоями обливала? n Да нас особенно не за что, потому что скандалов вокруг группы никогда не было. Что касается меня лично, то мой образ жизни вообще не соответствует той музыке, которую я играю. Уже пять лет я не пью даже пива, потому что очень хочу быть хорошим примером сыну, и терпеть не могу мотоциклы, потому что от них ужасно воняет. Единственное, за что стыдно, так это за выброшенный в окно телевизор, да и то сделал это не я. Дело было в Томске, в гостинице, нашему гитаристу очень не понравилось то, что показали по телевизору, и он его выбросил. Чтобы не было скандала, мы тут же поехали в магазин и купили новый. Больше ничего такого не было. n То есть образу фронтмена хеви-группы мало-мальски соответствуют только ваши музыкальные пристрастия. Или хеви-метал вы дома тоже не слушаете? n Пожалуй, нет. Я люблю мелодичную музыку и до сих пор считаю, что лучше Оззи Осборна ее никто не пишет. А Оззи — это совсем не хеви-метал, особенно если послушать его баллады. n Будет забавно, если вы скажете, что металл вообще никогда не любили... n Нет-нет, тяжелая музыка мне нравится еще со времен ВИА “Лейся, песня!”, где мы работали вместе с Колей Расторгуевым. Он, правда, в отличие от меня, больше тяготел к рок-н-роллу, но несмотря на это вместе мы пытались играть не только “Сапожник” и “Родная Земля”, но и что-то другое, за что часто получали по голове от руководителя. Был момент, когда мы одевались как “Village People”, у меня был костюм рабочего, зеленый комбинезон, из которого торчал гаечный ключ, Расторгуев был, как рок-н-ролльщик, в черной куртке и узеньких брючках, басист был одет как пожарник, в общем, было любопытно. Я тогда очень любил “Black Sabbath”, но выразить это в рамках “Лейся, песня!” — даже после того, как мы по-модному сделали сокращение и превратились в “ЛП”, — было невозможно. Поэтому когда Виктор Викштейн стал набирать группу и позвал меня, я сразу согласился. n В “Арии” есть модники, которые увлекаются актуальной музыкой? n Играть не играют, а слушать слушают. Я знаю, что Холстинин слушает Мерайю Кери, Аланис Морриссет и “Portishead”. У Дубинина тоже есть свои пристрастия. Если мы не играем ничего такого, то это не значит, что мы упертые металлисты. Что касается меня, то я люблю старичков: Стинга, Элтона Джона, людей, которые теребят во мне душевные струны. Неважно, кто это — “Creedens” или “Slade”.
