Однажды десять лет спустя... Не претендуя на бессмертную фразу Александра Дюма, не могу ее не вспомнить.
Именно десять лет назад в редакции “МК” собрались трое: два космонавта, отправлявшихся в полет, и журналист газеты. Муса Манаров, Сергей Крикалев и автор этих строк.
Говорили о многом. О перестройке, об изменяющемся на глазах “нерушимом” Союзе и, конечно, о космонавтике — одном из символов страны. И тогда впервые была произнесена крамольная по тем временам фраза: “А я бы полетал на шаттле”.
Слово не воробей. Попало в строку, и, может быть, благодаря газете Сергей Крикалев стал первым советским, российским космонавтом, который действительно летал на шаттле.
Теперь вместе с Юрием Гидзенко он представляет Россию в первом экипаже международной космической станции. Команда “ключ на старт” должна прозвучать 31 октября.
Запуск первого столь амбициозного международного проекта проходит безымянно. Парадоксально, но факт! Международная станция до сих пор не имеет главного атрибута — имени! У нее есть лишь аббревиатура — МКС.
Правда, был в ее жизни период, когда станцию окрестили “Альфой”, но НАСА это заглавие не одобрило. Так и летает она безымянной. Словно лошадь, оставленная хозяином в бескрайней степи. Подойдут, погладят. А как зовут? Поди разбери.
Сборка станции благодаря американцам совершенно выпадает из представлений наших специалистов о том, как собирать космическую станцию. Образно говоря, перед безымянной лошадью поставили для начала телегу.
Первым элементом был запущен 20 ноября 1998 года функционально-грузовой блок, который обеспечивает хранение топлива. За ним улетел американский “Ноут” (узел). Он был пристыкован в программе шаттла СТС-88, участником полета которого был Сергей Крикалев. И только совсем недавно, этим летом, был пристыкован к международной станции российский служебный модуль, который является мозгом станции.
— Сергей, сколько человек может работать на МКС?
— Все определяется длительностью. На короткий период мы можем разместить на станции много народу. Но что касается систем жизнеобеспечения, они на длительный срок могут нормально обслужить два-три человека.
По большому счету количество людей на станции ограничивается не ее объемом. Все упирается в возможности корабля-спасателя.
Полет на МКС осуществляется на “Союзе”, а не на шаттле. В нынешней ситуации это не политика, а прагматизм.
Шаттл — это большой грузовик с большой кабиной. “Союз” — более тесная конструкция. Но в отличие от шаттла на сегодняшний день “Союз” — это и средство доставки, и корабль-спасатель. Проблема в том, что американские шаттлы не могут оставаться в составе станции больше чем несколько дней. Они так сделаны. Они не способны летать долго. Американский “челнок” рассчитан лишь на неделю-полторы полета. Это — спринтер, который может захватить много груза, но нести его далеко — это вряд ли. А “Союз” и все его системы сделаны в расчете на марафон.
— Что такое сегодняшняя МКС?
— Ее создание проходило под давлением американцев. Они говорят о том, какая она хорошая. Но я бы сделал уточнение. Поживем — увидим...
Надо сказать, что вокруг станции, ее создания крутится очень много вопросов. России постоянно предъявляют претензии, что она не выдерживает график. Дескать, из-за задержки служебного модуля станции не смог вовремя стартовать американский модуль “Лэб” (“лаборатория”). “Вслед за переносом нашего модуля перенесли на еще больший период запуск американского блока. Я считаю, что наши опоздания были им на руку, — считает Сергей Крикалев. — Проблемы существовали как на российской, так и на американской стороне, но американские СМИ, а за ними и российские, сфокусировали все на наших обязательствах”.
Когда с самого начала стали определять, кто и за что будет отвечать, то американцы “встали в позу”. Дескать, только их член экипажа должен быть командиром. После этого заявления Анатолий Соловьев отказался участвовать в этом полете. Ему на замену был поставлен Юрий Гидзенко.
Командиром первой международной станции стал Уильям Шепард. Я с уважением отношусь к решению американской стороны, но, с моей точки зрения, присутствующий в экипаже Герой России Сергей Крикалев более, чем кто-либо, был достоин этого почетного звания.
— Получается, этот проект политический, а не научный?
Муса Манаров считает, что такие проекты неотделимы от политики. А Крикалев добавляет: “Российский шаг не выглядит большим — мы уже сколько отлетали на станциях. А вот американцы от полетов на шаттле к полетам на станции делают большой поступательный шаг”.
— Так мы ведущие или ведомые?
Крикалев: “Во многих технических вещах мы — ведущие. Но, с точки зрения создателей МКС, мы везде официально записаны как ведомые. Во всех документах записано, что интеграторами является американская сторона. А мы — интегрируемые”.
Манаров: “На мой взгляд, люди, которые создают, организуют программу, всегда являются ведущими. И дело не в том, что в техническом отношении мы их опережаем. Давайте будем реалистами. Американцы организовали международную станцию. Да, в самой станции они понимают меньше, чем многие наши спецы, но тем не менее я бы не назвал их вклад слабым. Исторически Америка доказала, что организация любого дела — это ее сильная сторона”.
Так уж получилось, что запуск экипажа на МКС совпал с рассуждениями в обществе: топить или не топить станцию “Мир”?
Она пережила многое. На ней катали иностранцев. Американцам это обошлось по цене одного полета шаттла, а нам в то время были нужны деньги. К сожалению, у России космос пока что не получается коммерческим. В обсуждении этой темы присутствует больше эмоций. Да и как без них обойтись, если станция “Мир” — это наша гордость и история!
— “Мир” для нас был домом. Муса там прожил 18 месяцев, а я 15, — говорит Крикалев. — Конечно, топить “Мир” жалко. Но, с другой стороны, в отсутствие концепции продолжать его полет бессмысленно.
...Во вторник, 31 октября, стартует первый международный экипаж. В его составе есть наш человек, который появился в “МК” “однажды десять лет спустя...”
