Ленинский проспект. Полночь.
— Командир, вопрос жизни и смерти! — респектабельный господин лет пятидесяти бросается на капот машины. — До ближайшего ювелирного подкинешь?
Его спутник передергивает плечами.
В салоне господин по-хозяйски бросает водиле:
— Чтоб мигом у меня — туда и обратно. У нас с Мишей сегодня первая брачная ночь. Хочу ему подарок сделать, — и заискивающе поглаживает локоток своего капризного друга.
Они очень разные и совсем одинаковые. Они одиноки и никому по большому счету не нужны. Они тормозят тачки и исповедуются первому встречному.
Покатавшись две ночи по столице, я поняла, почему в России никогда не приживется профессия психоаналитика. Потому что у нас есть водка и ночные таксисты.
Спецслужбы
Для ночных катаний у меня с шофером такси дядей Гришей разработана железная легенда. Я — его племянница из провинции. Мечтаю рассмотреть ночную жизнь столицы сквозь мутное автомобильное стекло.
— От ментуры прячешься? — молодой парень, который подсел к нам на Охотном Ряду, смотрит насмешливо. — Молодая, здоровая, красивая. Он ведь твой сутенер, да? Да случись что, и этот твой “дядя” как на духу покажет, что в тачку к нему ты залезла вон за тем углом.
Чувствуется, что руль под руками дяди Гриши раскаляется от незаслуженной обиды.
— Меня Андреем зовут. Ручка есть? — парень что-то размашисто корябает в темноте. — Возьми, тут мой телефон домашний. Давай я тебя на работу устрою, регистрацию сделаю. На рынке будешь торговать. Всю жизнь ведь с этим хмырем не прокатаешься.
И мой неожиданный спаситель чуть ли не бросается на дядю Гришу в кулаками. Создавая тем самым аварийную ситуацию. Приходится срочно доставать удостоверение “МК”.
— Ты это... извини, — Андрей ошалело отсчитывает разозлившемуся таксисту деньги за проезд. — Я ведь сам мент. Когда вижу, что человек гибнет, со мной что-то делается, — он замолкает, а потом добавляет совсем тихо: — у меня сестренка младшая недавно от передоза умерла. Поэтому я, наверное, такой бешеный...
Дядя Гриша долго не может прийти в себя и бесцельно колесит по дорогам.
— Я знаю, этот умник хотел прокатиться задарма. Побил бы меня, а потом бы дал деру, — наконец выдавливает он. — Недавно подсел ко мне один такой, тоже корочку из ФСБ показывал. А потом, гад, заявил: “Я всех частников-леваков принципиально кидаю, за проезд не плачу. Но тебя как водителя муниципального транспорта пожалею. Денег не дам, зато подарю видеокассету “Жертвы преступлений КГБ”.
Шлюхи
Самые благодатные клиенты у таксистов — проститутки. Они редко сбегают, не заплатив. За честность водители их страхуют. Прячут в своих машинах, когда милицейское начальство объявляет антитеррористическую операцию “Перехват”.
— Я одну путану от клиента до ее “точки” никак довезти не мог, — откровенничает дядя Гриша. — Остановили нас менты, просекли, что у девочки есть денежки, и дальше передали, как эстафетную палочку. Так она им весь свой заработок и отдала. А ведь москвичка, воспитательницей в детском саду работает. Но, видно, бесхарактерная. Хохлушки и молдаванки — те наглее будут.
Люда — проститутка с Сухаревской площади, всего два месяца как из Казани. Ее услуги оцениваются в 50 долларов. Она уже пережила и “субботник” (групповое изнасилование), и милицейскую облаву. Правда, еще не решила для себя, что хуже.
— Зима на носу. А у меня ни шубы, ни шапки, сапоги развалились, — Люда тоскливо загибает пальцы с обгрызенными ногтями. — Я в Москву за вещами и рванула.
— Так ты в этом деле новичок? — интересуется дядя Гриша.
— Не-а, я и в июне сюда еще приезжала, за туфлями и сумкой. Мы с девчонками квартиру снимали, туда и клиентов водили. Мне тогда везло, я деньги быстро накопила.
— А теперь зачем приехала?
— Колготки вон поползли, на новые тратиться жалко, — будто и не расслышав вопроса, простуженно вздыхает девушка. — Мне бы на курточку только накопить, короткую, на искусственном меху. Те, кто в таких курточках, по 100 долларов у клиентов просят. Я бы тогда быстрее домой вернулась.
Сегодняшний “суженый” Люды — мелкий проходимец Армен. Он тормознул наше такси на Сухаревской, попросил довезти его до ближайшей “точки”, чтобы снять там девочку. Выбрал Люду — она оказалась самой дешевой.
— Любой козел хорош, лишь бы в подворотне не мерзнуть, — морщится она. — В прошлый раз клиент привез меня на квартиру, а там еще шестеро... Обслужила так, что две недели сидеть не могла. Сегодня первый день как вышла. Блин, у меня в Казани дочка маленькая! Я так хочу, чтобы она никогда не нуждалась в шмотках.
Подъезжая к “точке”, Армен похвастался дяде Грише, что дома его ждут гости из родных краев. Но Люда об этом пока не знает.
— Прячься, сука, менты! — визжит Армен и буквально вдавливает девушку в кресло.
Приехали...
Иногда дядя Гриша сдает свое такси любителям одноразовой любви. За 100 рублей в час. А сам все это время нервно прогуливается неподалеку. Уведут ведь казенное авто, потом с таксопарком не расплатишься.
Коллеги
От “Алтуфьево” до “Пражской” лишь на первый взгляд далеко. Ночью расстояния гораздо короче.
— Дневной клиент всеми соплями изойдет, пока из пробки выберемся, — усмехаются опытные таксисты. — Счетчики-то у нас работают в двух режимах. Когда едем, он 7 рублей за километр считает. А стоим — 6 червонцев в час.
— Как поедем: по счетчику или как договоримся? — первый вопрос дяди Гриши к клиенту. Обычно едут по взаимному согласию, так дешевле.
Раньше в таксомоторном парке было невозможно протиснуться среди машин. Теперь в гараже “отдыхает” всего с десяток полуразвалившихся “Волг”. На каждой машине надпись: “Срочно требуются водители...”
В штате таксопарка таксисты не состоят. Им не положена ни страховка, ни больничный. Каждый вечер водилы сдают по 300-500 рублей в бухгалтерию — арендную плату. За техосмотр начальство сдирает еще по 250—300 рублей — на взятки. И бензин шоферам покупать приходится. И мелкий ремонт они проводят за свой счет. А уж если, не дай бог, случится ДТП...
— Конечно, заработать в нашем деле можно, — говорит Толик, напарник дяди Гриши. — Есть такие фирмы, которые могут сбросить по рации хороший заказ. Отстегиваешь им за это 20%. А если ты с ними не в пополаме, то и жуешь кукиш с маслом. Я лично в среднем по 100 баксов каждое утро домой приношу.
Конкуренты
Однажды у питерского таксиста клиент грабанул выручку. Друзья потерпевшего, тоже водители, мигом перекрыли движение на Октябрьской набережной и сигналили что есть сил, пока милиция не поймала преступника.
В отличие от северных коллег на недружных московских водил наезжают все кому не лень: и милиция, и начальство, и конкуренты.
— У тех, как у проституток, свои постоянные “точки”, — жалуются таксисты. — Все выходы из метро, подходы к ночным клубам и ресторанам переделены между бандами частников. На чужую территорию лучше не соваться...
Кстати, ехать на леваках гораздо дороже. От аэровокзала до любого аэропорта те обычно просят от 50 до 100 баксов. Тогда как муниципальный таксист в любой конец Москвы отвезет рублей за 400.
— Отвезти-то я отвезу, вот только куда? — недобро усмехается дядя Гриша. — На территорию аэропорта я проехать не смогу — тамошняя мафия никого туда не пускает. Не в лесу же мне человека бросать?
На вокзалах творится то же самое. Бойкие зазывалы-частники переманивают выгодных транзитных пассажиров, едва те сойдут с поезда.
Около Курского вокзала к нам подскочил парень с нехорошей улыбкой.
— Ты че, мужик? — шашечки на дверце нашего такси он изучал с каким-то веселым озорством.
— Я родственников жду, — нашелся дядя Гриша.
— Ща-а-с, будут тебе родственники, — нагло пообещал парень и побежал за подмогой.
Стая нахмуренных мужиков надвигалась на видавшую виды “Волгу”. Шли они слаженно, но выглядели мрачновато. Я знаю, что монтировки не блестят. Однако в тот момент мне показалось, что они сверкали как молнии...
Но дядя Гриша не подкачал. Такси вовремя рвануло с места. За поворотом нас тормознула патрульная машина ГИБДД.
— Я таксистов разнимать не обязан, — невыспавшийся сержант выслушал нас равнодушно. — По мне лишь бы они правила не нарушали да штрафы платили. А так — пусть хоть переубивают друг друга.
Жулики
Смурной юнец лет двадцати с дыней за пазухой сел в такси у Никитских ворот.
— Это я украл, угощайтесь, — парень, кряхтя, разрезает дыню на ровные ломтики. — Нравится мне воровать, не могу. У меня уже ходка была по малолетке, — он вытирает перепачканные руки о штаны. — У меня батя в Ульяновске — крутой, все его боятся. Тоже, наверняк, с малого начинал. Я его почти и не помню, он нас с мамкой-библиотекаршей бросил. Тормозни на секунду, друг...
Пацан подходит к коммерческому ларьку. Крутится там, а затем возвращается. Карманы у него набиты ворованной жвачкой. И когда только успел?
...Поймали парня во время нашей следующей остановки. Рослый продавец из ночного магазина исчез с воришкой в кустах. А вместе с ними — и плата за проезд.
— Наширялся мальчишка с вечера, вот и рассказывал нам сказки, — заключил дядя Гриша. — Вот я однажды настоящего вора в законе возил. Так он мне 10 долларов на чай дал. Приличный человек, сразу чувствуется воспитание. Не то что этот...
Не любят таксисты и посетителей ночных казино. Никогда не угадаешь, в проигрыше те сегодня или в выигрыше. Один подвыпивший игрок все норовил расплатиться с нами золотыми часами. Но дядя Гриша его не повез.
— Я ж не ювелир, откуда мне знать, настоящее это золото или нет? — рассуждает он. — Я уже как-то подвозил одну парочку по бартеру, чуть жизнью за это не поплатился. Наркоманами они оказались, вырвали свои часы и были таковы. Бывает, на таких подлецов нарвешься, что всю кассу выпотрошат.
Дядя Гриша — человек порядочный. Как-то он разыскал владельца забытого в салоне мобильника. Тот оказался бандитом. Но тоже по-своему честным. Даже денег за временную аренду телефона с таксиста не потребовал.
Бродяги
Клиенты дяди Гриши — большей частью народ неприкаянный. Нет чтобы спокойно дрыхнуть — их на приключения тянет. И чего людям в жизни не хватает?
— В августе 27 годков стукнуло, а личной жизни у меня никакой нет, — жалуется перезрелая барышня, пахнущая дешевыми духами и коньяком. — Мать говорит, что я ее объедаю. Я секретарем-референтом уже год не могу устроиться. Все начальники сразу предлагают постель. А у меня без любви ничего не получается. Может, вы меня бесплатно довезете? — неожиданно интересуется она и кокетливо поглядывает в зеркальце, висящее перед дядей Гришей. — Все равно у меня денег нет...
— Меня жена сейчас с лестницы спустит, — весело объявил наш следующий пассажир, распаренный, как рак, мужчина, севший в такси в половине четвертого утра. — Я ведь вечером в магазин на минутку вышел, но встретил друзей. И мы пошли в баню. А жену я предупредить забыл. Танька у меня — глупейшая баба. С ней даже спорить не в кайф, потому что она кардинально во всем не права. Ей невозможно объяснить, что друзья — это святое...
— Я не могу выбрать между четырьмя мужчинами, — расстроенно жалуется дяде Грише очередная клиентка, элегантная дама бальзаковского возраста. — Первый любовник моложе меня на 13 лет — ласковый, как кутенок. Со вторым я встречаюсь, чтобы взрастить в себе чувство вины перед первым и еще сильнее к нему пристыть. С третьим у нас в юности был бурный роман, ну и иногда, по старой привычке... А четвертый — профессор-физик. Ему 75 лет. Он ничего не может в постели, зато какой собеседник!
— Год назад в аварии погибли единственный сын и сноха. Остался у нас с женой внук, — по-военному четко докладывает новый попутчик, пожилой дядька с каменным лицом. — Помрем мы, с кем он будет? Захаживаю я к одной хорошей женщине. Сразу после случившегося сгоряча уговорил ее родить мне ребенка. Хотел, чтобы у Темочки, внука, была на белом свете хоть одна родная душа. Теперь не знаю, как объяснить жене, что это любовница не сына мне родила, а моему внуку брата? Как отнять у нее этого ребенка, чтобы растить его вместе с Темой?
Он устало отворачивается и смотрит в окно.
А я удивляюсь уже в полусне: как это дядя Гриша еще не сошел с ума, общаясь каждую ночь с подобной публикой?
Пять утра. Традиционно “мертвый час” для таксистов. Упертые гуляки уже разъехались по домам спать, а до подъема работяг еще около часа. Наша работа почти закончена. Последний клиент невнятно пытается выговорить свой адрес. Надо отметить, получается это у него неважно. Дядя Гриша колесит по Москве и чертыхается.
В районе “Полежаевской” в глазах пассажира вроде бы мелькает робкая тень узнавания окрестностей. Он долго не верит своему счастью и наконец, поворачиваясь к дяде Грише, радостно вопит: “Таксист, я люблю тебя, таксист! Ты вернул мне Родину!”
