Говорят, в Швейцарии референдумы проходят чуть ли не каждый месяц. Решают какие угодно вопросы — с какого возраста можно голосовать, кто должен ходить в армию, кто нет и т.д., и т.п. Швейцария — самая “референдумная” страна в мире. Мы не в Швейцарии. Референдумов за все время в России было только два: один не помешал распаду Союза, другой — “Да. Да. Нет. Да” — не предотвратил мини-гражданской войны в Москве в октябре 93-го.
Несмотря на то что референдумы в России ни к чему путному не приводили, как только и может быть в стране с неустоявшейся политической и экономической системой, за последние год-полтора именно референдум был придуман в качестве “паровоза” для многих чисто пиаровских акций. Можно вспомнить кампанию по выборам СПС в Думу, где четыре вполне очевидных вопроса выносились на всенародное голосование. Конечно, само голосование никого не волновало. Но оно давало повод крутить самые разнообразные рекламные проекты еще до начала старта в предвыборной гонке. Да и в дальнейшем идея референдума, который так и не состоялся, стала одним из стержней тех выборов для Союза правых сил.
Опыт правых теперь используется сразу несколькими бойцами за плебисцит. Одной из самых продвинутых стала кампания экологов за проведение так называемого “Природоохранного референдума” в России. Впрочем, оно и понятно, что PR-разработки для экологов делали те же люди, что и начинавшие кампанию СПС. Велосипед было решено не изобретать, а обойтись тем, что есть — в точности как в фильме “Адъютант его превосходительства” решил обойтись старым приемом начальник белой контрразведки (и, естественно, проиграл).
Сейчас за референдум собрано уже более двух миллионов подписей. И это совсем неудивительно. В стране самое массовое движение — экологическое. Просто оно не объединено в вертикальные структуры, а, как правило, существует на местном уровне. Компания людей по охране такого-то пруда, организация по охране такого-то парка, общество защиты тмутараканского тушкана... Это вполне нормально. Людей вообще заботит экология, и любое развитие экологического движения можно только приветствовать. Но все дело заключается в том, что сам референдум-то на самом деле не имеет к экологии никакого отношения.
До последней реорганизации правительства за экологию в стране отвечала Госкомэкология. Кроме того, за русский лес отвечал Рослесхоз. Оба ведомства — с этим никто не спорит, даже самые отъявленные экологи, — были абсолютно бездарными. Та же Госкомэкология в течение многих лет твердила о создании всероссийского “Экологического мониторинга”, но сделано не было ничего. Треть (!) экологического бюджета страны шла на содержание ведомства. Только одних зарубежных поездок за 99-й год на разные экологические форумы было более 400. Рослесхоз был не менее бездарен, потому что в принципе он не имел никаких рычагов воздействия на заготовщиков, экспортеров, переработчиков леса. Но дело, конечно, не только в этом. Главное, эти министерства обладали правом разрешительной подписи. Без согласия Госкомэкологии нефтяная компания не могла получить право на разработку того или иного шельфа. На памяти знаменитый скандал между “ЛУКойлом” и “ЮКОСом” за право добывать нефть из российского сектора Каспийского моря. Тогда экологическая оценка проектов прямо в ходе конкурса менялась несколько раз в зависимости от того, близкий к какой компании чиновник попадал в конкурсную комиссию.
Приблизительно то же самое, только в области леса, было и с Россельхозом. Более того, в начале 90-х за лесным министерством числилась огромная собственность, включая лесные биржи за границей. И эта собственность успешно осваивалась чиновниками последние десять лет. И вот после реорганизации оба эти министерства прекратили существование. Их функции были переданы Министерству природных ресурсов. И тут-то выяснилось, что сразу много людей оказалось, может быть, без очень жирного источника существования. Сразу после этого и возникла идея референдума.
На референдум вынесены три вопроса: 1. “Вы “за” или “против” ввоза в Россию радиоактивных отходов?” 2. “Вы “за” или “против” создания независимого органа по защите окружающей среды?” 3. “Вы “за” или “против” создания самостоятельной службы лесного хозяйства?” Естественно, что никакой нормальный человек не может быть за ввоз радиоактивных отходов. И можно сколько угодно говорить, что существуют безопасные технологии, что страна может заработать большие деньги, но после Чернобыля любой гражданин боится за здоровье своих детей. Поэтому первый вопрос — вопрос чисто затравочный, придуманный для “захода”. А со вторым и третьим вопросами все ясно. Люди в демонстративно дешевых костюмах и с демонстративно дорогими часами пытаются вернуть себе потерянное гнездо.
Формально их логика проста и убедительна. Не может одно и то же министерство охранять природу и давать разрешение на пользование природными ресурсами другим министерствам. Но ведь и Госкомэкология в итоге так ничего и не сохранила. Ни одного успеха, кроме растранжиренных бюджетных денег. При этом также замалчивается и то, что экологическое разрешение на любой проект дает не Министерство природных ресурсов, а независимая экспертная комиссия (так, кстати говоря, было и при Госкомэкологии). Состав этих комиссий никак не меняется. И даже министр не может начать или разрешить какой-нибудь проект в обход мнения экспертов. За те полгода, что Госкомэкология прекратила существование, не был возобновлен ни один проект, который раньше не прошел экспертный барьер. Более того, был завален проект добычи нефти из шельфа “Сахалин-5”, как экологически несостоятельный.
Впрочем, все эти рассуждения про эффективность и неэффективность того или иного ведомства сами по себе выеденного яйца не стоят. Просто за существованием тех или иных ведомств стоят вполне конкретные коммерческие интересы чиновников, которые в них работают, и фирм, которые выплачивают этим чиновникам настоящие зарплаты, на которые те и живут. Эти рассуждения можно отнести не только к Госкомэкологии, но и к любому другому министерству, включая силовые. И именно эти интересы заставляют вкладывать огромные средства — миллионы долларов — в организацию совершенно бессмысленного референдума. Ведь даже в Швейцарии вопросы структуры правительства — вопросы, находящиеся в исключительном ведении исполнительной власти, — не выносятся на референдум. Ведь полный бардак может выйти. Министерство обороны, например, или внутренних дел гораздо легче закрыть по референдуму, чем вернуть Госкомэкологию, — в этом можно не сомневаться.
Обидно, что прикрытием для защиты финансовых интересов отдельных небедных граждан стало именно экологическое движение. Впрочем, происходит это не в первый раз. Во время тех же парламентских выборов было создано виртуальное экологическое движение “Кедр”, которое, по нашим данным, было просто продано (то есть в прямом смысле) перед самыми выборами. И ведь по-другому и быть не может. Когда есть реальное движение — экологическое — и нет никакой политической силы, которая выражала бы их интересы, экологами всегда будут прикрываться разного рода проходимцы.
