Если бы Нобелевскую премию давали за спасение мира от самых страшных диверсантов, моя скромная персона однозначно оказалась бы в числе лидеров. Диверсантов я обнаружила в Одинцове. Технология сживания людей со свету у них проста и надежна. Главное — раздобыть подходящий труп. А как только попадется им спидоносец (а такой был два раза), чумной труп, холерный или даже с обычной дизентерией — все. Считай, что новейшее бактериологическое оружие готово к применению. Этот диверсионный рассадник хорошо замаскировался — в миру контора скромно именуется бюро судебно-медицинской экспертизы. И сотрудники его, конечно же, совсем не рады оказаться в роли террористов.
Но так выходит...
По инструкции, обнаружив у трупа страшную заразу, судмедэксперт должен приостановить вскрытие, переодеться в специальной комнате в особую одежду. А в первую очередь — перекрыть канализационный сток, чтобы зараженные нечистоты не попали в городскую сеть и не отправили бы на тот свет еще многих граждан.
Но у одинцовских экспертов нет оборудования, позволяющего перекрыть сточные воды. Поэтому инфицированные жидкости поступают прямехонько в городскую канализацию, а та несет их дальше, в реку... В общем, кто не спрятался — я не виноват.
Еще проще разнести заразу через мусор. Морговские санитары заворачивают все отходы в большие свертки и бросают их в больничные контейнеры. В которых всегда роются бомжи — разворачивают и растаскивают “добро” по округе. Впрочем, все по порядку.
Больничное наследство
Всех отбывших в мир иной людей условно можно поделить на две категории: умершие своей смертью и по чьей-то злой воле. Первых, которых сгубила, к примеру, болезнь, отправляют в обычные морги, расположенные чаще всего при больницах. Вторых, которым помогли умереть, — в особый морг, одно из отделений бюро судебно-медицинской экспертизы. У подмосковного бюро 50 отделений в разных городах. Одинцовское — из самых крупных.
...Сворачиваем с шоссе. Дорога вся в ухабах, к тому же утопает в грязи. Водитель, призадумавшись, останавливается и велит дальше идти пешком: машине по этому жирному слою глины ни за что не проехать. Дорога эта явно не для машин — и точно не для живых людей.
— И не для мертвых тоже, — вздыхает встречающий нас заведующий судебно-медицинским отделением Одинцовского района Михаил Новожилов, один из лучших экспертов в Подмосковье. — В этом году уже два раза у нас покойники просто выпадали из гробов на колдобинах. После дождей сюда ни родственникам, ни сотрудникам без резиновых сапог не войти: грязная жижа доходит до верхней ступеньки крыльца.
Даже своим видом офис одинцовских экспертов навевает мысли о вечном. Старое здание потихоньку разваливается, штукатурка кое-где отваливается кусками и норовит упасть на головы живым работникам, а плесневый грибок настырно пробивается даже сквозь свежепобеленные стены. Общая площадь помещения — около 50 кв. метров. Отделение состоит из трех кабинетиков, крошечного сортира, секционной, где проходят вскрытия, комнаты для лаборантов и холодильной камеры. Специфический запах чувствуется сразу: положенной вентиляции здесь нет и никогда не было.
В 60-е годы один из самых маленьких корпусов старой одинцовской больницы приспособили под морг. Здесь вскрывали и тех, кого загубила хворь, и тех, кто пострадал от судьбы-злодейки. Количество вскрытий тогда не превышало 300 в год.
В 1988 г. больница выстроила себе новый морг, а в старом корпусе стали исследовать только криминальные трупы. Казалось, места теперь хватит для всех. Но количество смертников вдруг стало неуклонно расти. Как только объявили войну пьянству, морг заполнили отравившиеся алкогольными суррогатами. 1995 г. ознаменовался резким ростом самоубийств. Сегодняшние “клиенты” морга в большинстве своем с транспортными травмами или передозировкой наркотиков. Кстати, если раньше за целый год поступал в среднем 1 погибший наркоман, то за одну только последнюю неделю их здесь “побывало” двое.
И теперь в необорудованном, разваливающемся морге производится уже до 1000 вскрытий в год.
Сюжет для Хичкока
Святая святых любого морга — холодильная камера. Только в ней трупы могут сохраняться длительное время. Здешняя камера совсем небольшая, а в ее стенах зияют огромные дыры. Которые работники затыкают старым тряпьем вперемешку со стекловатой, пытаясь таким образом отпугнуть грызунов. Мыши и крысы в камеру приходят как к себе домой и обгрызают тела: ведь покойники свалены в кучу прямо на полу. Вообще-то в хозяйстве есть 4 каталки, на которых можно расположить усопших пристойно. Но если даже исхитриться втиснуть эти тележки в камеру, то куда же девать остальные трупы? Тогда им совсем не будет места. К тому же дверь в холодильнике такая узкая, что каталка в нее вообще не проходит. И даже затаскивать покойников в хранилище приходится вручную, на грязном покрывале.
В день нашего приезда у сотрудников отделения был праздник души — холодильник работал. А когда он ломается, тела начинают гнить, распространяя удушливый запах. Впрочем, некоторые трупы поступают сразу гнилыми, а второй камеры, положенной по инструкции, для них нет. Что же, их тоже класть в общую “кладовую” и выдавать потом всем родственникам одинаково вонючие трупы? Нельзя.
Покойников “второй свежести”, а также безродных и неопознанных придумали складировать в металлический контейнер, который стоит на улице. Наш экскурсовод Михаил Новожилов просит коллегу: “Женя, открой-ка нам ту камеру, самую интересную”.
...Омерзительный запах буквально сбивает с ног. В железную коробку умещается до полусотни тел. И хоть их стараются почаще обсыпать хлоркой, все без толку: запах не уходит, а если тронуть рукой стенку, сверху посыплются жирные червяки. А еще в ящике живут полчища вшей. Впрочем, скоро зима, а значит, ящик станет естественным холодильником. Но летом, когда металл нагревается на солнце, вонь, несущаяся из него, лишает покоя всю округу.
И это не единственное “беспокойство” для жителей окрестных домов. Поскольку бандиты почему-то не хотят вдаваться в объективные трудности одинцовских судмедэкспертов и летом убивают всегда больше, то в жару, когда не хватает ни рабочих рук, ни столов для вскрытия, врачи приходят с утра пораньше и исследуют тела прямо на улице. Для этих случаев под яблоней во дворе установлен дополнительный стол.
Праздных зрителей всегда в избытке: в десятке метров от забора морга недавно построили 12-этажный дом. Жители дома, обреченные волей проектировщика прилежно изучать анатомию, уже привыкли к покойникам — как к клумбе под окном. Некоторые пытаются даже извлечь выгоду от неприятного соседства: увлеченно снимают кровавое зрелище на видео. Что они потом делают с этими “ужастиками” — пугают ими гостей или продают, — история умалчивает.
Именно в этот морг поступали в конце 80-х трупы детей, замученных серийным убийцей Фишером. Одной из жертв был мальчик, с которого сняли кожу и присыпали крупной солью. Следующая жертва оказалась разделана, как коровья туша. Судмедэксперт Новожилов выезжал вместе с опергруппой на мясокомбинат знакомиться с производством — после этого у следствия появилась первая зацепка. По всему выходило, что преступник был профессионально знаком с разделкой мяса. А через несколько лет выяснилось, что Головкин-Фишер служил зоотехником.
Люлька-труповозка
Живым родственникам покойных тоже приходится нелегко. Когда холодильник ломается, трупы выдают им только в закрытых гробах. Родные сильно ругаются и даже лезут на экспертов с кулаками, упрекая тех в недобросовестности.
Попрощаться с усопшим перед похоронами негде: в “предбаннике” едва умещается один лишь гроб. Люди опять в слезы: что же так не по-человечески провожаем в последний путь!
В прошлом году был вообще кошмарный случай. Приступочка у “парадного подъезда” морга хилая, родственники выносили гроб, а ступенька в этот момент возьми и обвались. Гроб рухнул и разбился. Родные горько плакали.
Да что там говорить о человечности, если один-единственный “уазик”-труповозку завели в Одинцове только года 4 назад. А еще совсем недавно родственники привозили трупы в морг... на мотоцикле с коляской. Когда горожане начали потихоньку сходить с ума от жалости к покойникам, вынужденным болтаться по дорогам в мотоциклетной люльке, для траурных целей были выделены... открытые прицепы. Тоже картинка получалась будь здоров.
У Новожилова в подчинении 5 человек: еще один врач, 2 лаборанта и 2 санитара. Может, и надо рабочей силы побольше, но найти ее непросто. Ставка заведующего — врача высшей категории с 30-летним стажем — составляет 1359 руб. У начинающего эксперта она и того меньше — 969 руб., у лаборанта — 409 руб. А труд санитаров оценивается в 279 ежемесячных рублей. Да к тому же из-за нехватки места в их комнате стоят каталки для трупов, валяется тряпье с “клиентов”. Тут же санитары вынуждены переодеваться и обедать.
Будучи не в силах сносить все эти безобразия, несколько лет назад Одинцовская СЭС возмутилась, морг закрыла и опечатала. Но поскольку трупы девать было больше некуда, везли их сюда без перерыва, и врачам пришлось вернуться на работу.
По-прежнему 2 судмедэксперта вскрывают по 5—7 трупов в день каждый. Летом — и по субботам тоже. А если не прихватывать выходные, то в понедельник даже в “предбанник” не войдешь — столько скопится “работы”. А еще эксперты выезжают вместе с милицией осматривать криминальные трупы. В любую погоду, и днем, и ночью.
И что их держит на месте при такой зарплате и таких условиях, объяснить невозможно. Молодому доктору Евгению Звегинцеву все обещают квартиру выделить. Вместе с женой-врачом он четвертый год мается в крошечной комнатушке. Но не выделяют.
— Наверно, уйдет, — вздыхает Новожилов. — Тогда дело труба. Останусь я один. А у меня и так недавно уже инфаркт был.
“А хрустальную люстру не хочешь?”
Можно предположить, что многие проблемы решил бы новый морг. Но строить его никто не хочет. Поскольку никто не считает экспертов “своими”.
Отделение судмедэкспертизы не может принадлежать местной администрации — в этом случае о независимости экспертизы говорить было бы трудно. Поэтому подмосковное бюро, с одной стороны, числится на балансе области, но с другой — является структурным подразделением Управления здравоохранения.
И хотя морг стоит на одинцовской земле, обслуживает население Одинцовского района, местные власти помогать ему не собираются. Они дружно кивают на область: пущай дадут денег, тогда отстроим вам новый морг.
Область же всякий раз берется перечитывать приказ Минздрава России № 131 от 22.04.98 г. и находит там строчки: “Территориальные органы управления здравоохранения обязаны обеспечить бюро судебно-медицинской экспертизы соответствующими помещениями, оборудованием... осуществлять ремонт и реконструкцию, строительство новых зданий для бюро”. Но медицина бедна как церковная мышь.
Говорят, ласковый теленок двух маток сосет. А от суровых экспертов никому никакого прибытка — одни расстройства. И никто не желает понять, что новый морг нужен району не для роскоши, а для спасения от большой беды.
В сентябре этого года Лицензионная палата прислала письмо в одинцовскую администрацию: так, мол, и так, у вашего неправильного морга лицензия была всего на год и в декабре 2000 г. заканчивается. А чтобы ее продлить, следует или кардинально улучшить условия, или построить новый морг. Вроде бы администрация чуть-чуть зашевелилась, но дальше “предложений” дело пока не продвинулось.
Как заявила корреспонденту “МК” Людмила Гурина, замглавы администрации Одинцова, курирующая вопросы здравоохранения, если область выделит деньги для строительства нового морга, то они непременно его построят. А также заметила, что этот вопрос не в ее компетенции, и посоветовала обратиться к Самохину. Василий Самохин, замглавы той же администрации по безопасности, был по-военному краток: проблема в ведении... Гуриной.
— Я в этой системе уже 30 лет, — признается Новожилов, — и никогда власти не относились к нам с пониманием. В Истре у меня морг располагался в часовне на краю кладбища, воды не было вообще, трупы к столу примерзали, приходилось их из эмалированной кружки кипятком поливать, чтобы хоть как-то работать можно было. Я в отчаянии пришел в исполком — это еще в советские времена было — помогите! А чиновница прищурилась так, на меня глядючи, и говорит: а что ты хотел, чтобы я тебе хрустальную люстру до пола повесила? Я все понял.
Последний раз в одинцовской администрации Новожилову намекнули: не волнуйся, мужик, район у нас непростой — все же Барвиха с правительственными дачами рядом — найдем мы возможность обойти эту дурацкую лицензию. И будешь работать, как работал. То есть все останется как есть.
Но Новожилов этой новости почему-то совсем не обрадовался.
