Недавно президент принял в Кремле Проханова — главного редактора газеты “Завтра”.
Приняли Проханова, похоже, в благодарность за поддержку. “Завтра” — “газета духовной оппозиции” — была почти единственной, безоговорочно одобрившей все действия президента в истории с “Курском”. А еще Проханов одобряет и ободряет президента в его борьбе с нечистью.* * *Нечисти в России действительно ужасно много. Избавиться от нее, конечно, хотелось бы. Весь вопрос в том, как правильно определить: кто нечисть. И еще: каким методом избавляться.
Помните, в “Белом солнце пустыни” кое-кто опознал в Сухове нечисть и предложил:
— Тебя сразу убить или желаешь помучиться?
Поблизости гарцевала банда человек в сто, а Сухов в тот момент был совсем один и без оружия.
Окажись рядом честный социолог и проведи он опрос, оказалось бы, что 100% опрошенных считают Сухова нечистью. Расхождение было бы только в деталях: сразу мочить или дать помучиться.
Сухов не мазохист, сам себе иголки под ногти загонять не будет. Это значит, что среди опрошенных есть садисты. Их вопрос “хочешь помучиться?” означает лишь, что они сами желают мучить.
Социолог мог бы еще чего-нибудь спросить, и выяснилось бы, что у 100% опрошенных чрезвычайно развито чувство чести.
Далее следовало бы спросить: как их честь уживается со склонностью мучить безоружных? Но такой вопрос никогда не звучит. Ибо таким вопросом социолог моментально разоблачит себя как нечисть, и уже его самого спросят: тебя — как? сразу? или желаешь помучиться?
Вот такой тип личности, когда некто считает себя Человеком Чести и при этом склонен убивать и мучить беззащитных, — такой тип называется погромщик.
Самое главное для него — собственная безопасность. Безнаказанность.
А в чьих руках безнаказанность преступников? Да в тех же, что и наказание, — в руках власти. Главным образом в руках Генерального прокурора.
Проханова приняли в Кремле в благодарность за поддержку. А Проханов (возможно, в благодарность за прием) напечатал в своей “Завтра” отрывок из своего нового романа.
Судя по отрывку, роман удивительно своевременный: КГБ возвращается к власти в стране.
Действие происходит в наши дни.
Встречаются четверо, в прошлом полковники КГБ СССР, в роскошном “Мерседесе” едут помянуть любимого начальника. По дороге достают золотые портсигары, золотые зажигалки, поглядывают на дорогие часы (бывшие полковники у Проханова упакованы как олигархи).
По дороге и за столом они вспоминают шефа, который был их лидером, их идейным вождем, рыцарем без страха и упрека:
— Он был гений, провидец... Успел закачать деньги в коммерческие фирмы, в фонды, перевел на личные счета в заграничные банки. Помните, как он говорил в июне, за месяц до обвала? “Сейчас задача — всем уйти и рассыпаться. Уходите в бизнес, в общественные организации, в церковь. Затаитесь и переждите напасть. Будет время, я подам знак, и вы выйдете на поверхность”.
Если не знать, что это полковник КГБ вспоминает генерала КГБ, можно было бы подумать, что это какой-нибудь штурмбаннфюрер вспоминает партайгеноссе Бормана.
Другой полковник подхватывает:
“Мы покинули здание на Лубянке, куда устремились предатели и мерзавцы, — рылись в наших архивах, ворошили наши досье, уселись в наших кабинетах. Мы разошлись, чтобы снова сойтись. Наши люди сохранились в армии, в милиции, во всех спецслужбах. В крупнейших банках и министерствах, в общественных организациях и заведениях культуры мы присутствуем незримо, на вторых ролях. Мы — в церкви, в международных организациях, в Кремле, в Администрации Президента, во всех, даже самых маленьких политических партиях. За каждым видным политиком, удачливым бизнесменом, ярким журналистом стоит наш человек. Все они думают, что самостоятельны, неповторимы, виртуозны. Разыгрывают головокружительные комбинации, ослепительные политические спектакли, ходят на демонстрации, хоронят царей, устраивают телешоу. Но в каждой их инициативе, в строительстве храма или боевой операции, в назначении на министерский пост или скандальной отставке тайно присутствует наша воля, наш умысел”.
Проханов — романтик, восторженный, влюбленный человек. От этого картины, им создаваемые, порой грешат против логики. Мы-то думали, что у нас хаос и бардак, а оказывается, это все организовано по единому “умыслу”.
Гений и провидец иногда остроумно шутил с подчиненными. Очередной полковник вспоминает:
“Он был едкий, насмешливый. Когда представлял меня к ордену Красной Звезды, сказал: “Смотрите, Буравков, как бы после вашего общения с еврейскими диссидентами у красной пятиконечной звезды не вырос желтый, шестой конец”.
Но главное качество вождя, рыцаря, гения и провидца — любовь к Родине и забота о боевых товарищах. Полковник вспоминает:
“Помню, вся площадь внизу в ревущей толпе. Наркоманы, пьянь, педерасты. Машут трехцветными тряпками. Кран поддел памятник, железной петлей за шею, оторвал от пьедестала. Прожектора на него навели, раскачивают, как на виселице. Полковник из контрразведки вбегает, держит винтовку: “Сейчас я их, сук, залуплю!” Ставит на подоконник локоть, целит сквозь стекло. К нему подошел Авдеев (гений и провидец. — А.М.): “Отставить. Сейчас не время. Сберегите себя для будущего. Когда можно их будет стрелять безнаказанно”.
С писателями случается. Искренне хотят нарисовать героя и рыцаря, а выходит мерзавец.
Проханов же искренне хотел угодить. Не за деньги, а от чувств-с. Стоило ему остановиться на фразе “Сберегите себя для будущего”, и вождь, успевший упаковать своих полковников в “Мерседесы” и “Ролексы”, еще мог бы кое-как сойти за рыцаря. (За гения — нет. Потому что гений понимал бы: закачав деньги в коммерческие фирмы, переведя их на личные счета в заграничные банки, он озолотил своих полковников, значит — растлил их, значит — они никогда не вернутся к идейной борьбе.)
И вот мы бы спорили: гений — не гений... Но Проханов не удержался и написал “можно их будет стрелять безнаказанно”. И этой фразой слишком много рассказал о себе и о своих любимцах.
Отрывок заканчивается тем, как четверо полковников, поев и выпив, едут поклониться богу. Памятник Дзержинскому стоит позади Дома художника. Полковники приезжают туда ночью.
“Казалось, памятник был рад их появлению. Благодарен их тайному визиту. От памятника исходило едва ощутимое тепло, словно под металлическим литьем оставалась живая, неостывшая плоть. Он был свергнутым божеством, сброшенным с расколотого, оскверненного алтаря. И они, четверо, явившиеся к нему, были его тайными жрецами, верными служителями, хранящими заветы и заповеди отвергнутой религии.
— Мы вернем тебя на площадь. Поставим на законное место. И те, кто пачкал тебя, подвешивал в петле, повезут тебя обратно на своих горбах. Впряжем их в платформу, и они с надутыми пупками и выпавшими грыжами повезут тебя на Лубянку”.
“С выпавшими грыжами” — это же очень яркие мечты. И очень специфические. Кажется, что отставным полковникам не столько хочется отвезти памятник на прежнее место, сколько замучить до смерти всякую нечисть. Ведь найти тех, кто подвешивал и пачкал, — возня долгая и, может быть, безнадежная. А мучить хочется сейчас.
Главное, чтоб безнаказанно.
Нарисованы не борцы, а убийцы. Именно погромщик первым условием ставит собственную безнаказанность. Он не рискует собою никогда. На баррикады не идет, под пули не идет. Ему желательно тысячной толпой ловить нечисть по квартирам. Где дети, старики, женщины. И где мужчина скорее всего не окажет — в страхе за детей — ни малейшего сопротивления. * * *Новый курский губернатор Александр Михайлов, ликуя в день своей победы, сказал:
“В Курской области решались проблемы не просто Курской области. Это был пробный камень для целого ряда вещей. Знаете, что такое Всероссийский еврейский конгресс? Сегодня мы имели дело не просто с личностью, а с этой организацией. И мы их здесь победили. Я думаю, это симптоматично и говорит о том, что для России сегодня начнется освобождение от всей этой скверны, которая накопилась за десять лет. Здесь мы с президентом союзники. Владимир Владимирович русский человек. И я тоже. А у Руцкого, если кто не знает, мама — чистокровная еврейка, Зинаида Иосифовна”.
Михайлов сразу обошел Макашова по всем статьям. Макашов, во-первых, Альберт. Имя крайне сомнительное, хуже даже, чем отчество Вольфович. Уж мы-то, выросшие в СССР, знаем-понимаем, что никаких русских Вольфов не бывает. Даздраперма может быть русской от энтузиастов-родителей, у которых девочка появилась под майские праздники, а Вольф — нет.
Во-вторых, внешне Макашов еще менее русский, чем его имя. Внешне он типичный еврей.
В-третьих, у Макашова есть ужасное пятно на его борцовской биографии. В свой звездный час, когда он с балкона Белого дома призвал “выбить жидов из Останкино”, в этот самый миг за его спиной стоял человек, подписывающий свои указы так: “Президент России Руцкой”.
Для Макашова Руцкой был безоговорочно президент и автоматически верховный главнокомандующий. А для строгого Михайлова Руцкой — полукровка, нечисть, член жидовского заговора. А для сомневающихся Михайлов приводит неотразимый аргумент: “Мамаша его — чистокровная еврейка”.
Интонация Михайлова (а все это он, искренний человек, говорил в видеокамеры), интонация его была даже слегка недоуменная. Мол, что еще объяснять? Если мать — чистокровная жидовка, значит, сын ее “по ихним законам” — еврей. А ежели он еврей — значит, заговорщик, губитель России.
Все это, конечно, чистокровный, стопроцентный фашизм. Только Гитлер считал евреев врагами Германии, а Михайлов — России.
Беда жителей Курской губернии, однако, не в том, что они выбрали антисемита. Беда их в том, что они выбрали дурака. Умный губернатор (будь он сто раз антисемит) не стал бы ставить президента в идиотское положение.
А этот: мы с Путиным — русские люди! мы уничтожим эту нечисть... Он не говорит “жидовскую”, но смысл слов, слава Богу, ясен. Если “мы, русские, уничтожим” — значит, нечисть не русская. А дальше, чтоб не оставить сомнений, Михайлов разъясняет про чистокровную Иосифовну — мать Руцкого.
А ведь Иосифовна могла бы гордиться. Ее сын, пока не связался с политикой и не стал конвертировать ее в экономику, был летчик, Герой Советского Союза.
Когда услышал по телевизору от Михайлова про чистокровную Зинаиду Иосифовну, сразу захотелось послать две одинаковые телеграммы с текстом Михайлова. Одну — Наине Иосифовне, добавив от себя одно слово “поздравляю”, другую — Генеральному прокурору Устинову: мол, не сообщит ли он номер уголовного дела, возбужденного против нового губернатора Курска по статье о разжигании национальной розни.
То, что сказал Михайлов, — стопроцентная (чистокровная) уголовщина. И Генеральный прокурор должен был возбудить уголовное дело.
Но этого не будет.
Михайлов не изобрел ничего. Ничего нового не сказал. Он усвоил модную идею и — попросту — приложил ее к своей практике: к борьбе с Руцким за должность.
Возможно, Генеральный прокурор не возбуждает уголовные дела потому, что самому близки эти взгляды? Он — сочинский прокурор — лучшие годы под “батькой Кондратом”. А краснодарский губернатор Кондратенко никогда не скрывал своих взглядов, вполне уголовных, публично декларировал борьбу с жидами, но никогда не преследовался по закону.
Кто же мог придерживаться иных воззрений на национальный вопрос, если хотел сделать успешную карьеру при (под) Кондратенко?..* * *Дело не в евреях.
Дело в другом.
1. Прокурор, нарушающий закон, — преступен в квадрате. От вора, от бандита мы не ждем ни защиты, ни соблюдения законов. А прокурор именно должен бороться с преступниками. Если он сам преступник — значит, нам на него рассчитывать не приходится.
2. Немцам тоже казалось, что евреи — гадость и с ними надо покончить. К чему в конце концов приводят такие затеи, немцы узнали очень скоро. И теперь малейшее шипение фашизма выводит на улицы Германии стотысячные шествия.
В США Гор, идя на выборы, взял себе в вице-президенты Либермана — ортодоксального (демонстративного) еврея. В Берлине на митинг, посвященный памяти жертв погрома, вышло сто тысяч человек во главе с президентом, канцлером и депутатами парламента.
Ни то, ни другое у нас невозможно. Даже невообразимо. Вот только деньги мы почему-то просим именно там — в США, в ФРГ...
И Путину уже приходилось и, очевидно, еще придется выслушать “недоумения” друзей по “большой семерке”. И отвечать бестактным иностранным журналистам на пресс-конференциях. Одно дело сказать, что не дозвонился, а другое — объяснить, почему Генеральный прокурор не замечает расизма.* * *Интересное совпадение. Как только у Израиля обостряется нужда в солдатах, так у нас в России обостряется антисемитизм. Причем не бытовой, а чиновный. То есть антисемитизм на высшем уровне.
Глядя, как Макашов — депутат Государственной Думы, лидер офицерского движения, которое он по иронии судьбы унаследовал от еврея, генерала Рохлина... Глядя, как Макашов поносит жидов, глядя, как телеканалы поносят Макашова, порой казалось, что это прекрасно налаженная работа. Что никакой вербовщик не сманил бы в Израиль столько евреев, сколько туда отправил депутат Государственной Думы. Получал ли Макашов за это деньги напрямую от израильтян, не знаю.
Однако известно, что на одном дипломатическом приеме несколько военных атташе из арабских стран высказывали (матерно ругаясь с ужасным акцентом) крайнее недовольство деятельностью Макашова, которая, по их профессиональному военному мнению, укрепляла Израиль.* * *Нам не везет с генпрокурорами. От Степанкова сперва уплыли то ли в “Штерн”, то ли в “Шпигель” допросы членов ГКЧП, потом он вообще подорвал процесс, опубликовав книгу о расследовании. Ильюшенко, обвиненный в коррупции, сидел в “Лефортово”, упорно затягивая чтение дела и тем самым оттягивая суд. Скуратов, позор которого не в количестве проституток, а в том, что они оплачивались бандитскими деньгами. И вот — Устинов.
У некоторых чиновников все на лице написано. Не притворяйтесь хоть сами перед собой, уважаемые читатели. Если б вы искали себе верного друга, честного защитника, — вы бы вряд ли выбрали человека с такой физиономией. Точно сказано: “После тридцати каждый сам отвечает за свое лицо”. Ну очень всё видно.
Дело не в красоте черт. Лицо Сахарова некрасивое, но выражение лица не позволяет и думать, что он брал взятки. А у этих выражение лица такое, что кажется: без этого они и дня не проживут.
Где же взять прокурора? Тот, кто сделал карьеру при Степанкове, Ильюшенко, Скуратове, заведомо не годен. Не годятся сочинские, кавказские, приморские, уральские... Уж скорее в тихом городке, без промышленности и без нефтяных месторождений, найдется честный прокурорский работник... Или выписать из-за границы?..
А фашисты должны сидеть. Если не в тюрьме, то дома, на пенсии.
