Появление звезд оперно-балетной сцены на подмостках драматического театра сегодня уже совсем не экзотика. За последние лет восемь крепкий драматический орешек пытались погрызть Галина Вишневская, Елена Образцова, Наталья Макарова, Илзе Лиепа. На днях к этой элитной компании прибавилась еще одна “стар” — Людмила Семеняка. Бывшая прима-балерина Большого театра выступила в театре “Школа современной пьесы” в спектакле “Прекрасное лекарство от тоски”. (Драматург Семен Злотников, режиссер Иосиф Райхельгауз.)
Пересказать сюжет и смысл драматургического опуса, придуманного Злотниковым, который Семеняка разыгрывает в паре с Альбертом Филозовым, дело почти невозможное. Ясно, что подобное творение надо было искать очень долго. Это “Лекарство” — леденящий душу рассказ о том, что приключилось с двумя хорошими людьми, Лерой и Сашей, в прошлом успешным танцевальным дуэтом. Начинается все с того, что они почему-то хотят отравиться. Почему, непонятно. То ли жизнь не сложилась, а может быть, быт заел, то ли танцевать хочется, а не приглашают, то ли что еще. Потом уже совсем ничего не ясно.
Вроде отравились и умерли и высоко на небесах ведут нудные разговоры про любовь; а может быть, наоборот, душой и всем телом живые, а отравление — это чтобы попугать себя и зрителей. Но зритель нынче не из пугливых, ему подавай действие. А его нет. Зато есть истерические всхлипы, фальшивые вскрики, бессмысленная беготня по сцене. Или вдруг всплывает в воспоминаниях героев туманная дочка, которая обитает в Лондоне, и почему-то они ей не хотят звонить; а еще подруга Аня, что живет со старым мужем в Париже и при этом очень счастлива. В общем, любит драматург всякую красивость, европейские столицы и балет тоже.
Декорационное оформление тоже позаимствовано из мира балета. Балетный станок и вращающиеся зеркала по заднику сцены — это репетиционный класс в миниатюре. Декорации — первая удача спектакля, но не единственная. Неизвестно только, кто автор декорационной идеи, поскольку в программке стоят сразу три автора — Борис Лысиков, Маша Хазова (дочь постановщика спектакля) и консультант по зеркальным эффектам Игорь Кио. Вторая удача настигает спектакль лишь в самом конце, когда звучит музыка Альфреда Шнитке. И Семеняка с Филозовым танцуют. В музыке Шнитке есть все: излом, горечь, боль. Все то, чего нет в спектакле, и эти три минуты, что она звучит, пронизаны настоящим драматизмом. А до этого сплошь скука и фальшь.
У Людмилы Семеняки есть данные для драматического театра — темперамент, нервность, пластичный внешний облик. Не оказалось рядом того, кто смог бы вылепить из нее драматическую актрису. Но, если неспособность Семеняки создать живой сценический образ простительна, то неестественность Альберта Филозова оправдать трудно. Его пафос, чрезмерная жестикуляция из разряда студенческой самодеятельности. Как трудно разглядеть в спектакле режиссуру Иосифа Райхельгауза. Развести двух артистов по сцене, чтобы они случайно не столкнулись лбами, с этим у режиссера все нормально. А вот другого — детальной разработки ролей, умения выстроить мизансцены и спрятать за ними неопытность дебютантки, тщательно поработать с ней над сценической речью и голосом — подобного искусства и близко нет.
