Судьба играет человеком... В понедельник, в 18.40, в момент взрыва, на станции метро “Белорусская” Кольцевой линии были сотни людей. Среди них — корреспонденты Службы информации “Московского комсомольца” Сергей Самойлов и Евгения Бородина. Естественно, случайно — они ехали по своим делам, как миллионы других москвичей в вечерний час пик. И им, как и другим, пришлось пережить весь ужас позавчерашней трагедии.
Сергей и Женя выполнили свой профессиональный долг: вышли из метро и по телефону сообщили в редакцию о случившемся (первым информацию о трагедии на “Белорусской”, уже через 8 минут после взрыва, передало именно информационное агентство “МК-Новости”), а потом — вернулись на станцию.: помочь раненым и узнать все подробности очередного теракта в Москве.
“ВСЕ БЕЖАЛИ, А ОН ИНТЕРЕСОВАЛСЯ ГАЗЕТАМИ”
Продавец оптики Оля из перехода:
— Грохот был такой, что я подумала: сейчас все рухнет, и конец. Моя напарница в это время тоже торговала оптикой, еще ниже по переходу. Она оказалась ближе всех к взрыву, метрах наверное в 20. Когда она поднялась к нам, была вся бледная, даже зеленая от шока. Между прочим, к моей соседке — она сейчас сменилась — сразу после взрыва подошел какой-то подозрительный тип, как будто захотел газеты посмотреть. А мимо как раз милиционеры шли. Он ее спрашивает: “Ну что, прошли менты?” Она его не поняла, хотела что-то сказать, а он пробормотал: “Молчи, сука!” И сразу исчез. Мы еще обратили на него внимание: небольшого роста, крепкий, весь в камуфляже, глаза какие-то красные, бегают. Может, он и подложил бомбу?
ТЕРАКТ ПОД ЛАВКОЙ
Сергей САМОЙЛОВ:
— Я ехал в поезде в сторону станции “Комсомольская”. На “Белорусскую” состав прибыл в 18.39. Двери открылись, одни пассажиры вышли, другие зашли... Диктор успел сказать только “Осторожно...”, как станция сотряслась от страшного грохота. Про “...двери закрываются” никто не услышал. Сам поезд тряхнуло, будто в него с обеих сторон врезались такие же составы. Сдавило уши, не стало воздуха... Потом был дым, едкий, с серным запахом, — им заволокло всю станцию. Стало темно и страшно. Люди выбегали из поезда, сбивая друг друга на платформе. Сверху еще продолжала осыпаться штукатурка. Пелена из пыли и дыма стояла такая плотная, что в трех метрах уже нельзя было разглядеть соседа. Задыхаясь, пассажиры кинулись в сторону эскалатора и лестницы. Послышались плач и крики: “Помогите!”
Навстречу мне под руку с каким-то мужчиной, хромая, вышла девушка. Правая сторона лица у нее была вся в крови, волосы всклокочены, руки дрожали, на глазах слезы... Я помог усадить ее на ближайшую лавочку, еще кто-то протянул ей мужской клетчатый носовой платок. Первый ее вопрос был: “Сильно?” “Нет”, — чтобы хоть как-то ее успокоить, соврал я. У пассажирки (позднее выяснилось, что это 25-летняя Оксана Егорова) были рассечены правая бровь и скула, до колена располосована брючина джинсов, правая нога сильно обожжена.
В этот момент я увидел мою коллегу Женю Бородину. Вдвоем мы подошли к месту, где прогремел взрыв. Оно оказалось с левой стороны от лестницы перехода, ведущего на Замоскворецкую линию. Мраморная скамья была выворочена из платформы полностью. От лавки, судя по осколкам, осталась только треть. Каменную чашу с плафоном освещения, находившуюся прямо над скамьей, прорезали две огромные трещины. Лепестки светильника исчезли.
Любопытных от места взрыва стал отгонять гражданин в штатском, представившийся сотрудником органов. Он был слегка подшофе, но действовал уверенно. Вскоре у него нашлись добровольные помощники, которые тоже начали отгонять зевак.
Первый сотрудник правоохранительных органов, сам перепуганный не меньше пассажиров постовой милиционер, спустился на платформу минуты через две, когда дым уже почти рассеялся. Он был растерян и явно не очень представлял, что делать в этой ситуации. Его попросили вызвать “скорую помощь” пострадавшей. Бледный страж порядка вернулся минут через 7 и, беспомощно разводя руками, промямлил: “Там занято, никто не берет трубку...” “Как так занято?!” — возмутилась дежурная по эскалатору, женщина лет 50, и куда-то убежала. Возвратившись, она обнадеживающе сообщила, что сюда уже направлены три экипажа “скорой”.
Потом подъехали спасатели, пожарные и представители спецслужб. Нас проводили в комнату милиции станции “Белорусская”-кольцевая. Здесь уже были другие пострадавшие: мужчина лет 35 и двое мальчишек. Их как раз допросили, и врачи “скорой” повели ребят к машинам. У 13-летнего Сергея Серебрякова оказалась повреждена правая ступня, и сам идти он не мог. 11-летнему Вагэ Кочаряну повезло больше, его только оглушило. Обоих мальчишек направили в 9-ю детскую больницу. 42-летнего Петра Алексеевича Евсеенко с ранением шеи и затылочной области отвезли в Боткинскую больницу, а Оксану Егорову — в Склиф.
Евгения БОРОДИНА:
Где-то в половине седьмого я оказалась на “Краснопресненской”. Смотрю на перронные часы — 18.38. Состав подошел примерно минуту спустя. Вагоны были забиты, и я с трудом пробралась к противоположным от входа дверям. Поезд останавливается на станции “Белорусская”. И тут — сильный хлопок. Кажется, будто состав проседает. В вагоне гаснет свет, и я теряю чувство времени. Ощущение такое, словно поезд остановился в темном туннеле. Недолгая пауза, а потом в другом конце вагона начинают истошно кричать женщины.
Думаю о том, что поезд взорвался, и теперь уже из вагона никогда не выбраться... Но двери открываются. Люди бросаются к выходу. Паника, беготня, шум... Знакомый зал наполнен дымом, гарью и пылью. Десятки подошв растаскивают штукатурку, и вскоре пол становится белым.
Очевидцы вспоминают, что под лестницей сначала сверкнул огненный столб шириной около 40 сантиметров и высотой приблизительно в метр, а потом раздался взрыв. Контузило мужчину — обломок мрамора угодил ему в шею. Другого пассажира взрыв всего лишь оглушил. На лице пострадавшей женщины тоже следы крови, кроме того, ей опалило волосы и ресницы и обожгло правую ногу — видны рваные, вернее, расплавленные колготки. Она спокойно сидит на скамейке в центре зала. “Я видела только огненный шар. Потом сразу повалил дым, и все побежали”, — делится впечатлениями пассажирка.
“БЕЛОРУССКАЯ” ВЫДЕРЖИТ ДАЖЕ АТОМНУЮ БОМБУ
Над станцией метро “Белорусская” висит какой-то злой рок. Первый раз ЧП здесь случилось свыше полувека назад — в 1941 году. Бомба фашистов угодила прямо в магистральную водопроводную трубу, и станцию чуть не затопило. Спасти ее удалось просто чудом...
Старожилы метрополитена до сих пор вспоминают тот день. Вода затопила площадь Белорусского вокзала и хлынула в вестибюль станции, где были люди. О героизме работников метрополитена потом ходили легенды: они направили воду мимо вестибюля — под железнодорожный путепровод. А потом откачали ее с помощью водоотливных установок. Попутно по просьбе военных пришлось спасать от потопа расположенный поблизости командный пункт.
Станцию метро “Белорусская”-радиальная открыли для пассажиров в 1938 году, кольцевая же начала работать уже после войны, в 1952-м. А так как метрополитен тогда считался скорее бомбоубежищем, чем средством перевозки пассажиров , то и строили его в расчете на самые сильные удары судьбы...
Кольцевая “Белорусская” принадлежит к когорте “станций дворцового типа”. Это станция т.н. глубокого залегания (находится на глубине 35—50 метров под землей). Сделана она из высокопрочных чугунных тюбингов диаметром 9 метров (станции мелкого залегания делают из сборного железобетона, тоже прочного). В сечении станция представляет собой три кольца: по боковым ходят поезда, а в среднем находится вестибюль для пассажиров.
Как заверили корреспондента “МК” в Метрогипротрансе, любая станция метро выдержит даже ядерный взрыв. Но только в том случае, если рванет снаружи. От 200 граммов тротила ни одна станция метро точно не развалится.
Вчера метрополитеновцы подсчитали ущерб: разрушена одна мраморная скамейка, разбиты подвесной светильник в виде каменной розы и 10 квадратных метров остекления служебно-технических помещений.
“Обидно, как за ребенка”, — признаются в Московском метрополитене. К “Белорусской”-кольцевой всегда было трепетное отношение. Станция задумывалась как символ русско-белорусской дружбы, а последнее резкое потепление отношений между Москвой и Минском даже стало предметом шуток для работников столичной подземки. “Может, кто Лукашенке решил насолить?” — смеются они.
Увы, знаменитых зодчих, проектировавших “Белорусскую” в начале 50-х — Таранова, Абрамовой, Марковой, Быковой, — уже нет в живых. А вот те, кто потом холил и лелеял подземный дворец, живут и здравствуют. Архитекторы рассказали “МК”, что мрамор на “Белорусскую” везли с Урала, с месторождения Коелга. Также из мрамора сделаны вазы-светильники. Пол изначально был выложен керамической плиткой и имитировал ковер с белорусским национальным орнаментом. Но несколько лет назад его пришлось заменить гранитом: толпы пассажиров “затерли” ковер.
У скамеек на “Белорусской” тоже своя история. Тогда не предполагали, что метро станет столь популярным, и лавочки легкомысленно ставили вдоль всего перрона. Сейчас на новых станциях, где в час пик яблоку негде упасть, устанавливают лишь по две скамьи — у первого вагона поезда с каждой стороны. Так что внеплановому исчезновению одной лавки на “Белорусской” даже рады. “Хотя жалко, конечно, — вздыхают сотрудники сабвея. — Восстановить ведь сиденье не удастся. Просто положим гранит”.
ВРАЧЕЙ НЕ ПУСКАЛИ К МЕСТУ ВЗРЫВА
В большинстве последних терактов московским медикам сложно не столько оказать помощь пострадавшим, сколько... добраться до места трагедии. Не стал исключением и взрыв на “Белорусской”. Водителям машин с красными крестами пришлось демонстрировать чудеса ловкости, чтобы как можно быстрее прибыть на площадь Тверской заставы.
Звонок на “03” поступил в 18.49. Звонили из вестибюля станции “Белорусская”-кольцевая со служебного телефона. “У нас рухнула стена, пострадали три человека” — такую информацию дали сначала работники метро. О взрыве тогда еще никто не догадывался.
18.58. Первая бригада “скорой” прибывает ко входу в метро. Медики умудрились пробиться на Тверскую заставу сквозь пробки и снегопад менее чем за 10 минут. На следующее утро этому даже отказывались верить в Комитете здравоохранения, тем более что машина Центра экстренной медпомощи сумела попасть на место происшествия лишь через 40 минут.
19.00. Врачи спускаются в метро. На перроне выясняется, что жертв, к счастью, немного. Вообще, как отмечают медики, из всех терактов последних лет позавчерашний — самый бескровный. Разлет обломков небольшой, взрывчатка не была начинена “убойными” гвоздями и шурупами, ударная и тепловая волны пошли по полу... Поэтому граждане получили в основном сотрясения, контузии, легкие ожоги ног и голеней. Ближе к ночи появился полный список пострадавших:
Оксана Егорова, 25 лет, ожоги ног, ссадины, госпитализирована в НИИ им. Склифосовского;
Сергей Серебряков, 13 лет, сотрясение мозга, госпитализирован в 9-ю детскую больницу;
Вагэ Кочарян, 11 лет, сотрясение мозга, госпитализирован в 9-ю детскую больницу (позднее отпущен с отцом под расписку);
Петр Евсеенко, 41 год, контузия, осколочные ранения головы, госпитализирован в больницу им. Боткина;
Мария Галицкая, 18 лет, сотрясение мозга, госпитализирована в НИИ им. Склифосовского;
Евгения Остроухова, 42 года, минно-взрывная травма, госпитализирована в больницу им. Боткина;
Елена Швечкова, 23 года, сотрясение мозга, ожог туловища (5%), госпитализирована в НИИ им. Склифосовского.
Пострадавшие Мишина и Комиссарова после осмотра от госпитализации отказались. А уже ночью список пострадавших увеличился. 25-летний мужчина с ожогами 3% тела поехал в Склиф, 53-летняя женщина с сотрясением мозга — в больницу им. Боткина. Две другие дамы просто не перенесли нервного перенапряжения: у одной обострилось старое заболевание, у другой случился гипертонический криз. А 46-летний гражданин, прохрипев в трубку, что получил тяжелейшие ранения и вот-вот умрет в своей квартире, при ближайшем рассмотрении оказался в стельку пьян.
“Сработали нормально, — говорят медики. — Только по городу проехать невозможно”. Врачи жалуются, что из-за нехватки водителей им сейчас зачастую выделяют обычные разъездные машины с надписью “Медслужба” — такие обычно развозят по домам участковых врачей. И если уж “скорой” с мигалкой и сиреной дорогу не уступают, то о скромных “безголосых” “Волгах” и говорить не приходится. Если так пойдет дальше, скоро врачам придется уже не выезжать, а выходить на очередной взрыв. На своих двоих все равно быстрее...
ПОСТРАДАВШИХ ОТКАРМЛИВАЮТ МАНКОЙ
13-летний Сережа Серебряков — единственный ребенок, серьезно пострадавший от взрыва на станции метро “Белорусская”. Второго мальчика, Вагэ Кочаряна одиннадцати лет, отец забрал под расписку в тот же вечер. А вот Сережа находится в детской клинической больнице №9 им. Сперанского уже вторые сутки.
По иронии судьбы, в понедельник вечером Сережа возвращался домой из поликлиники, где проходил курс физиотерапии после перенесенной болезни, и оказался на “Белорусской” за несколько секунд до взрыва.
— Я стоял на платформе. Вдруг — вспышка, полетели искры и закричали люди. Свет не погас, но все было заполнено серым дымом, сильно запахло серой. Посыпались камни. Четыре или пять человек лежали на полу. У меня в руках был журнал... Я бросил его и побежал к выходу. Эскалаторы не работали, пришлось подниматься наверх пешком.
— Ты сильно испугался?
— Да, — честно ответил Сережа. — Ведь взорвалось-то рядом!
Каменный обломок ударил Сережу по ноге. Он добежал до выключенного эскалатора, поднялся наверх и зашел в милицейский участок. Через несколько минут приехала первая “скорая”, и мальчика забрали в больницу.
— Сейчас мне уже не страшно. Просто неприятно, — говорит тринадцатилетний Сережа.
По словам врачей, его состояние сейчас “ближе к удовлетворительному”. У мальчика — перелом лодыжки, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга и множественные ссадины обеих голеней. На тонких детских пальцах — зеленка. В палате кроме Сережи еще двое ребят. У кровати одного из них на табуретке — шахматная доска. Есть в палате и телевизор.
Первую ночь в больнице Сережа спал нормально — ему дали обезболивающее. Врачи сразу же сообщили о случившемся Сережиным родителям (они, кстати, работают в мэрии). Папа и мама как раз навещали его, когда Сережа давал интервью корреспонденту “МК”.
Врачи считают, что Сергею Серебрякову повезло: в момент взрыва мальчик, по его словам, стоял буквально в полутора метрах от злополучной лавочки. По прогнозам медиков, если все пойдет как надо, недели через две Сережа Серебряков сможет вернуться в школу, в свой восьмой класс.
* * *
В справочной клинической больницы им. Боткина с утра “завис” компьютер. Дама в окошке, выдающая справки о пациентах, на все расспросы только беспомощно разводит руками. А в приемном отделении информация о пострадавших на “Белорусской”, поступивших в эту больницу, охраняется строже, чем военная тайна.
Как удалось все же выяснить, “взрывники” (пострадавшие от взрыва на врачебном жаргоне) с “Белорусской” чувствуют себя сносно. Основные травмы — ушибы затылочных костей и барабанных перепонок. И у всех — ссадины нижних конечностей.
41-летний Петр Евсеенко еще не знает, что накануне стал “телезвездой”: его показали сразу несколько каналов. Тот самый крепкий мужчина в черной кожаной куртке, который, прижимая к шее окровавленный носовой платок, забирается в машину “скорой помощи” и укладывается на кушетку...
Сначала Евсеенко отвезли в реанимацию, но уже ночью перевели в травматологическое отделение. Современная палата, залитая зимним солнцем. Нянечка развозит завтрак и ласково спрашивает: “Геркулес или манку? Чай или какао?..”
У Петра ушиблен затылок, задета шея. Он плохо слышит: контужен. Из подключичной вены торчит катетер.
— Как себя чувствую? Да неплохо — раз самостоятельно вышел из метро... Я ехал с работы, перешел на “Белорусскую”-кольцевую и уже подходил к платформе, когда сзади рвануло. Потому и все повреждения у меня тоже сзади. Толком ничего не видел...
В том же отделении лежит и 42-летняя Евгения Остроухова. Родные уже знают о произошедшем — скоро должны привезти халат и тапочки. А пока у постели Евгении стоят зимние полусапожки, в которых ее доставили с места происшествия.
Евгения Викторовна трудится специалистом-экспертом в Исполнительном комитете Союза Белоруссии и России. Около 19 часов, как обычно, возвращалась с работы.
— Ехала по кольцу, вышла на “Белорусской”. Иду к поезду — и тут, справа, взрыв. Я зажмурила глаза от вспышки и присела. Испугаться особо не успела. Не помню даже, подошел ли мой поезд... Берет куда-то улетел... Я поняла, что нет сил выйти из метро, села на лавочку и стала дожидаться, когда врачи меня заберут.
У нее бледное лицо в царапинах от разлетевшейся гранитной облицовки, вокруг правого глаза — синяк, а на свитере отчетливо видны следы крови. Врачи считают, что эта пациентка серьезно не пострадала, но понаблюдать за ее состоянием некоторое время необходимо.
ОПЕРАТИВНИКИ ИЩУТ ХУЛИГАНОВЧеченцы
В Московской городской прокуратуре нам заявили, что сейчас правоохранительные органы отрабатывают все возможные версии взрыва: от “чеченского следа” до “шизофреника-пиромана”. Правда, спецслужбы почти сразу исключили экономическую подоплеку происшествия (напомним, что как раз “коммерческая” версия осталась основной в расследовании взрыва на Пушкинской площади летом прошлого года).
При исследовании возможных мотивов преступления специалисты исходят из того, что люди, заложившие взрывчатку, похоже, не стремились к массовым жертвам. Сила взрыва была небольшой, к тому же удар приняла на себя намертво прикрепленная к полу мраморная лавка, под которую было заложено самодельное безоболочное взрывное устройство с замедлителем, мощностью 300—400 г в тротиловом эквиваленте. Профессиональные террористы поступили бы иначе.
Как известно, любая террористическая акция — действие публичное и направленное на запугивание населения. Практика показывает, что террористы всегда “оставляют автограф” — берут на себя ответственность и таким образом дают понять мировой общественности, что правительство страны вынудило пойти их на “крайние меры”. Исходя из этих соображений, сыщики не рассматривают традиционную “чеченскую” версию как основную. Хотя и не отметают ее полностью.
Хулиганы
Именно ее озвучил вчера заместитель начальника Главного управления уголовного розыска МВД РФ генерал Валерий Беев.
“Мы исходим из обстоятельств, судим по результатам и последствиям взрыва, по месту “закладки” взрывного устройства, — сказал генерал. — С одной стороны, эта скамейка спасла людей, забрав на себя всю силу взрывной волны, а с другой стороны — разлетевшись на мелкие куски, создала дополнительную угрозу жизни людей”. Именно от осколков мрамора (наряду с ожогами и контузией) в основном и пострадали люди.
Вот эта-то закладка под мраморную плиту, да к тому же еще и безоболочного взрывного устройства, и дает возможность судить специалистам о возможной личности преступника, его опыте и цели преступления. “Профи” как минимум учел бы эффект защитной функции плиты.
Стоит вспомнить, что в 1996 году, во время взрыва на Котляковском кладбище, когда погибли лидеры Фонда инвалидов войны в Афганистане, именно стальная плита спасла от еще большего количества жертв. Как и на “Белорусской”, она приняла на себя основной удар взрывной волны.
Конкретного подозреваемого в “хулиганстве” у представителей спецслужб пока нет. Идет активный сбор улик, поиск и опрос свидетелей и пострадавших, восстанавливается хронология событий. Известно, что за 20 минут до взрыва мимо этой скамейки проходил постовой милиционер, дежуривший на станции. По его словам, он не заметил ничего особенного. Никакой сумки под лавкой еще не было. К сожалению, видеокамеры, установленные на станции метро, просто не могли ничего зафиксировать, поскольку в их объективы этот участок не попадает.
Есть уже один свидетель, который видел возможного исполнителя теракта, который вел себя очень суетливо и тем запомнился. К сожалению, описать этого человека свидетель не смог. Однако он сумел запомнить часть номера машины, в которую сел подозреваемый.
Случайность
Вполне возможно, что взрыв вообще не планировался и все произошедшее — случайность. Преступник мог испугаться чего-то или кого-то — поэтому и “сбросил” опасную сумку под лавочку. А взрыв должен был произойти в другом месте, например, в вагоне метро. В час пик это принесло бы совершенно другой результат, тем более на Кольцевой линии.
На обоснованность такой версии указывают несколько факторов. Во-первых, все те признаки, которые говорят о непрофессионализме террористов. Во-вторых, почти полная идентичность с другим взрывом — 11 июня 1996 года в вагоне метропоезда на перегоне между станциями “Тульская” и “Нагатинская”. Тогда пострадало 16 человек, из которых 3 погибли на месте и 1 скончался позже. Оба эти случая похожи и по силе заряда, и по типу взрывного устройства. К сожалению, то преступление так и осталось нераскрытым, но и тогда эксперты не исключали “случайный” вариант.
Пироман
Не исключено, что “Белорусскую”-кольцевую взорвал маньяк-пироман, т.е. человек, помешанный на пожарах. Известно, что сработавшая в метро взрывчатка была настолько проста в изготовлении, что бомбу вполне могли собрать в домашних условиях. Все необходимые для этого компоненты можно купить на рынке.
По словам психиатров, маньяку все равно, куда заложить взрывчатку и какие будут последствия — главное, чтобы сработало. При этом совершенно необязательно, что человек, изготовивший бомбу, невменяемый. Он может быть вполне адекватным, но иметь при этом непреодолимую тягу к взрывам.
Умелец-одиночка
Аналогичный теракт был совершен в Москве в декабре 1994 года, когда взрыв прогремел в рейсовом автобусе 33-го маршрута на конечной остановке “ВДНХ-Южное”. Тогда тоже обошлось минимальными потерями, поскольку все пассажиры к моменту взрыва уже покинули салон. Слегка пострадал лишь водитель автобуса — взрывной волной его выбросило из кабины. Сам автобус и стоящий рядом троллейбус превратились в груду металлолома.
Террориста, устроившего этот взрыв, отыскали лишь через два года. Им оказался некий Владимир Воробьев, 41-летний военный пенсионер, служивший ранее в Военно-воздушной академии имени Жуковского. В академии Воробьев был известен своей слабостью к взрывчатым веществам. Еще будучи студентом Киевского военного училища, он ради забавы смастерил взрывпакет и пытался выбросить его из окна общежития. По роковой случайности взрывчатка взорвалась прямо в его руке, после чего пиротехнику ампутировали ногтевые фаланги на двух пальцах правой руки.
По словам Воробьева, ему угрожал убийством предприниматель из Грозного. Пытаясь избежать расправы, Воробьев согласился на предложение чеченца совершить любой теракт в Москве, чтобы “запугать население” и “обратить внимание властей на чеченскую проблему”.
Был на самом деле чеченец или нет — установить не удалось. Однако точно известно, что умелец собственноручно изготовил у себя дома радиоуправляемое взрывное устройство из 400 г аммонита. Воробьев долго думал, куда же подложить взрывчатку. Как вариант он рассматривал и Московский метрополитен. Но выбор остановил на рейсовом автобусе. Вечером 27 декабря 1994 года он сам сел в этот автобус, привел взрывчатку в рабочее состояние и положил ее между сиденьями у правого заднего колеса. На конечной он вышел и, удалившись на безопасное расстояние, взорвал бомбу с помощью дистанционного управления. Мощность взрыва была эквивалентна 250 г тротила.
В обвинительном заключении тогда говорилось, что “обвиняемый получил указание совершить взрыв в Москве в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения и оказания воздействия на принятие органами власти РФ решения об отказе пресечения попыток выхода Чеченской Республики из состава Российской Федерации”.
Всех очевидцев трагедии просят звонить по тел: 200-89-24, 200-97-45
