В ближайшие дни исполнится 100 лет “Трем сестрам” Чехова. К юбилейной дате поспела премьера в “Современнике”, став четвертой в команде столичных “Сестер”.
Новая постановка Галины Волчек вызвала довольно большой ажиотаж — зрительский, средств массовой информации и столичного бомонда. Если продвинутым театралам интересно сравнить новых “Сестер” со старыми, поставленными на Чистых прудах в 80-е годы, то бомонд потянулся к классике в силу публичности своего имиджа. В результате чего журналисты вынуждены были фиксировать то, что происходило на сцене и в зале одновременно.
Итак, в зале “Современника” присутствовали известные телеведущие, актеры. Но все смотрели на центр десятого ряда, где были Алла Пугачева с Филиппом Киркоровым — оба в черном и в кепочках козырьком назад. Оставались до конца и в финале аплодировали стоя вместе со всем залом. За кулисами Алла Борисовна, повторявшая: “Не ожидала, не ожидала”, остроумно и трогательно проявила дружеское участие по отношению к руководству театра. Но об этом позже, потому что то, что происходило на сцене, было намного важнее и интереснее того, что праздные зеваки наблюдали в публике.
На сцене — три сестры в мужском окружении. Простая история, придуманная Чеховым, известная своим печальным финалом, начинается шумно и легко именинами Ирины — младшей сестры (Чулпан Хаматова). Но отчего-то праздничная легкость смутно тревожит и отчего-то веселье вот-вот, кажется, сорвется. Хотя все поют “Ах вы сени, мои сени”, снимаются на фото, говорят тосты, в которые сами не верят: “Для любви одной природа нас на свет произвела”. И тем не менее смутная тревога нарастает и к финалу первого акта поселяется в душе прочно, зафиксировав картинку: Чулпан Хаматова, подобрав ноги, сидит в кресле. “В Москву, в Москву...” — говорит тихо. Занавес закрывается.
Второй акт оставляет два чувства — тревоги и загадки, прочно связанные одно с другим. Из чего, из какого материала Галине Волчек удалось сделать материально неощутимое и невидимое чувство тревоги? Причем созвучное времени. Его нельзя сформулировать, можно только ощутить: тревога нарастает и взрывается истериками Ирины, потом Маши, потом... Как ни странно, сценографическая идея (Петр Кириллов) в виде прочного моста только укрепляет ощущение всеобщего непокоя. Замри, умри, воскресни и снова умри, и снова... — формула этой мостовой динамики.
Когда в России ставят “Трех сестер”, прежде всего оценивают игру актрис. В этом смысле можно сказать, что новые сестры Прозоровы из “Современника” — замечательная тройка. Дроздова — Сенотова — Хаматова, молодые и красивые, могут смело претендовать на лидирующие позиции в чеховской столичной эпопее. Чего нельзя сказать об их мужском окружении. Пока что сестрам в партнерстве соответствуют Геннадий Фролов (Кулыгин) и Валентин Никулин (Чебутыкин) из старого состава, а из молодого — Михаил Ефремов (Соленый), временами Илья Древнов (Тузенбах). Неожиданное открытие — Иван Волков в роли Андрея Прозорова, бывший мим из “Лицедеев”. Во всяком случае, угловатости и недотепистости его героя веришь больше, чем пафосности отдельных персонажей. И мало веришь костюмам, которые, увы, своим бытовизмом отстали от небытового прочтения пьесы.
После первого премьерного показа Галина Волчек расстроилась оттого, что первый акт потерял нужный темпоритм. Алла Пугачева обнимала ее и, как удав гипнотизируя снимающего фотографа, повторяла: “Не потеряли, не потеряли!”. И была права. Спектакль принимали прекрасно. “Бисовки” продолжались семь минут.
