Встречаются он и она. Мужчина и женщина. Одни глаза встречаются взглядом с другими, и оп-па — готово! Солнечный удар в сердце, затмение разума, девятый вал эмоций — любовь с первого взгляда...
А потом все как сто—двести—тысячу лет назад или вперед. Начинается история, интересная только для двоих. История их любви. Правда, нередки исключения: иногда тайна двоих становится достоянием многих. Когда чувства красивы, о них рассказывают легенды и слагают песни, если они трагичны, про них пишут в романах и снимают фильмы, и только пошлые отношения порождают сплетни и пересуды. А всерьез ими интересуются только адвокаты и судьи. По долгу службы.
Леди и бриллианты
Они встретились в Москве 8 лет назад, в конце 1992 года. Он — иностранец, гордящийся своими русскими корнями. Она по паспорту — русская, считающая себя наполовину полячкой, наполовину — армянкой.
Джон Хелмер, журналист, приехал в Москву из Австралии в 89-м. Его давняя мечта: пожить в России не как турист, а как равный среди равных. По матери Джон — русский. Он восхищался нашей культурой, традициями. Ему хотелось постичь тайную суть загадочной русской души. Но из-за языкового барьера круг его общения был ограничен такими же иностранцами, как он сам.
И вдруг Джон встретил ее. Красивая, остроумная, с массой интересных связей и знакомых в столичной тусовке, она поразила его с первого взгляда. А самое главное, Алена Долецкая прекрасно говорила по-английски. Джону, который мечтал поскорее обрусеть, встреча с такой женщиной показалась настоящим подарком судьбы.
— Я готовил серию статей о деятельности международной компании “Де Бирс”, которая занимается реализацией бриллиантов по всему миру. А Елена тогда работала в московском офисе компании, отвечала за связи с общественностью. Мы встретились на официальном приеме для прессы. Я плохо помню наш первый день вместе, запомнилось лишь то, что говорили только о бриллиантах. И в конце концов я заявил Алене, рядом с которой сидел за ужином в ресторане, что ненавижу бриллианты. Она улыбнулась и ответила: “А я люблю...” И я ей сразу поверил, у меня в голове так и отложилось: леди, которая любит бриллианты. Она и сама излучала энергию, свет, блеск. Невозможно было устоять против ее обаяния, — вспоминает семь лет спустя Джон Хелмер. — На следующий день я приехал в офис Долецкой без приглашения, сам не зная, о чем буду с ней говорить. Это был понедельник. Она выглядела грустной, чем-то расстроенной. Мы немножко поболтали о том о сем, и я вдруг решился пригласить ее на ужин вдвоем. Неожиданно для меня она сразу согласилась. Я ужасно обрадовался. Мне казалось, что это добрый знак. Что я ей тоже понравился с первого взгляда.
Мужчина с большими проблемами
Джон, как большинство влюбленных, ошибался, приписывая собственные мысли и чувства другому человеку. Позже его подруга призналась, что видела в нем лишь мужчину “с большими проблемами”. Незадолго до их встречи Джон похоронил близкого друга, который погиб в автокатастрофе. В больнице уже несколько лет находилась его неизлечимо больная жена. Обычно его из всех жизненных передряг вытаскивала любимая работа, в последнее время природной подвижности и оптимизма стало не хватать и он стал принимать лекарства. Но накануне встречи с Аленой и таблетки помогали слабо. Поэтому их знакомство он расценил как долгожданный свет в конце тоннеля жизненных невзгод.
У Джона были все основания полагать, что они с Аленой понимают друг друга. Ей тоже пришлось многое пережить до встречи с ним. Трижды замужем и столько же разведена. Последний муж покончил жизнь самоубийством. Детей нет, а биологические часы неумолимо отсчитывают скоротечное время.
— Мы встречались уже несколько месяцев, когда Алена неожиданно сообщила, что продала свою квартиру на Новом Арбате и ей негде жить, — вспоминает Джон. — Естественно, я предложил ей перебираться ко мне. Но квартира, которую я снимал под офис, была очень мала для двух человек, ведущих активный образ жизни, занимающихся карьерой. Там было тесно даже жить, не то что работать. И я сказал Алене, что хотел бы купить квартиру в историческом центре Москвы. Честно говоря, я давно мечтал о своем доме в России. Когда возвращаешься из командировки, хочется вернуться к родному очагу, а не в офис... Еще до покупки квартиры я решил, что ее обстановка и интерьер будут выдержаны в русском стиле. Собирать старые вещи, бытовую утварь, антиквариат я стал практически одновременно с оформлением документов на квартиру. Это не было простым коллекционированием. Мне хотелось в прямом смысле слова пустить корни в русскую землю. Я надеялся, что рано или поздно у меня будет свое родовое гнездо в Москве. Что я стану русским.
Семейное гнездо
Квартиру искали через агентства, знакомых и просто по объявлениям в газетах. Переговоры с продавцами вела Алена — Джон все еще плохо говорил по-русски. В конце концов они остановились на пятикомнатной квартире на Цветном бульваре, из окон которой были видны даже маковки кремлевских соборов. Это была бывшая коммуналка, обшарпанная, запущенная, мало пригодная для стильного интерьера. И тем не менее продавец потребовал почти 100 тыс. долларов.
После оформления всех формальностей Джон и Алена начали вить гнездо: потребовался капитальный ремонт и новые финансовые вложения. Расплачивался во всех случаях Джон. Хотя решали, чему быть или не быть в квартире, оба. Вот как об этом счастливом периоде жизни рассказывала в одном из своих более поздних интервью Алена: “...Мы с моим другом решили жить вместе и купили эту квартиру. Но поскольку мы оба — люди эксцентричные, то, питая друг друга идеями, стали валять дурака и доваляли до того, что получилась такая квартира, которая всех теперь радует. У нас был только один ценз — покупать вещи не дороже ста долларов, иначе не сдюжим. И вот я ездила по букинистическим, комиссионкам, к бабушкам, выкапывала из пыли и грязи сундуки, карнизы для штор, все это отмывала, приводила в чувство...”
Квартира и впрямь получилась замечательная. С фресками на стенах и по потолку. С массой милых затейливых вещиц из старины далекой, которые создавали свою ни с чем не сравнимую атмосферу уютного старомосковского дома. Именно то, о чем когда-то мечтал Джон. Даже фотографии их с Аленой далеких предков смотрели со стен настолько естественно, что казалось, будто это они сами когда-то, много лет назад, собирали библиотеку, ныне пожелтевшую от времени, и точно так же сиживали в этих уютных креслах, раскладывая пасьянс.
Кстати, комфортно в квартире на Цветном было не только призракам предков, но и наследникам Джона. На домашней видеозаписи шумное семейное застолье. В центре Джон и Алена, рядом сыновья Джона Тулий и Джейсон, друзья и родственники Алены. Под восторженное улюлюканье и аплодисменты в центр стола хозяйка ставит огромное блюдо с ягодой голубикой. После застолья гости разбредаются по квартире, сын Джона любовно комментирует каждую вещь, попадающую в видеообъектив: когда и где была куплена, для чего предназначена. В кабинете отца Тулий, не выдержав, признается: “Когда я вырасту и эта квартира перейдет по наследству мне, то я ничего здесь менять не буду. Я сохраню каждую вещь...” На записи видна дата — июль 1996 года. Тогда они были еще вместе, и они были счастливы.
Расстанемся друзьями
А уже в конце лета того же года Джон и Алена решили, что им лучше расстаться. Разрыв прошел цивилизованно: без истерик, скандалов и взаимных претензий.
— Когда мы познакомились, нас сблизило то, что мы были очень разные. Но когда началась совместная жизнь, это стало главным камнем преткновения. Я — демократ, мне нравится общаться с разными людьми, ездить в метро, ходить по улицам. Меня интересует все, что происходит в политической жизни России. Алена совсем другой человек. Она терпеть не может политику, общается только в избранном обществе, и для нее очень важно, сколько стоит человек. Например, Черномырдин для нее персона, потому что “он баснословно богат”, а его моральные качества ей безразличны. Из-за этого между нами постоянно возникала напряженность.
Напряженность становится видна даже посторонним. На другой семейной видеозаписи другое застолье уже на даче брата Алены, где она говорит ему о своих американских друзьях (о Джоне и его сыновьях): “пойди погуляй с ними в лесу, можешь их там и оставить...”
С середины 1995 года Джон и Алена разъезжаются сначала по разным спальням, а потом и по разным районам. Джон, как настоящий джентльмен, оставляет свою бывшую возлюбленную в родовом гнезде, правда, только на время, а сам перебирается в опостылевший офис. Тогда же Алена решает, что ей больше не хочется жить в городе, и начинает подыскивать себе жилье за городом.
Из упомянутого интервью: “...сейчас я живу на даче, полностью противоположной этой квартире. Там все белым-бело, потолок высоченный — шесть метров, море воздуха и очень мало предметов. А квартиру я продаю. Загородная жизнь с ее покоем, тишиной противоположна городской, интенсивной, отнимающей силы. Здесь совершенно другая атмосфера, мозг работает по-другому, чувства другие, разговариваю по-другому”.
Если о планах Алены — жить за городом — Джон хорошо знал и даже в них участвовал (ездил вместе с ней смотреть коттедж в Красной Пахре, помогал деньгами на обустройство на новом месте и т.д.), то о желании продать городскую квартиру он, что называется, ни сном ни духом. Более того, он никогда не думал, что у его бывшей подруги есть какие-то претензии на эту собственность. Поэтому совершенно спокойно оставил ее там жить, пока в Красной Пахре шел ремонт. В свой дом Алена переехала только в 99-м году. Все это время — более трех лет — Джон не только делил с ней свою квартиру, но и кредитные карточки. Так как оба большую часть времени проводили в поездках и командировках, то общались они в основном по e-mail. Но иногда они оказывались в Москве одновременно и тогда проводили какое-то время вместе, даже устраивали совместные вечеринки в своем бывшем семейном гнездышке.
Гуд бай, май лав!
Как только Алена окончательно переехала в свой загородный дом, Джон тоже собрался переезжать... в свою квартиру на Цветном бульваре. Но не тут-то было. Он, большой любитель русского фольклора, на собственной шкуре понял, каково это оказаться в роли доверчивого, наивного зайца из сказки “Про избушку лубяную и ледяную”.
— Первый шок я испытал, когда Елена Долецкая прямым текстом заявила, что это ее квартира и, если я хочу в ней жить, она готова мне ее продать за 80 тыс. долларов! Второе потрясение от коварства Долецкой было, когда я обнаружил, что она поменяла замки в квартире. А со слов общих знакомых, которые были вхожи в дом на Цветном, я узнал, что оттуда стали исчезать самые ценные старинные предметы обстановки. Чтобы появиться вновь в загородном доме в Красной Пахре. И все-таки я не мог поверить, что Алена поступила со мной так бесчестно. Окончательное прозрение наступило, только когда я спросил ее: “Значит, если со мной что-то завтра случится, ты моим детям квартиру не отдашь?” — и получил ответ: “Нет!”
Но Джон, как всегда, ошибался — это еще было не “окончательное прозрение”, а только смутное подозрение, что женщина, с которой он прожил несколько лет, делил постель, стол и кров, совсем не та, за кого он ее принимал. Прозрение же наступало постепенно, по мере того, как Джон, решивший провести свое личное расследование, собирал факты о бывшей подруге Долецкой:
— Три года назад она собиралась отдыхать в Чехии. Незадолго до отъезда она позвонила мне в слезах: “У меня в отеле украли 3000 долларов. Пришли, пожалуйста, деньги”. Я выслал, хотя мы уже тогда вместе не жили. Недавно я решил проверить: а была ли кража? Позвонил в тот отель, менеджер нашел ее заявление о краже, и оказалось, что у нее украли всего 400 долларов.
Совсем незадолго до нашей ссоры у нее опять якобы украли крупную сумму в валюте, теперь уже из машины. На этот раз 5 тыс. долларов, и она опять просила у меня, но я уже не поверил... А как она пыталась обмануть меня, продавая домик под Зарайском! Его рыночная цена — 1000 долларов, Алена же предложила мне купить его за 10000.
С тех пор как Джон узнал новое лицо своей бывшей подруги, он задает себе один и тот же неприятный, мучительный для каждого обманутого влюбленного вопрос: “Неужели все, что было между нами, основывалось на корыстных чувствах? Она что, просто использовала меня и мой кошелек?”
Особенности русского развода
В последние годы мы стали очень часто снимать мерки с западного образа жизни. Иногда это кстати, иногда не очень. Например, в быту смесь нижегородского с французским чаще всего выглядит смешно и нелепо. Зато в личных отношениях нам бы всем не помешало придерживаться европейской корректности и честности. Джон и Алена, безусловно, люди с “прозападной” психологией. Однако им, как ни странно, удалось создать уникальную квартиру, в которой прабабушкины сундуки, шкапчики и прочая утварь сумели мирно ужиться с навороченной бытовой техникой, компьютером и всем, без чего трудно представить жизнь городского яппи. Однако ни Хелмер, гордящийся своими русскими корнями, ни Долецкая, пропагандирующая европейский стиль, так и не смогли стильно разойтись. Расставание еще не состоялось, но обещает быть в худших традициях российского развода.
Сейчас Хелмер пытается через суд получить свою квартиру обратно. Его главный аргумент: “Я платил за эту квартиру! У меня есть платежные документы! В США, в любой европейской стране этого достаточно, чтобы за мной признали право собственности на квартиру на Цветном бульваре”. У Долецкой свой козырь — нотариально заверенный договор о покупке квартиры на ее имя. И она тоже считает себя единоличной хозяйкой собственности.
“Я даже не подозревал, что она оформила договор на квартиру на себя, — рассказывает до сих пор недоумевающий Джон. — Помню, как расплатился в банке с продавцом квартиры и мы втроем поехали к нотариусу. Так как русского я тогда совсем не знал, то оформлением документов занималась Алена. Я ей полностью доверял. Они с продавцом зашли в кабинет нотариуса, я ждал в коридоре. Потом Алена вышла и сказала: все в порядке. В Америке нотариальный договор — пустая формальность, поэтому мне и в голову не пришло проверять, как оформлены документы”.
В России иная практика, нотариальный договор имеет вес и силу, но и в нашей стране суд не станет игнорировать тот факт, что за квартиру платил Хелмер. Поэтому у его адвокатов настрой весьма оптимистический. И то, что судья сразу же после получения иска Хелмера наложил арест на спорную квартиру, Хелмер расценивает как шаг очень справедливый. В его понимании...
* * *
Алена и Джон не были официально мужем и женой, но они прожили несколько лет вместе. У них не было детей, но они создали собственное детище — уникальную квартиру, о которой в середине 90-х в столичном бомонде ходили легенды. Их общие друзья сочувствовали им, когда любовь закончилась и пара решила расстаться. И втайне даже завидовали, что они по-прежнему оставались друзьями. Впрочем, такое мирное и красивое угасание их любовного романа казалось естественным. Ведь его главные герои исповедовали самое трепетное поклонение красоте и стилю не только в произведениях искусства, но и в быту. Главный редактор русского “Вога” Елена Долецкая, женщина безусловно незаурядная, однажды сказала поражающие своей искренностью слова: “В самый тяжелый момент мы всегда говорим, потеряв близких людей: “Прости, недолюбил. Прости, не успел”. Десятилетия, столетия говорим эту фразу. Почему? Надо людей любить, надо своих родных успевать долюбить, хотя бы в этом реализоваться”.
О любви между Аленой и Джоном говорить уже не приходится, она приказала долго жить. Но почему же так бездарно и пошло проходят ее похороны?
Адвокат Джона: “Это не любовная история, это просто история о соблазне иметь дорогую собственность моего клиента”.
“Живя в Риме, поступай как римлянин”. Это — о разных менталитетах. Не знаем, в чью пользу разрешится эта небанальная история “ограбления по...” Но можем утешить простого американского парня по имени Джон вот чем. Не пройдя через Это, вряд ли бы он смог постичь тайну, суть русской души, вряд ли он смог бы прочувствовать, что такое настоящая Россия. Теперь ты, Джон, — точно русский. И никакие менталитеты тебе не страшны. Правда, добился своей цели ценой в 100 тысяч долларов. А кто же за такую ТАЙНУ запросит меньше?
