“Не всякий, кто катится по наклонной плоскости, имеет плоские наклонности”.
Лао-цзы-младший
“Не читая стихов, общество легко опускается до такого уровня речи, при котором оно становится легкой добычей демагога или тирана”.
И.Бродский
Чем он славится? Он оставил меньше всего слов. “Старый ребенок” Ли Эр не оставлял следов. Он был старше, но, говорят, не глупее Сократа. “Я знаю, что я ничего не знаю”. Сократ был ваятель и неплохой солдат. Он не предавал города Афины. Афины предали его. Но и тут он сказал как-то так: “Подумаем, стоит ли жизнь — предательства!” И выпил цикуту. Что такое цикута? Цикута есть повсюду.
l l l
“Старый ребенок” не сказал, но мог бы сказать: “А я не знаю даже того, что ничего не знаю”.
l l l
Сразу скажу, что отличался он лаконизмом задолго до того, как стала известна Лаконика.
l l l
Кто говорит, что он уехал на Запад. Кто — что в те времена это означало умереть.
Б.Брехт объяснил многое. Получилась прелестная притча. Дескать, Лао-цзы (раскроем имя наконец) перед смертью остановился у какого-то станционного смотрителя, который дал ему приют. В благодарность Лао-цзы оставил смотрителю “Дао дэ цзин” — книгу о Дао и Дэ, о Пути и Благости.
l l l
Задал же он работу китайцам и европейцам. Одним — верить или не верить. Частота перевода на европейские языки не поддается учету.
l l l
Жил-был древний мудрец Лао-цзы.
Он китаец, как небо без пятен.
Он китайцам и то непонятен,
Но над чем только можно смеяться?
Не над нами ли? Все может статься...
Что, он грустный? Но нет.
Что, веселый? Но нет.
Он — загадка и он же ответ.
l l l
К Лао-цзы серьезно относился Лев Толстой, что, по-моему, не является сверхпохвалой. Мне гораздо интереснее история о Сократе. (Видны какие-то общие корни, я бы сказал — европейско-китайские.) Не такие уж они древние. Мне страшно близок афинский солдат, кого Афины предали и заставили выпить цикуту — веселое слово, напоминающее о стрекоте кузнечика.
l l l
Китай, Афины. Как далеко. А мне хочется сказать о Венеции, Москве и Санкт-Петербурге. Есть предание, что Венеция построена на стволах сибирской лиственницы.
Венеция и Питер,
Подводные стволы.
Во сне ли это видел?
За что мне эти сны?
Зачем мне боль чужая?
Своя-то не нужна.
Зачем судьба иная.
Когда моя — темна.
l l l
Две столицы —
Два меча
Обоюдоострых.
Москва — океан.
Питер — остров.
Но, как Хлебников сказал,
Уезжая на вокзал,
К шевелящемся барханам
Туркам,
Персам,
Богдыханам:
“Ветер — пение
Чего и о чем?
Нетерпение меча
Стать мечом”.
Таким образом Хлебников сквозь войны провидел Олимпийские игры.
l l l
Город серый, прозрачный, синий.
Конской бронзой надышанный иней.
Легендарные всё места.
Марсианская сухость зданий.
От предательства до преданий
Расстояние в полмоста.
(Ладно, я гляжу исподлобья
На надтреснутое надгробье,
К небу взлезшее по трубе, —
Воротясь в палату с парада,
Здесь поеживался император —
Тоже было не по себе.)
И, панорамируя вправо1,
Нарочито, но величаво
Через это река течет.
Расправляет плечи расправа2,
Неотрывна от срама слава3,
Высоки позор и почет4.
Здесь стреляли5. А там вон били6.
Здесь упрятали и забыли7,
Втихомолку потом гордясь.
Не обида тут, не мученье —
Для меня это смысл, значенье,
Отстояний простая связь.
Так вот этим городом, годом,
Открывающимся проходом
(Грибоедов, Спас на Крови),
Бледной ночью на лицах башен
И семейным преданием нашим8
Заклинаю тебя — живи...
l l l
Река своя у нас есть тоже,
Бульвары в кружеве оград,
Глядишь, и площади похожи,
А все же здесь не Ленинград.
Иначе вьется улиц лента,
Иначе свет неутомим,
И распространена легенда,
Что в чем-то мы ревнуем к ним.
Мы просто любим... И с Арбата
Сворачивая наугад,
Себя мы ловим невпопад
На ощущенье, что куда-то
Свернем — и выйдем в Летний сад.
l l l
Приехал и гулять растерянно идешь,
И независимость показываешь явно,
Пока дрожит проспект, отточенный как нож,
Который вбит в Неву сравнительно недавно.
Там женщина, чью стать никто
не удивит,
Глядит со многих стен,
соединяя даже
С надменным обликом
всемилостивый вид,
И ясно, кто она, — “директор”
Эрмитажа...
И вот что чувствует чужак и новичок:
Он ощущает власть имперского
злорадства
И хочет сделать шаг, одернуть
пиджачок
И Меншикова всласть клеймить
за казнокрадство.
1 Вид на Неву из окна Эрмитажа.
2 Арка Генерального штаба.
3 Ну хоть Суворов и Орлов в памятнике Екатерине.
4 Александрийский столп.
5 Сенатская площадь.
6 Сенная. (Н.А.Некрасов: “Вчерашний день часу в шестом зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, крестьянку молодую”.)
7 Петропавловская крепость.
8.Не стану объяснять.
