Медленно, но верно к нам возвращаются символы, некогда определявшие образ советской эпохи. В начале года вновь зазвучал Гимн СССР; по весне возродился главный балет Страны Советов — “Лебединое озеро”. Спектакль в постановке Юрия Григоровича ждали с особой истерией. “Вот вернется Юрий Николаевич и совершит революцию, он покажет, что такое балет!” — ликовала свита мастера. “Да ничего он не сможет сделать, давно выдохся”, — усмехались недруги. Григорович вернулся — никаких революций не произошло, но спектакль он сделал роскошный.
Вокруг этого “Лебединого...” вьется такая интрига, которая будет посильнее той, что кипит в самом спектакле. В 1969 году молодой балетмейстер Григорович выпустил свою редакцию старинного “Лебединого озера”, где предложил отличный от композитора финал спектакля. Если у Чайковского Принц Зигфрид и Одетта погибают вместе, то у Григоровича балет заканчивался гибелью Одетты и мучительным переживанием Принца о потерянной любви. Но этот пессимизм сильно не понравился ЦК КПСС, и по приказу партии хореограф создал финал оптимистический. В этом виде “Озеро” Григоровича пережило четырех Генеральных секретарей, стало свидетелем распада СССР, а также недолгого президентства Михаила Горбачева. Именно это “Лебединое...” показывало телевидение в первый день ГКЧП.
Когда Большой возглавил Владимир Васильев, то на смену “Лебединому...” Григоровича пришла версия Васильева. Его “Озеро” вызвало не только резкую критику, но и явную ностальгию по тому, что было создано его предшественником. Яростно зазвучал призыв: “Верните нам Григоровича!” И вот Григорович и его “Лебединое...” торжествуют победу.
“Лебединое озеро” Григоровича — это стремительное действие, волевая режиссура, изобретательные танцы и фантастические декорации. Здесь все так сцеплено, пригнано, выстроено, что напоминает взметнувшееся ввысь, но твердо стоящее на земле изысканное архитектурное творение. Григорович создавал спектакль в содружестве с художником Симоном Вирсаладзе. В нынешней версии отреставрированные декорации и костюмы Вирсаладзе предстают во всем своем великолепии. В первом акте царствует цвет расплавленного золота, который горячим пожаром заливает всю сцену. Золото, соединяясь с основными цветами костюмов — серебряным, малиновым, бирюзовым, — производит впечатление бесконечного праздника. И тем эффектнее контрастируют со сценой бала белоснежно-белые, инфернально-лебединые эпизоды.
Музыкальную постановку спектакля осуществил один из самых талантливых дирижеров молодого поколения — Павел Сорокин. Сорокин и Григорович не экспериментировали над текстом Чайковского: все произведенные купюры, вызванные сценической необходимостью, почти полностью аналогичны постановке 1969 года. Однако это не механический перенос: Сорокин сумел привнести в прочтение партитуры собственное понимание Чайковского — тонкое и вполне адекватное стилистике композитора.
Поистине триумфальным стало выступление Андрея Уварова в роли Принца Зигфрида. Его Принц поражает изысканностью манер и королевской элегантностью; он принц от кончиков ногтей до расшитого золотом колета. Во время его прыжков, в которых Уваров парит над сценой подобно диковиной белой птице, у зрителей перехватывает дыхание. А рядом с ним другая, черная птица: Злой Гений — Николай Цискаридзе. И вновь огромная актерская удача. Цискаридзе создает одну из лучших своих ролей. Черной молнией разрывает Цискаридзе пространство сыцены, злой тенью следуя за Принцем... Жаль только, что балетмейстер не сделал тему двойника (когда Злой Гений — зеркальное отражение Принца) более рельефной по мизансценам и костюмам. К удачам спектакля следует отнести и танцы кордебалета, который плетет на сцене изощренные, колдовские кружева, и утонченный танец Марии Александровой (Сверстница Принца и Испанская Невеста). Роль Одетты-Одиллии на премьере танцевала Анастасия Волочкова. К сожалению, тайна белого Лебедя ей пока не открылась. Ее Одетта лишена того пронзительного лиризма, который ждешь от балерины, выступающей в этой поэтичной роли. А ее Одиллии не хватает технического совершенства.
Перед премьерой всех мучил вопрос: каким же станет финал “Лебединого...”? Григорович вернулся к своей первой, трагической трактовке: Одетта гибнет, Принц скорбит. Но то ли все уже так зациклились на этом финале, а может быть, по другим причинам, но должного трагического эффекта он не производит. И воспринимается как искусственно пристегнутый к тому торжеству имперского балета, которое возродил Юрий Григорович.
