“Давным-давно в городке на берегу Средиземного моря жил старый столяр Джузеппе, по прозванию Сизый Нос. Однажды ему попалось под руку полено, обыкновенное полено для топки очага в зимнее время...”
...Именно так все и было, за тем исключением, что действие происходило не на берегу Средиземного моря, а в Сибири. Звали мастера Леонтий Усов, и не дурашливый Буратино, а прекрасные скульптуры, украшающие дома многих известных политиков, вышли из полена.
Первую свою работу — скрюченную старушку с морщинистым лицом — Леонтий Усов сотворил действительно из полена. И на протяжении многих лет его основными инструментами так и остались топорик, пила и резцы.
Леонтий Усов — не профессиональный скульптор: художественного образования у него нет, а начинал он и вовсе лесорубом в архангельских лесах. Потом работал в томском ТЮЗе, играл королей... Но, по словам самого Леонтия Устиновича, провинциальный театр произвел на него тяжелое впечатление, и ему захотелось настоящего творчества, вот тогда он и стал вырезать из дерева.
Скульптуры получались неожиданными, порой очень странными, потрясающими воображение. Например, одна из его работ называется “Забытое отражение”: из зеркала выглядывают отдельные части лица. “Человек побрился и забыл в зеркале свое лицо”, — дает Леонтий Усов объяснение, которое еще больше запутывает.
Излюбленная манера Усова — шаржи. Шаржи на человечество. Оттого-то среди его работ практически отсутствует женская тематика. “Дамы обижаются, — говорит скульптор, — им кажется, что в жизни они красивее”.
Зато не таят обиду классики. Персонаж-фаворит у Леонтия Устиновича — Гоголь. Только видит своих героев Усов немного иначе, чем принято их представлять. Горький у него плачет деревянными слезами, а Сальвадор Дали держит на деревянной вилке деревянный же глаз...
Чтобы работы из кедра и березы, которые скульптор закупает в соседнем совхозе, не испортились от времени, Усов обрабатывает скульптуры специальным раствором из воска, скипидара и канифоли. А на выставки возит их в особых ящиках. Томский талант не остался незамеченным: сейчас его приглашают не только в Москву и Санкт-Петербург, но и в зарубежные галереи — последнее приглашение пришло из Парижа.
В самом же Томске к “Папе Карло” — отношение двоякое. А недавно Усов и вовсе заработал скандальную репутацию: принял участие в выставке эротического искусства. Апофеозом стал памятник герою-любовнику, спускающемуся с балкона на связанных простынях. Администрация выставочного зала, на здание которого и прикрепили фигуру, сразу же после закрытия экспозиции попросила любовника со стены снять: дескать, аморально. А две работы Усова — “Зевса” (хм, фаллос с крылышками...) и скульптуру “Condom штопаный” — прятали от глаз посетителей тайком от автора...
Но это — с одной стороны; с другой — “сибирский Роден” признан и принят. Практически не осталось ни одной мало-мальски значимой политической фигуры в нашей стране, у кого нет скульптуры Леонтия Устиновича. Томские чиновники давно уяснили, что деревянные поделки — лучший подарок для вышестоящих лиц. И оригинально, и со вкусом. Одарили даже самого президента: скульптура “Евразия” находится у Путина на даче. Губернатор Томской области презентовал ее Владимиру Владимировичу еще в те времена, когда Путин ходил в премьер-министрах.
Черномырдину досталась фигура в виде указующего перста, Виктору Калюжному — “Перпетуум-мобиле”. А Примакову вручили скульптуру под названием “Выбор”, которая изображает человека, держащего в одной руке шар, а в другой — квадрат, голова же его раскалывается от сложного мыслительного процесса.
Чазову преподнесли “Ужин Сальвадора Дали” — фантазию в стиле сюрреализма, а Михаилу Сергеевичу Горбачеву — фигуру с символическим названием “Начало”. Ее первому и последнему Президенту СССР подарил Александр Ширвиндт, кстати, очень неравнодушный к творчеству Леонтия Устиновича.
Есть усовская работа и у столичного мэра: именуется она “Паяцы” и состоит из фигурок трех актеров.
Как и в известной сказке, вырезанные из полена персонажи Усова зажили своей жизнью, а мастер... Мастер творит новых героев. Сейчас на подходе — Маяковский, каким его представляет Усов в последние годы жизни: несчастный и разочарованный в себе.
Томск—Москва.
